Леван

Она так и не ответила…

Заболтала дочь, переводя тему. Нет, я не ожидал чего-то сверхъестественного, но обозначить меня ребенку как-то было нужно. Водитель…

Чувствую себя использованным. Я весь в королеве, впустил ее под кожу, в кровь, отравился и с ума сошел. А она не придумала мне определение. Снова бьет по самолюбию, задевает, но я глотаю…

— Это наш новый дом? — спрашивает Маша и деловито проходится по гостиной. Такая забавная. Маленькая. Хорошенькая. На Яну очень похожа, такая же красавица.

— Маша, ты раздевайся, я сейчас вернусь.

Яна скрывается в туалете, оставляя меня с девочкой наедине. Ребенок в моей квартире – это что-то невероятное. Никогда не задумывался о детях в общем. Я, конечно, знал, что они существуют, но к себе их не примерял.

— Это твой дом? — интересуется Маша, стягивая с себя куртку и шапку. И не кидает вещи, где придётся, как другие дети, а аккуратно складывает их на кресле.

— Мой, — киваю, присаживаюсь на край кресла, продолжая рассматривать ребёнка. Я общаюсь с ней впервые, а внутри зарождается какой-то трепет и восторг. И одновременно накрывает чем-то болезненным. Я вернул Яне дочь, осталось решить, что делать с ее ублюдочным мужем. Месяц прошел, и наша сделка закончена…

— А моя комната где? — интересуется девочка, прищуривая глазки. Ой, Маша у нас явно не в маму.

— Выбирай любую, будет твоя, — усмехаюсь я.

— А здесь сколько комнат?

— Две, плюс гостиная, — развожу руками.

— Мало…

— Что?

— Маленький дом, — выносит вердикт Маша. Ну да, у королевы дочь – принцесса, которая привыкла к дворцовым размахам. — А двор где?

— За окном, общий.

— Не наш?

— Нет. Но я куплю дом, будет тебе там и комната, и двор, и все, что хочешь. Если твоя мама, конечно, захочет, — подмигиваю ей. Поглядываю в сторону ванной. Яны долго нет.

— Хорошо, — улыбается девочка. — А игрушек совсем нет?

— Нет.

— И фломастеров?

— Нет, но вы можете заказать все, что хотите, и вам привезут.

— Хорошо. А мороженое можно? — строит мне глазки, взмахивая длинными ресницами. Такая кокетка. Истинная девочка.

— Видимо, нет, ты болеешь…

Девочка идет ко мне, подходит очень близко, встаёт на цыпочки и тянется к моему лицу. Поддаюсь к ней в растерянности.

— А я немножечко, горло у меня не заболит, — шепчет мне, тоже оглядываясь на ванную.

Ой, ой, ой. Мне вообще сложно отказать девочке, как и ее маме. Готов дать ей все, что хочет, но, боюсь, Яна не обрадуется.

— Ну, если мама разрешит, — тоже шепчу ей.

— Мама не разрешит, — вздыхает ребенок и отходит от меня, садясь на диван.

— Давай так: заменим мороженое чем-то другим. Что ты еще любишь?

— Я люблю мандарины, но у меня на них аллергия, — еще горче вздыхает она. Истинная женщина – задает невыполнимые задачи. Берет пульт от телевизора, крутит в руках. — А мультики хоть есть?

— Есть, сколько угодно.

Сажусь с ней рядом, включаю телевизор, настраиваю каналы с мультиками.

Яна выходит из ванной.

— Держи, — вручаю ребенку пульт. — Выбирай, вот сюда нажимай, — показываю нужные кнопки.

Поднимаюсь с места, подхватываю Яну за талию и увожу на кухню.

— Спасибо, — кидается ко мне в объятья, прижимается. — Спасибо, спасибо, — шепчет мне в шею.

— Не за что. В какой-то момент для меня стерлось понятие сделки, и стало уже дело принципа вернуть своей женщине дочь, — целую ее в волосы. Отстраняю от себя, заглядываю в глаза. Заплаканная, взволнованная. Опускает глаза, пряча от меня взгляд. — Все хорошо. Все теперь будет хорошо, — убеждаю ее.

— Да, конечно, просто… — недоговаривает. Не могу понять ее состояние. Нет, встреча с ребёнком, определенно, потрясение, пусть и в хорошем смысле этого слова. Но в ее глазах снова страх.

— Яночка, мне сейчас нужно уйти. Из дома пока не выходите. Если что-то нужно, закажите доставку. Никому не открывай, ключи у меня есть.

