Спустя несколько минут Ведьмак повернулся, поманил нас к себе, и мы, чавкая по грязи, побрели во двор.

– Это Том, мой ученик, – представил меня Ведьмак.

Я улыбнулся и поздоровался. Фермер с женой кивнули мне, но без улыбки.

– А это юная Алиса, – продолжал Ведьмак. – Очень трудолюбивая, может хорошо помогать по хозяйству. Будьте с ней тверды, но добры, и она не доставит вам никаких хлопот.

Хёрсты, не проронив ни слова, окинули Алису взглядом. Она кивнула, попыталась улыбнуться, но потом понуро уставилась на острые носы своих туфель. Я видел, что она сильно расстроена; пребывание с Хёрстами ничего хорошего не сулило. Трудно было осуждать ее – хозяева имели жалкий вид людей, проигравших схватку с жизнью. Лоб мистера Хёрста был изборожден морщинами: похоже, он чаще хмурился, чем улыбался.

– Морган часто заглядывает? – спросил Ведьмак.

Внезапно услышав это имя, я вскинул глаза и увидел, как левое веко мистера Хёрста судорожно дернулось. Он явно занервничал. Может, даже испугался. О каком Моргане шла речь? О том самом, который передал Ведьмаку письмо?

– Очень редко, – угрюмо ответила миссис Хёрст, не глядя в глаза Ведьмаку. – Он иногда у нас ночует, но приходит и уходит когда пожелает. Сейчас его тут нет.

– Когда он был здесь в последний раз?

– Недели две назад. Может, и больше…

– Ну, когда он снова придет, передайте, что мне нужно с ним поговорить. Скажите, пусть приходит ко мне домой.

– Ладно, передам.

– Уж постарайтесь. Ну, нам пора.

Ведьмак развернулся и пошел со двора. Я подхватил посох, оба мешка и последовал за ним. Алиса догнала меня и схватила за руку, вынудив остановиться.

– Помни, что ты обещал, – прошептала она мне на ухо. – Приходи навестить меня. Хотя бы раз в неделю. Я на тебя полагаюсь!

– Не волнуйся, непременно приду. – Я улыбнулся ей.

Она вернулась к Хёрстам, и все трое направились к дому. Мне было жаль, что с Алисой так вышло, – но что я мог поделать?

Когда ферма скрылась из виду, я заговорил с Ведьмаком о том, что меня беспокоило:

– Они, похоже, не слишком обрадовались Алисе.

Я думал, Ведьмак начнет спорить, но, к моему удивлению и огорчению, он согласился:

– Да. По правде говоря, совсем не обрадовались. Однако это не важно. Видишь ли, Хёрсты должны мне кругленькую сумму. Я дважды прогонял с их фермы назойливых домовых, но до сих пор не получил ни пенни за свой нелегкий труд. Я сказал, что спишу им долг, если они возьмут к себе Алису.

Я просто ушам своим не поверил:

– Но это несправедливо по отношению к Алисе! А если они станут плохо обращаться с ней?

– Эта девочка, как тебе известно, в состоянии сама о себе позаботиться. – Ведьмак мрачно улыбнулся. – Кроме того, уверен, ты будешь то и дело бегать сюда, чтобы проверить, как ей живется.

Я открыл рот, собираясь возразить, и улыбка Ведьмака сделалась еще шире. Сейчас он больше всего напоминал голодного волка, раззявившего пасть перед тем, как откусить жертве голову.

– Ну что, я прав? – спросил он.

Я кивнул.

– То-то, парень. Я уже достаточно хорошо изучил тебя. Мой тебе совет – не стоит так уж беспокоиться об этой девочке. Думай лучше о себе. Зима, похоже, предстоит трудная. Настоящее испытание для нас обоих. Англзарк не терпит слабых и малодушных!

Однако меня мучила еще одна загадка.

– Вы спрашивали Хёрстов о человеке по имени Морган. Это тот самый Морган, что прислал вам письмо?

– Ну, от всей души надеюсь, что второго такого нет, парень. И с одним-то хлопот не оберешься.

– Выходит, он иногда останавливается у Хёрстов?

– Ничего удивительного в этом нет – ведь он их сын.

– И вы оставили Алису у родителей Моргана?! – изумленно воскликнул я.

– Да. И, как всегда, я знаю, что делаю, так что хватит вопросов. Давай-ка лучше прибавим шагу. Нам нужно добраться до места задолго до сумерек.

Холмы Чипендена я полюбил с первого взгляда, но с вересковой пустошью Англзарк все было иначе. Не могу точно объяснить почему, но чем ближе мы к ней подходили, тем тяжелее становилось у меня на душе.

