– Нам нужно попасть на Землю панков! – кричу я ему. – Волм там!

– Клево, – слова бурлят у него во рту. Христиан смотрит в точку высоко над моей головой.

– Что там?

– Мухи-скорпионы.

Я вижу, как целая туча нависла надо мной. Жужжат, готовятся к атаке. Они тоже посходили с ума и готовы спуститься к земле, чтобы атаковать жертву. Меня охватывает БОЛЬШАЯ паника. Паника помельче охватывает Христиана.

– Убирайся оттуда! – ору я. – Встретимся в Земле панков. Мы будем тебя ждать!

Христиан кивает, прыгает вниз в бурлящую толпу, а я бегу обратно к «Сатанбургеру», по неровной траектории, делая круги в своем мире на колесах.

– Бежим! – кричу я Гробу и Нэн, которые уже на ногах и готовы бежать, в ужасе глядя на тучу кружащих безумных насекомых.

Пока мы несемся вниз с холма, я бросаю взгляд на небо, на летящие разводы черного в оранжевом ветре.

– Где он? – кричит Гроб.

– В Земле панков.

Мы прыгаем в безумную толпу и продираемся вперед. Завтрак и остальные части Джина начинают отваливаться от Нэн. Она теряет один Волос Медузы и, продолжая двигаться дальше, снимает рубашку и заворачивает в нее оставшихся демонов. Ее кожа теперь обнажена для грязного мира, видны все порезы и синяки, оставшиеся от секса с Джином, бюстгальтер порван в нескольких местах от его укусов. Розовый сосок улыбается в мокром воздухе. Мое возбуждение держится на ура, особенно когда Нэн трется голой грудью о мое плечо, стараясь не отста-вать. Кроме того, все безумцы, кажется, вступили в оргию лизания, трения и сосания. Я придавливаю свой член, пока прорываюсь вперед, и чувствую, что оказался не в том месте для подобных занятий…

Мастурбирующая женщина с зелеными волосами слизывает пот с моей шеи, стараясь задержать меня, опустить на землю. Наверное, она понимает, в каком я состоянии, и хочет освободить меня от напряжения, в качестве одолжения. А я хочу в нее войти. Но мне нужно бежать дальше. Я пытаюсь протащить ее вперед, чтобы она тоже пошла к Волму, но она ослабляет хватку и продолжает удовлетворять сама себя.

Я продолжаю идти, раздвигая безумных существ, стараясь, чтобы мой член не прикоснулся ни к одной голодной женщине. Мне интересно, отчего у меня такой столбняк, наверное, от дождя. Может быть, у моего пениса завелись черви в головке.

Мухи-скорпионихи атакуют.

Я слышу, как кричат люди позади и падают, парализованные.

Начинается забег.

Огромная толпа, которая только сейчас разглядела кусочек реальности, наполняется страхом и ужасом, забывая про похоть. Потом начинается топот. Крики и удары прорываются через рыхлую желтизну.

Мои глаза и ноги плохо понимают друг друга, но я двигаюсь. Перепрыгиваю через уже парализованных. Расталкиваю медлящих на моем пути. Я до сих пор чувствую руку и грудь Нэн, она бежит рядом. Я не знаю, бежит ли следом Гробовщик или уже пал жертвой мух, но продолжаю двигаться, прижимая книгу Человечества к своему возбужденному пенису.

Некоторые бросаются в люки, на территорию темных, возможно, это самое безопасное место. Но я не иду следом за ними. Мы можем попасть там в ловушку и не успеть к Волму, или темные будут держать нас у себя, пока нас не задушат их женщины. Я прижимаю пенис еще сильнее и постанываю. На мне до сих пор свежи раны от темной женщины, полученные, когда мы ехали в машине с Водкой. Открытые раны онемели. Даже куски кожи, свисающие с моего плеча, ощущаются обрывками ткани или чем-то не связанным с моими нервными окончаниями. Может быть, этот дождь – разновидность кислоты, которая растворила мои нервные клетки.

Толпа редеет, слишком многие пали жертвами мух-скорпионов. Однако не похоже, чтобы они съедали всех несчастных. Обычно стая зависает над телом одной жертвы, и этого хватает для пропитания всего роя. Но сейчас мухи сошли с ума. Они пытаются уложить всех бегущих, как будто это одна большая жертва, а не сотни.

