— Это не месть. — Нахмурился я. — Это полноценный захват моих территорий!

— Ну не знаю, отпустили бы вы тех навок, не махали бы неводом в мутной воде, глядишь, и жили бы душа в душу дальше. — Он пожал плечами. — Даже сейчас думаю, прекрати вы свое кровавое преследование — и уже через пару месяцев все вновь наладится и обойдется миром.

— Ничего уже не обойдется! — Я сам вздрогнул от неожиданно громкого крика, который смог исторгнуть из себя.

— Ох-х-х, — он тяжело вздохнул, поднимаясь с кресла. — Какой же вы упрямый, сударь. Не к добру это, ох не к добру.

Дверь за ним затворилась, оставляя меня в гордом одиночестве. М-да уж, дела. Ну да чего еще я ожидал? Это не боевитый Дако, этот просчитал меня, сразу увильнув от драки в кусты, а меж тем здравое зерно в его словах есть, а именно что делать, когда найдем на свою голову вражеского мага? Вполне может статься так, что горько заплачем от своей находки, и так хорошо, что не лезет явно в разборки между простыми смертными. Что же мне делать? Сам я практически ноль без палочки, без своего Мака все, что могу, это немного подправлять свои жизненные потоки, спасибо бабулечке-некроманту, подлатывая потихонечку истощенный организм, да видеть и читать чужие узоры и плетения. Даже достопамятной монетки мне не поднять без того, чтобы я не потерял сознание от перенапряжения. Здесь я вынужден расписаться в своем бессилии, мне нужна помощь и конкретного специалиста, причем, насколько я могу судить, бабуля здесь не пройдет, ведь что такое ее искусство? Заставлять двигаться уже не живые предметы, а это, по сути, остановит классика защиты от Десты. Впрочем, могу и ошибиться, помимо умертвий есть еще и тонкие некротические материи, наподобие тех же призраков, но опять же сама бабуля вне закона, хоть и находится формально под тенью крыла сильных мира сего. Стоит ли выводить старушечку на боевую арену? Не уверен, хоть думаю, она не просто не откажет, но и с удовольствием надерет зад виновным в смерти старика, который был ей, пожалуй, даже ближе, чем мне.

А что же остается? Даже не знаю. Хотя — стоп. Есть же у меня, пусть и не в приятелях, но в знакомцах наемник-стихийник, господин Герхард Доу. Мужчинка колоритный и наверняка по довольно существенной, скорей всего, цене. Но думаю, на денежку я не поскуплюсь, вся загвоздка в его согласии, одно дело быть телохранителем при разборках местечковых князьков и совсем другое, когда тебе будет противостоять равный по силам оппонент. Так что же делать? Писать письма это ясно, одно Доу, а второе бабуле, чтобы не обиделась часом, да и подсказать всегда смогла, куда бежать, если уж совсем откровенно жареным запахнет. Решено — завтра же с утра отправлю двух гонцов.

— Рассказывай! — Дверь чуть ли не с петель слетела, когда в этот поздний час в комнату ворвалась маленькая старушенция с пылающим гневом взглядом.

Ну, что же тут сказать? Одним гонцом меньше.

— Здравствуй, бабушка Милана. — Все, что я смог, это склонить немного голову набок. — А я вот как раз о вас думал.

— Плохо думал, раз я спустя полтора месяца узнаю о Дако! — Гнев гневом, а опытные руки медика и дипломированного целителя уже запорхали над моей поверженной недугом тушкой, ловко и филигранно накрывая меня диагностической сетью заклинания, выявляющего общие повреждения организма. — Боги и демоны, мальчик, ты вообще еще почему живой?

— Из вредности и душевной пакостности. — Улыбнулся я, действительно обрадованный приездом бабули. — Иначе и объяснить невозможно.

— Ага-ага. Тэк-с. Понятненько. — Она свернула заклинание, запуская в ход другие контуры, тут же вошедшие в контакт с моим организмом, призванные стабилизировать основные жизненные процессы. — Ну, ничего так, вижу, мои уроки на пользу пошли, ковыряешься в себе потихонечку, кое-что даже подлатать успел. А кто тут накрутил тебе эту здоровенную дулю?