Может, все было из-за того, что я увидел эти места в конце года – мрачное, унылое время в преддверии зимы. Или, может, виноват был сам темный верещатник, который вырастал передо мной, словно гигантский дремлющий зверь; облака точно саван накрывали его мрачные кручи. Но скорее всего, дело было в том, что буквально все предостерегали меня насчет суровых местных зим. В чем бы ни была причина, я почувствовал себя еще хуже, увидев угрюмый дом Ведьмака, где мне предстояло провести ближайшие месяцы.

Мы приближались к нему, идя вверх по течению ручья, и в конце концов оказались в глубокой узкой долине с очень крутыми стенами с обеих сторон. Внизу склоны представляли собой каменную осыпь, но выше шли скалы с растущими из трещин пучками травы. Казалось, мрачные обрывы на краю расселины вот-вот сомкнутся над головой.

Минут через двадцать долина свернула влево и впереди показался дом Ведьмака, пристроенный прямо к скале. Отец всегда говорил, что первое впечатление самое верное, а при первом взгляде на этот дом сердце у меня упало. Тусклый свет клонящегося к закату дня тоже не прибавлял радости. Дом был больше и внушительней, чем в Чипендене, но сложен из гораздо более темного камня, что придавало ему зловещий вид. Окна маленькие, а поскольку дом стоял на склоне узкой расселины, это означало, что в комнатах очень темно. В общем, выглядел он на редкость негостеприимно.

И что хуже всего – здесь не было сада. Как я уже сказал, дом лепился прямо к скале; на расстоянии пяти-шести шагов перед ним тек ручей, не очень широкий, но на вид глубокий и холодный. Еще шагов тридцать по каменной осыпи – и вы упретесь в другой крутой склон, если, конечно, сумеете пересечь ручей по скользким камням, не свалившись в воду.

Из трубы не поднимался дым: значит, нас никто не ждал. В Чипендене домовой всегда знал о нашем возвращении. Нас встречало не только тепло, но и горячая еда на кухонном столе.

Склоны расселины почти смыкались над домом, оставляя лишь узкую полоску неба. Я дрожал – здесь было еще холоднее, чем на открытой местности; наверняка даже летом солнце заглядывает сюда не дольше чем на час. Вот теперь я по-настоящему оценил все, что осталось в Чипендене, – деревья, поля, высокие холмы и простор неба над головой. Там нам открывался весь мир – здесь мы оказались в ловушке в длинной, узкой, глубокой яме.

Я нервно посматривал вверх, на темные края расселины – кто угодно мог затаиться там, глядя на нас, и мы бы даже не догадались об этом.

– Ну, парень, вот мы и дома. Это мое зимнее жилище. И учти, устали мы или нет – у нас полно дел!

Ведьмак обошел дом и направился к задней двери. В трех шагах от нее возвышался каменный склон; с него стекала вода и свисали ледяные сосульки, похожие на зубы дракона, занимательную историю о котором когда-то рассказывал мой дядя.

Конечно, от жара драконьего дыхания эти «зубы» мгновенно превратились бы в ручейки, но здесь, в холодном закутке позади дома, они большую часть года останутся в целости и сохранности. А потом все вокруг завалит снегом, и тогда от них не избавиться до самой весны.

– Мы всегда входим сюда через заднюю дверь, парень.

Ведьмак достал из кармана ключ, сделанный его братом, слесарем Эндрю. Этим ключом можно было открыть любой не слишком сложный замок. У меня тоже был такой ключ, и я не раз им пользовался.

Дверь, казалось, не желала открываться. Наконец мы оказались внутри, и я расстроился еще больше, увидев, как там мрачно. Ведьмак прислонил посох к стене, достал из мешка свечу и зажег ее.

– Положи вещи вон туда.

Он кивнул на низкую полку рядом с дверью.

Я сделал как было сказано, тоже прислонил свой посох к стене и вслед за Ведьмаком пошел дальше в дом.

Хорошо, что моя мама не видела такую запущенную кухню. Стало ясно, что никакого домового тут не было и никто не приглядывал за домом после того, как в конце прошлой зимы Ведьмак покинул его. Повсюду лежала пыль, с потолка свисала паутина. В раковине громоздилась гора грязной посуды, на столе валялись заплесневелые куски хлеба и засохшая зелень. Вдобавок тут ощущался слабый сладковатый неприятный запах, как если бы что-то гнило в темном углу. Рядом с очагом стояло кресло-качалка вроде маминого, на спинке которого висела явно нуждающаяся в стирке шаль.