Нэн кричит, начинает хромать и отстает от меня. Я оборачиваюсь и топчу муху, которая впилась Нэн в живот и старается вырвать ее внутренности. Я смотрю по сторонам. Части тела Джина корчатся, завернутые в рубашку Нэн. Поблизости всего пара атакующих насекомых. Гробовщика я не вижу, он пропал. Наверное, превратился в одно из замерших позади тел, где скорпионихи уже начали трапезу. Я не вернусь за ним. Я один.

Я смотрю вниз на тонкое, беззащитное тело Нэн. Она выглядит так, как будто заснула, но ее глаза открыты и слегка моргают. Ее ноги раскинулись, между ними мокрое пятно. Ее обнаженная грудь сейчас чуть блестит от маслянистого пота. А книга, прижатая к моему члену, только усугубляет положение.

Она ничего не сможет сделать, если я стяну с нее штаны и войду в нее прямо посреди этого хаоса. Мне никогда не нравилась мысль о сексе с Нэн, но, видимо, дождь добрался и до меня. Нам нужно бежать. Если я сейчас войду в нее, меня может съесть муха. Тогда нас обоих сожрут, так и не дав умереть. Даже если скорпиониха не набросится на меня, меня убьет Нэн, когда очнется. На самом деле убьет.

Я чувствую себя диким извращенцем, но ничего не могу с собой поделать. Мне бы хотелось, чтобы было наоборот: Нэн бы домогалась меня и трахала, пока я лежу парализованный, а безумцы орали бы вокруг.

Я наклоняюсь к ней и обхватываю ее руками за бедра. Я напрягаю свои слабые мышцы и немного приподнимаю ее плечи от земли, но тут мой пенис упирается ей в бок, и я бросаю ее. Ее голова бьется о землю. Мое возбуждение не спадает, а продолжает напирать. Наверное, я сумасшедший, я просто безумный. Моя рука ползет к закрытой груди и стягивает с нее лифчик. Ласкает ее. Теперь я уже не могу остановиться. Мой пенис полностью контролирует тело. Вокруг громогласная суматоха, людей едят заживо, люди дерутся друг с другом, чтобы спастись, а моя вторая рука двигается к промежности Нэн.

И тут, прежде чем рука достигла места, я останавливаюсь. Возбуждение пропало, пенис упал… я отрываю обе руки от ее кожи, наклоняюсь к ее уху и шепчу:

– Прости меня, Нэн. Я схожу с ума.

Потом я роняю голову на ее окровавленный живот, но не плачу. Мой разум отказывается чувствовать отвращение, которое я должен испытывать.

– Лист! – я слышу голос издалека.

Гроб хромает в нашу сторону и победно улыбается.

– Что случилось? – спрашиваю я, когда он подходит к нам.

– Я почти попался. Я споткнулся о какого-то придурка и повредил ногу. Удивительно, почему эти твари на меня не напали. Я плелся очень медленно.

Гроб смотрит на Нэн.

– Сцапали ее?

– Ага.

– Ей конец.

– Я не смог ее поднять.

– Нам придется оставить ее здесь.

На секунду я чувствую облегчение, потому что в таком случае мне не придется смотреть ей в глаза, когда она очнется от паралича. Но я знаю, что это будет неправильно.

– Мы не можем бросить ее. Она наш друг, к тому же – последняя оставшаяся в живых женщина.

– У меня нога повреждена, а ты слаб плюс ни хера не видишь. И как мы собираемся выбираться отсюда?

– Будем нести ее вместе, – отвечаю я. – Я знаю, она меня ненавидит, но я не могу оставить ее здесь.

– Ладно, – сдается Гроб. – Но если тебя ужалят, я вас обоих тут брошу.

Когда мы уходим, мне на глаза попадается человек-клоун без рук. Кажется, что их оторвали совсем недавно. Клоун, шатаясь, двигается в сторону стаи мух. С него капает кровь. Кажется, он не замечает, что у него нет рук, и это даже немного смешно. Ричард Штайн говорил, что клоуны – это неуклюжие люди, которые знают, как быть смешными. Я думаю, он прав, потому что, хотя этот клоун находится в ужасном состоянии, лишившись рук таким жутким образом, мне ужасно смешно.

Ричард Штайн также говорил, что существует лишь два типа людей, которые бы посмеялись над несчастным клоуном с оторванными руками. Первый тип – подлые людишки, второй – те, у кого черви в мозгах завелись. Интересно, к какому типу отношусь я.