— Б-р-р-р, — шепнул я. — И вправду кожей ощущаешь при взгляде на них неимоверную хитрожопость внутри каждого.

— П-ф-ф! — Паскаль попытался сымитировать кашель, душа в кулак накативший смех.

— А ну-ка прекратили оба! — зашипела на нас Катрин, стоящая чуть в сторонке. — Ведете себя, как малолетние балбесы!

Остальных гостей мы уже не обсуждали, так как пристальный взгляд принцессы небезосновательно не отрывался от наших персон, суля как минимум обоим пару затрещин веером по шее. Страшное оружие в руках женщины веер, почти как скалка у любящей жены.

Напоследок я чуть не оглох от труб и прочих дуделок, когда герольды протрубили заход в приемный зал венценосного, ужасного и непобедимого Дарта Вейдера. Шутка. Естественно, под декламацию многочисленных титулов, званий и прочих громких слов последним к нам пожаловал император во всей своей красе.

— Паскаль! — От изумления из меня напрочь вылетели все манеры.

— В чем дело? — Принц удивленно повернулся ко мне.

— Это кто?! — Я невольно схватился за сердце.

— Император. — Он недоуменно пожал плечами. — Кто же еще?

— Это же женщина! — Я с трудом сдержался, чтобы не перейти на полный голос. — Как император стал женщиной?!

В зал в окружении миловидных фрейлин, придерживая длинный шлейф ажурного подола платья, вплыла снежная королева собственной персоной, в лучших традициях всех стереотипов. Высокая, сухая фигура, прямая спина, открытая шея и вздернутый острый властный подбородок с колючим взглядом неимоверно мудрых и от того холодных глубоких глаз.

— Что значит как? — Паскаль уставился на меня как на недоумка. — Вообще, насколько я помню историю этого мира, императорами всегда становились женщины в их роду.

— Но… но… — Я тупо вертел головой по сторонам, не находя слов.

— Видел бы ты сейчас свое лицо. — Принц вновь с трудом удерживал свой смех. — Катрин, глянь на него, его, по-моему, сейчас паралич разобьет, или будет тут в припадке по полу кататься.

— А в чем дело? — Принцесса испуганно посмотрела в мою сторону. — Он белый, словно его мелом обсыпали.

— Он думал, император мужчина, — веселился принц.

— Почему? — Расплылась в улыбке его сестра, обдумав услышанное и еще раз взглянув в мою сторону.

— Видимо, ему не совсем ясно, как у нашего папы может быть две мамы и ни одного отца. — Паскаль с трудом сдерживался, щипая себя за руку, чтобы успокоиться. — Ой, не могу, я сейчас помру, ты только глянь на него!

— П-ф-ф-ф! — Они на пару принялись тщательно имитировать внезапно накативший кашель, прикрывая рты руками.

А мне было не до них. Мне внезапно стало абсолютно наплевать на принцев и принцесс, на всю эту придурошную королевскую семейку с их загадками, тайнами и прочим беспутством. Мне в один миг стало наплевать и на императора со всем миром разом, потому как мой взгляд упал на скромную молодую девушку, идущую за спиной этой властной женщины. Я смотрел, не в силах отвести взгляд, на ее аккуратно подобранную и опущенную головку с двумя изумрудами проникновенных глаз, что, казалось, проникали своим каким-то волшебным светом прямо ко мне в душу.

«Привет, — хотелось мне, глупо улыбнувшись, сказать ей. — Знаешь, а я скучал».

Но я молчал, чувствуя, как горечь внутри меня подкатывает к горлу. Это она, это та самая, та милая и… близкая моему сердцу девочка-ромашка.

Где-то на далеком юге, под ласковый шелест южного моря, в мерный такт волн по прибрежной гальке тяжело ступал мужчина. Ночь. Россыпь звезд и тяжелое зрелое тело полновесной луны. Он шел, явно с трудом опираясь на подраненную и еще не зажившую ногу, а одна рука бездейственно висела на перевязи, притянутая к груди.

— Леофоль Лаурикан, — мелодичный мягкий женский голос колокольчиками коснулся его слуха, заставив вздрогнуть и остановиться. — Время было немилосердно к тебе, дефеник Темной Ели.

— Время. — Мужчина медленно повернулся, от чего мерцающий лунный свет осветил его лицо, через которое растяжкой шла повязка, закрывающая один глаз. — Время нас калечит, и оно же нас лечит. Здравствуй, Тайшана.

