Ему было известно об орхидеях Джозефа все: когда они цветут и как болеют. Он был в курсе всех дел, происходящих в этом доме. Знал и о незаменимости Кэти Уэст.

– Не могло не быть никаких предвестников несчастья, – настаивал Бруно, отодвигая чашку в сторону.

– Ничего не было. Я обязательно известила бы вас при малейших признаках болезни.

– Неужели?

– Что вы имеете в виду? – пробормотала Кэти.

– Я имею в виду, – произнес Бруно, вставая и принимаясь расхаживать по кухне, словно тигр, выпущенный из клетки, – что я не был перегружен обилием информации с вашей стороны о состоянии здоровья моего крестного отца, не так ли? В действительности… – он остановился и принялся сверлить ее взглядом, – вы всячески избегали общения со мной, игнорируя распоряжение полностью держать меня в курсе всех дел крестного, хотя при первой нашей встрече я подчеркнул, что это – неотъемлемая часть ваших обязанностей!

– Это несправедливо! – Кэти залилась румянцем от такого обвинения. – Я работаю на Джозефа, и я не… я не думаю, что это порядочно – заниматься доносами за его спиной.

– Надеюсь, клиника хорошая? – неожиданно задал вопрос Бруно, заставив девушку вздрогнуть.

– Очень хорошая. Я ездила туда сегодня утром.

К Джозефу меня не пустили, но сказали, что его состояние стабилизировалось.

– Надеюсь, это так. Клиника далеко отсюда?

– Около сорока минут на машине. Можно съездить туда сегодня еще раз.

– В таком случае выедем из дома в четыре тридцать.

Бруно направился к двери, и Кэти, собравшись с силами, поспешила за ним в холл.

– Итак… – весело произнесла она, остановившись на некотором расстоянии, в то время как Бруно склонился над багажом. Кэти успела заметить, что вещей не очень много.

– Что? – Темные брови удивленно изогнулись.

Бруно не сразу заметил присутствие девушки.

– Вы… вы займете комнату, в которой обычно останавливаетесь. Вы знаете, наверху. Я… я принесла вам полотенца… – Она растерянно запнулась. – Дело в том, что…

– Говорите громче, Кэти.

– Дело в том, что… мы с Мэгги хотели бы знать… сколько вы намерены здесь оставаться. Я имею в виду, – продолжала она, – Мэгги должна знать, сколько закупать продуктов и всего прочего…

– Не стоит беспокоиться, – отрезал Бруно, начиная подъем по лестнице.

В порыве внезапной храбрости Кэти взлетела вверх по ступенькам и застыла, не дыша, на пороге спальни Бруно, глядя, как он ставит сумку на кровать и развязывает галстук.

– Что еще? – Бруно обернулся с нетерпеливым вздохом и принялся расстегивать рубашку.

– Я только хотела напомнить, – она кашлянула, переведя взгляд на мыски своих коричневых туфель, – если вы захотите остаться и если вам будет что-нибудь угодно… стоит лишь сказать мне… Воцарилось молчание, и Кэти внезапно осознала двусмысленность произнесенной ею фразы. Волна отчаяния захлестнула девушку. – Я имею в виду приготовление пищи, – поспешила исправиться она. – Мы с Джозефом обычно вместе завтракали и…

– Почему вы так настаиваете на исполнении обязанностей, словно являетесь «скорой помощью» напрокат? При этом сутулясь и как бы умоляя землю разверзнуться и поглотить вас?

– Я и есть «скорая помощь» напрокат, – ответила Кэти, сжимая руки и приказывая себе не робеть в присутствии этого человека.

– В самой эффективной форме, – усмехнулся Бруно. – Но прежде всего вы компаньонка Джозефа и, кажется, бесценная и незаменимая часть его жизни. Вопреки первоначальным… скажем, опасениям вам удалось превзойти мои ожидания. – Голос Бруно при этом звучал несколько удивленно. – И поскольку вы не входите в категорию слуг, не стоит вести себя подобным образом. Не нужно беспокоиться по поводу моих завтраков, – продолжал он прежним быстрым и отрывистым тоном, и Кэти вдруг захотелось поблагодарить его за проявленное внимание. – Я вполне в состоянии обслужить себя самостоятельно.