— Тарас может снова ее забрать? — шепотом спрашивает она.

— Нет, не может! — категорично отрезаю я. — Я просто до конца еще не решил эту проблему. И будет лучше, если пока из дома вы будете выходить только со мной. Не переживай, дело нескольких дней. Все, мне пора, закройся за мной, — беру ее за руку, веду в прихожую. Ладони холодные, подрагивают. — Ну что ты, успокойся, я не позволю этому ублюдку обидеть вас.

— Леван… — снова недоговаривает. Словно ей есть, что мне сказать, но она никак не решается. Отпускаю ее ладонь, надеваю куртку и терпеливо жду, когда Яна решится, но продолжение не следует. Нам, определенно, нужно поговорить и решить судьбу наших дальнейших отношений, но сейчас у меня нет на это времени. Да и предлагать ей что-то я буду только после того, как полностью исключу Тараса из нашей реальности. Обхватываю ее лицо, впиваюсь в сладкие губы, целую, вкладывая в этот поцелуй все свои эмоции. Отпускаю.

— Закройся. И никому не открывай. Доставку заказывай только через моего человека. Поняла?

Яна быстро кивает, кусая губы. Не хотел бы я сейчас ее оставлять, но…

Выхожу за двери, слушаю щелчки замка, убеждаясь, что Яна закрылась, и покидаю дом.

***

Паркуюсь возле клуба. Странное место для встречи выбрал этот ублюдок. Я думал, будет что-то в виде подвала, где он собирается меня сгноить, как обещал. Но нет. Ночной клуб. Не совсем современный, для ВИП-персон, простые смертные здесь не водятся, вход только по золотым картам клуба. Да и клубом в прямом смысле этого слова это место трудно назвать. Развлечение для состоятельных дяденек за сорок: девочки, казино, программа, живая музыка и прочие прелести, скрашивающие досуг.

Прикуриваю сигарету, наблюдая, как Тимур достаёт из багажника черную папку.

— Это бомба, — усмехается он, постукивая по папке. — Может, отымеем его по полной программе? — ведет бровями. — Он же за эту папочку нам ботики вылижет.

Тимур немного больной, в нем атрофировано чувство страха. А у меня легкий мандраж. Я даже не за себя боюсь. Когда был сам по себе, было проще. Сейчас мне есть за кого бояться, и поэтому мнить себя бессмертным глупо, дергая дьявола за усы. Мало просто шантажом забрать у мрази ребенка. Я еще должен как минимум сломать ублюдку челюсть. И чтобы после он навсегда забыл о существовании Яны, ребенка и не пристрелил меня, как пса, который очень много знает, нужны аргументы повесомее. Я, к сожалению, не всесильный.

— Нет, вопрос только в нашей безопасности и гарантии безопасности моей женщине. Если мы залезем глубже, то объявим войну. Мне, знаешь ли, не пойдет валяться в канаве с простреленной башкой, думаю, и тебе тоже, — ухмыляюсь, выкидываю окурок в урну, щелкаю сигнализацией и иду к входу.

Леван

Поднимаясь на второй этаж в ВИП-комнату, где нас ожидает Тарас, я думаю о том, ради чего это все. Зачем, подставляясь, иду напролом и наживаю себе проблемы. Ведь я могу и не выйти живым из этого клуба. Дочь Яне я вернул, большего она не просила. Да и не нужно ей большее от меня, в обратном она меня даже не старалась убедить. Но это все лирика и последняя попытка сохранить достоинство и не упасть к ее ногам. А я уже давно валяюсь под ее ногами и почему-то отчаянно пытаюсь себя убедить, что могу подняться. Поэтому, невзирая на то, останется она со мной или нет, я буду за нее рвать. И ведь понимаю, что не отпущу ее, но и силой держать – не вариант. Этого она мне не простит. А я не прощу ей ухода… Замкнутый круг какой-то.

На входе в комнату стоят двое охранников Ларина. Больше заблуждение и киношное клише, что охранники – это здоровые лысые амбалы. Нет, бывают и такие, но редко. Настоящая профессиональная охрана – это худощавые, потянутые, коренастые парни невысокого роста. Большие шкафы громко падают и неповоротливые, а эти парни натасканы, как собаки, юркие, с хорошим нюхом. Мудак правильно делает, что обложился охраной, без них он у меня все зубы повыплевывает. Но ему слабо один на один, потому что не мужик, а падаль.