— Здравствуй. — За его спиной стояла чудная фигурка миниатюрно-утонченной женщины, в легком, не скрывающем плеч воздушном платье, играющем подолами на едва ощутимом ветру. Красивый обвод ткани платья ног оканчивался россыпью серебряных звезд на черных бархатных сапожках с высоким каблуком.

— Лео… — Маленькая хрупкая ручка коснулась его щеки.

— Тай… — Он закрыл глаз, нервно сглатывая подкативший к горлу ком.

— Мудак! — Маленькая ручка, секунду назад нежно гладившая его щеку, злой крапивой звонко обожгла его пощечиной.

— Прости… — Его голова дернулась от удара, но он не смел взглянуть на нее.

— Никогда… — Выдох у нее получился сдержанно-эмоциональным, словно ей пришлось душить в себе тяжелую обиду. — Даже молить не смей.

Они молчали, лишь мерный вал мягких волн, гоняющий камни по пляжу, неверный свет мириад звезд и стук двух сердец, впервые или может быть вновь по истечению сотен лет бьющихся друг с другом в унисон.

— Кто? — Она дрожащей рукой коснулась его подбородка, повернув слегка голову и рассматривая повязку на лице.

— Тид. — Он поджал губы. — Отец клана просит тебя, Дочь Луны, оказать нам любезность в своей милости.

— Не ты? — Печальная улыбка коснулась ее уст. — Меня просят все, но не ты, Лео…

— Прости… — Вновь сглотнул он.

— Никогда! — Очередная пощечина вновь заставила его замолчать. — Не смей, Лео! Не смей!

Она прильнула к его груди, а он бережно стал гладить ее роскошные черные волосы, спадающие вниз каскадом по спине. Время застыло, остановив свой бег в замешательстве, ибо оно уже слишком давно не видело, чтобы льесальф с такой любовью касался дьесальфа, не боясь презрения со стороны своих же соплеменников. Это было удивительно и позабыто-ново, отчего казалось миражом и злой насмешкой иллюзии зыбкого предрассветного тумана.

— Скажешь отцу. — Она нехотя отпрянула от него, разворачиваясь спиной. — Взамен вы впустите нас в королевство.

— Скажу. — Он с болью смотрел, как она медленно удаляется, истаивая в ночи. — И помни, Тай, он должен умереть!

— Вы многого просите, дети солнца… — донесся до него уходящий голос из ночной тьмы. — Скажи, ведь мы могли?

— Нет, — одними губами произнес он, опустив голову. — Не могли, Тай, не могли.

— Что за срань? — Ганс Гербельт опасливо втянул носом запах, исходящий от дымящейся пиалки, преподнесенной ему Нильсом Ваггетом.

— Это не срань, Ганс. — Ваггет наморщил нос. — Это тайбичи-моа, высокогорный чай из империи Мао. К твоему сведению, его обязаны по велению императора Поднебесной собирать обнаженные девственницы, не старше двадцати лет, причем все это происходит в ночь полнолуния, и щиплют листочки они не руками.

— Да иди ты? — Ганс изумленно уставился на верховного мага.

— Я и пришел. — Ваггет расплылся в улыбке, задумчиво разглядывая просторный кабинет главного стража короны, с удовольствием погружаясь в массивное кожаное кресло. — И должен тебе сказать, весьма удивлен твоим желанием меня лицезреть.

— Бучи-мура? — Тучный Гербельт вертел в руках пиалу с дымящимся взваром, все еще не решаясь от-пить.

— Тайбичи-моа, — поправил его маг, с удовольствием поглощая свою порцию.

— Нужно запомнить. — Ганс все же пригубил немного, покатав горькую терпкость во рту, сразу не проглатывая, дабы ощутить полный букет напитка. — Дорогой?

— Бесценный. — Ваггет приглушенно рассмеялся. — Узнай кто-то в империи о том, что мы делаем, по моим прикидкам, в тот же день должны будут умереть минимум тысячи две, может три, человек разом.

— М-м-м-м! — Гербельт залил в себя остатки чая, тут же потянувшись к пузатому «заварнику» за добавкой. — Ценю, Нильс, прямо порадовал ты меня.

— Да вот сам уже жду случая пару лет попробовать, да все никак повода не найду. — Маг поерзал в кресле. — Вот и подумалось, чем не повод? В конце концов, когда мы с тобой вот так вот встречались последний раз?