– Джозеф пришел бы в ужас, узнав, что вы прервали свою работу из-за его болезни, – сказала Кэти убежденно. Она не добавила, что старик прямо-таки благоговел перед своим одаренным, полным харизмы крестником, которого растил с подросткового возраста.

– Он ужаснулся бы еще больше при мысли, что я не могу уделить ему время, когда он нуждается во мне. Разговор окончен. Или есть другие вопросы?

– Нет, – пробормотала Кэти и густо покраснела, заметив движение руки к кожаному ремню на брюках. Не снимет ли он сейчас и их? Неужели будет продолжать раздеваться и дальше, совершенно не стесняясь ее присутствия?

Знакомство Кэти с противоположным полом было довольно ограниченным. За двадцать три года жизни она встречалась лишь с двумя парнями, довольно приятными молодыми людьми. Но их отношения можно было бы назвать скорее дружескими, которые Кэти продолжала поддерживать и сейчас. Она не могла представить ни одного из них спокойно раздевающимся перед незнакомой женщиной.

– Ступайте, – прозвучал голос Бруно. – Итак, я жду вас внизу у лестницы ровно в четыре тридцать. – Он повернулся к ней спиной.

Вскоре тихий щелчок двери уведомил его о том, что Кэти покинула комнату. В своем раздражающем бормотании и мямленье девушка затронула самую главную для Бруно тему, то, о чем он напряженно размышлял по дороге в Англию. Его работа.

Он расплачивался с крестным за все его добро краткими мимолетными визитами, хоть Джозеф и являлся единственным значимым для Бруно человеком в мире. Сейчас он вдруг осознал, как мало виделись они в этом году. Бруно мог по пальцам пересчитать свои приезды. Если с крестным случится несчастье, Бруно никогда не простит себе этого.

Вполне можно было жить в лондонской квартире и вести работу из офиса, расположенного в Сити, но без регулярных поездок в Нью-Йорк все равно не обойтись.

За время, потребовавшееся, чтобы переодеться и пробежать глазами несколько электронных сообщений, он успел найти решение проблемы, связанной с работой. Выйдя через полтора часа в холл, Бруно сразу увидел застывшую в его ожидании женскую фигурку.

– Джимбо вывел «рейнджровер» из гаража, выпалила Кэти, пока он надевал куртку.

Был май. День выдался солнечным, но холодным. Кэти заметила, что Бруно одет как раз по погоде и, как всегда, великолепно. Коричневые брюки, клетчатая рубашка и замшевая куртка – все прекрасно смотрящееся, невероятно модное и до неприличия дорогое.

Кэти почувствовала знакомое скребущее недовольство собственным нарядом: серой узкой юбкой длиной до щиколотки, мешковатым бежевым джемпером и серым в рубчик пиджаком. Рядом с Бруно она всегда ощущала себя до отвращения неуклюжей и неопрятной, хотя обычно носила такую одежду постоянно, находя ее весьма комфортной и функциональной, в случае необходимости отлично маскирующей не только фигуру, но и чувство неуверенности в себе.

– Джимбо? – Бруно нахмурился.

– Джим Парке. Он присматривает за садом и выполняет работы по поддержания строений в порядке. Вы уже встречались с ним.

– Поверю вашему слову. – Что-то Бруно не удавалось вспомнить никакого Джима Паркса.

– Как бы то ни было, автомобиль уже готов. Если хотите, я поведу машину, – вырвалось у Кэти.

К ее ужасу, он молча кивнул. Кэти была прекрасным водителем и обычно пользовалась автомобилем Джозефа. Раз в неделю она регулярно отправлялась в город за покупками, а также возила Джозефа, куда ему было нужно. Хотя поездки эти и были недалекими, она привыкла к машине и иногда даже совершала автопутешествия в Корнуолл, навещая по уик-эндам родителей.

Однако водительский опыт вовсе не прибавил Кэти уверенности, когда она, заведя мотор, плавно поехала по аллее, ощущая цепкий взгляд темных глаз, следящих за каждым ее движением. Девушке казалось, что она заново сдает экзамен на права.

Только тогда ее экзаменовал добрый, веселый мужчина лет пятидесяти, рядом с которым Кэти чувствовала себя непринужденно, а не самоуверенный полуитальянец, в любую минуту готовый высмеять ее водительскую компетентность, если она случайно слишком резко переключит скорость.