— Боже, твоя нога! Ты столько крови потерял! — адреналин выплёскивается в кровь, первый шок отпускает, и я соскакиваю с места и несусь на кухню.

— Яна! — зовет меня Леван, но я уже лихорадочно выворачиваю аптечку. Хватаю все, что вижу: перекись, бинт, эластичный бинт. Бегу назад, не чувствуя усталости и страха. Падаю рядом с ним на колени, наплевав, что, возможно, рядом с нами лежит труп.

— Ты как? — дрожащими руками закатываю его брюки.

— Все хорошо, — выдыхает он. Такой слабый, бледный, испарина над губами и на лбу.

— Ничего не хорошо, — голос дрожит. — Ой, — всхлипываю от вида простреленного колена.

— Яна, успокойся, жить буду.

— Конечно, будешь! Обязательно будешь. Иначе… — не договариваю, лью перекись на его рану. Пытаюсь распаковать бинт, но руки не слушаются, и я рву упаковку зубами.

— Иначе что? — пытается усмехнуться.

— Иначе жить не буду я! — кричу на него, чтобы не смеялся.

— Почему? — спрашивает он и улыбается. Весь бледный, слабый и улыбается, прикрывая глаза.

— Потому что люблю тебя! — выкрикиваю с какой-то злостью. Накладываю тампон из бинта и сильно стягиваю эластичным, пытаясь остановить кровотечение.

— Ну теперь я просто обязан выжить, если меня любит моя женщина.

— Конечно, обязан! — туже стягиваю бинт, и Леван морщится, но снова вымученно улыбается. — Ну что ты смеешься?!

Беру остатки бинта и промокаю пот на его лбу.

— Открой глаза и говори со мной! Немедленно! — требую.

Его темные глаза распахиваются и смотрят на меня внимательно.

— Что говорить полиции?

— Все…

— Что значит «все»? А если он умер?

— Нет, дышит. Говори правду: мы оборонялись.

— Хорошо, — киваю. — Леван… — у самой трясутся губы, глаза снова наполняются слезами.

— Иди сюда, моя девочка, — тянет меня к себе, обнимает, медленно поглаживая по волосам. — Все хорошо. Дыши глубже. Все прошло. Ты молодец, помогла мне. Ты у меня умница. Ты все сделала правильно. Прекрати нервничать и волноваться. Ты беременна, думай о нашем сыне, — шепчет он мне. — Приедут полиция и скорая, не паникуй, сразу скажи, что ты беременна, пусть и тебя посмотрят. С полицией говори уверенно. Хорошо?

— Хорошо, — киваю головой, обливая его рубашку слезами.

— Люблю тебя, моя королева. Мне кажется, я уже тогда, в клубе, в нашу первую встречу понял, что ты моя. Меня словно током шарахнуло, нехило так, в двести двадцать, через все тело, и пробило в сердце. Помнишь?

— Конечно, помню. Я хорошо тебя запомнила.

— А говорила, не помнишь, — усмехается он.

— Специально говорила, чтобы ты отстал от меня.

— Хорошо, что не отстал.

— Хорошо, — обнимаю его крепче, слыша, как раздаётся звонок в домофон…

Леван

Самолет приземляется, и мне не терпится. Толпа неспешно продвигается к выходу из самолёта. Нервничаю. Почему все такие нерасторопные? Месяц всего, а мне кажется, я вечность не видел жену и детей. Эмин отправил меня в Турцию, нужно было решить там несколько проблем. Всего месяц. Оказалось, это чертовски долго. Я уже на стены лезу от тоски.

Спускаюсь с трапа, колено ноет. После ранения это теперь хроника. Чудо, что я вообще могу сгибать ногу. Как напоминание о том дне, мне осталась боль. Я к ней привык, и всегда можно поставить блокаду. Включаю телефон, уже почти полночь. Яна не знает о моем возвращении. Это сюрприз. Я и сам не знал, что сорвусь раньше, но перед отлетом предупреждать не стал. Хочется почувствовать ее эмоции при встрече. Пиз**ц как хочется…

Стискиваю зубы, иду вперед за багажом. Пока жду чемодан на конвейере, звонит Эмин.

Что же ему не спится? Не отвечаю, отключая звук, прячу телефон в кармане. Все подождёт до завтра. Я хочу домой. Я дико соскучился. Даже не подозревал, что могу так скучать. Телефон, видеосвязь – это все не то. Все равно что смотреть на еду, но не иметь возможности съесть. А я пиз**ц какой голодный.