Она низко склонилась к моей груди, чуть ли не принюхиваясь, я прикрыл веки, погружаясь в иное зрение, тут же получая цветную картину энергетических потоков и направляя свой взор в указанном Хенгельман направлении. М-да уж. Сэр Арнольд постарался на славу, делясь со мной своей энергией, которую он малыми толиками вкачивал в меня. Такими малыми, что в моей груди скопился пульсирующий кокон, что-то вроде назревающего гнойника, только наполненного пунцово-красной энергией.

— Мальчик мой, если в эту бяку ткнуть пальцем, она прожжет у тебя в груди здоровенную такую дырочку! — Хенгельман плетение за плетением опутывала энергетический сгусток. — Думаю, не меньше будет, чем у тебя в потолке, когда ты баловался линзами.

— Не пойму, я вроде бы постоянно разгонял энергопотоки по ауре, все было нормально! — Испугался я капитально.

— А сегодня? — Она с прищуром смерила меня взглядом. — Сегодня в тебя вливали энергию?

— Хм. Наверно. — Я неуверенно поковырялся в памяти, возможно, Арнольд вливал, пока я слушал его вполуха да ковырялся в себе?

— Балбес, — констатировала она, добавив хороший щелбан по лбу, от которого у меня зеленые круги поплыли перед глазами. — Ладно, я пока в тебе кое-что подправлю, а ты рассказывай, что произошло и что дальше делать думаешь.

Пришлось умолять чуть ли не со слезами на глазах, чтобы бабуля позволила мне посмотреть на настоящее искусство дьесальфов, или темных эльфов, а именно на магию некроманта.

— Трупы есть? — как-то под вечер пришла она меня проведать.

— Если нужно — будут. — Хмыкнул я тогда.

— Я серьезно. — Она уселась рядышком, не глядя на меня. — Это запрещено, и меня сожгут на костре за это, если узнают, но за смерть Валентина я не могу не отплатить.

— Валентина?! — Я аж поперхнулся словами. — Дако звали Валентин?

— Да. — Она улыбнулась, погружаясь куда-то в свои мысли и воспоминания, открывая тихим голосом мне свою душу, свою жизнь и маленькую историю для двоих, случайным прохожим коснувшуюся моих ушей.

Он всегда был серьезным человеком. Многие примеряют к себе это слово по жизни, одевая костюмы-«тройки» и классический галстук в два пальца, а не как сейчас модно в форме собачьего уха, пытаясь с умным видом носить очки и органайзеры с дорогими ручками в комплекте, но есть единицы, для которых это мишура и тлен, не более. Люди, действительно знающие цену своему слову и тем более делу. Да, увы, зачастую, да что там говорить, как правило, человечество не следит за тем, что говорит и делает, лишь после хватаясь за голову, виновато поводя плечами, мол, извините, уж так вышло.

Валентин Дако всегда был серьезным человеком, на чье слово и чье плечо было честью опереться в трудную минуту. Как я и предполагал, он не имел от рождения титула, родился неподалеку от столицы в семье дворецкого и кухарки, хотя и получил в свое время неплохое образование. Тут вообще и смех, и грех с этим его образованием, видите ли, у некоторых знатных родов было в практике правило, запрещающее наказание для нерадивых детишек, а для наглядности использовали детей слуг. Ну, то есть молодой графчик сидит на уроке математики и козюльки из носа достает, а ремня по заднице за это получает сынишка слуги. Вот так и Валентин Дако в свое время учился грамоте, присутствуя на уроках своих господ, ну и подставляя свои нижние полушария за их шкоды и проделки. В общем, я даже вздрогнул, представив себе эту картину. Но что самое главное и поразительное, мальчик ведь выучился! Вы представьте себе, он просто стоял в уголочке, не имея ни листочка бумаги, ни права даже рот открыть, чтобы переспросить о чем-то учителя, он просто получал по заднице, стоя незаметной тенью и год за годом постигая азы наук.

Нет слов, одни эмоции. Юный Валентин, мало того что получил образование научное, так и еще неплохо поднаторел в светском деле, наблюдая из-за спины отца дворецкого за тем, что и какой вилочкой должно есть, кого и в каком порядке нужно представить и многие другие нюансы из жизни аристократии. Со слов Хенгельман, он еще и танцевал как бог, явно не чета мне, топтуну бальных залов и дамских ног.