Наконец-то забираю свой чемодан. Выхожу на стоянку, прикуриваю сигарету, затягиваюсь. За мной выходит блондинка, останавливается рядом, что-то листает в телефоне. Щелкаю брелком, отыскивая свою машину. Я просил подогнать ее мне. Внедорожник отзывается, подмигивая фарами.

Курю, глубоко затягиваясь, прогревая машину.

— Простите, — привлекает внимание блондинка. Оборачиваюсь. Молодая, лет двадцать, может, немного больше. Выгибаю брови. — Я Даша, — представляется она. Очень ценная информация. Прямо стоял и мечтал узнать ее имя.

— Ближе к делу, — игнорирую флирт.

— Я неожиданно осталась без машины и денег. Не могли бы вы меня подвезти? — строит глазки, хлопая ресницами. Улыбается призывно. В прошлой жизни я бы не отказался «покатать» девочку. — А я буду очень-очень благодарна, — переходит на томный голос. Все это так наигранно, что мне смешно. Ухмыляюсь, кусая губы, чтобы не засмеяться в голос. — Ну что, поможете мне?

— Ага, помогу. Пойдём.

Девка усмехается, довольная собой, но я веду ее к такси.

— Я думала, вы на машине, — стреляет глазами в мой внедорожник.

— Я на машине.

Открываю дверцу такси.

— Свободен? — спрашиваю мужика. Кивает. — Довези девочку, куда скажет, — кидаю ему на панель крупную купюру.

— Ааа, — открывает рот, как рыба, и тут же закрывает.

— Счастливого пути, Даша. И на будущее: не прыгай в тачку к незнакомым мужикам. Никогда не знаешь, на что можно нарваться, — говорю ей и ухожу к своей машине, не оборачиваясь.

Нет, довезти было не проблема. Но, во-первых, я тороплюсь домой. А во-вторых, жена у меня, как оказалось, жутко ревнивая. Она по оттенку волоса определяет, что это не ее. Меня дико заводит ее ревность, и я иногда провоцирую намеренно, теша самолюбие. Но не сегодня. Сегодня я и так на взводе.

Прыгаю в тачку и еду домой.

Мы вернулись в столицу только через полгода. Только когда я окончательно убедился, что Тарас гниет на зоне. Его бизнес растащили стервятники, а все активы выпотрошены. Все, что не могли растащить, конфисковало государство. У мрази теперь нет ни сил, ни возможностей натравливать на нас наемников. Но мне и этого мало. Какой бы большой срок этой падали ни дали, он все равно когда-нибудь закончится. Я постараюсь сделать все, чтобы он не вышел. Это месть не только за Яну и Машу. Это еще и за Тимура. Которого с нами уже нет… И я буду гореть в аду за его смерть. Ни за что пострадал…

Паркую машину возле ворот, не заезжая во двор. Хочу застать Яну врасплох – она думает, что я прилечу не раньше, чем через неделю.

Дом я всё-таки построил, как и обещал принцессе. Моя жена и дети достойны самого лучшего.

Захожу домой. Тишина. Поднимаюсь на второй этаж, прохожусь по коридору, заглядываю в комнату Маши. Спит. Подросла уже. Запросы другие. Игрушками теперь не откупишься. У меня для нее много подарков из Турции. Надеюсь, угодил юной принцессе.

Прикрываю дверь, открываю дверь напротив, в детскую сына. Моему мальчику уже два года. Давид, как всегда, раскрыт. Хоть в мешок его укладывай, все равно раскроется. Прохожу внутрь, укрываю сына, рассматриваю – царапина на щеке. Снова куда-то залез. Он у нас неугомонный. Для него у меня тоже много подарков. Боже, как я соскучился. Никогда больше не подпишусь на столь долгие поездки. Наклоняюсь, вдыхаю сладкий запах моего сына и выхожу.

Прохожу в нашу спальню. Светильник горит, Яна спит, а вокруг нее планшет, папки, какие-то бумажки. Вопреки моему желанию, супруга пытается вернуться на работу. Пока работает удаленно. Потому что я против того, чтобы оставлять детей с няней. По сути, с чужой женщиной, маленькие еще. А по факту это только очередная причина, за которую цепляюсь, чтобы никуда Яну не отпускать. Я тоже патологически ревнив. У нас это взаимно. Мы сумасшедшие. Моя королева отошла, разморозилась и полноценно взошла на трон. Да, это я ее короновал и не жалею.