— Ты что говорила с ним?

— Конечно.

— А как же врачебная тайна?

— Слушай, ну какая может быть врачебная тайна между людьми, которые видели друг друга голыми?

Я удивленно глянул на девушку. Она захохотала:

— Это мой друг детства. Мы с ним с пеленок выросли, друг на друге целоваться учились, сигареты друг у друга стреляли, первый раз напились… Я спросила у него, что делать, он сказал, надо переждать, Билл перебесится, успокоится… Ну, это типа подросткового периода…

— Знаешь что! — швырнул я приборы на стол. — Кризис в голове! Я его близнец, и у меня что-то никакого кризиса не наблюдается! Я верю только в один кризис, когда человек не может собой управлять — это подростковый взрыв гормонов. Все остальное блажь и ерунда.

— Что ты сравниваешь? Ты другой. Билл более чувствительный. А про Мари Ларри сказал, что у нее из-за Билла затяжная депрессия, что если бы удалось ее переключить на что-то другое, то их отношения можно было бы спасти. И тут она залетает и вместо поддержки получает новые приступы агрессии со стороны Билла.

— Слушай, а где я был все это время? Почему я ничего не знал?

— А ты работал, Том.

Я покачал головой. Картинка прорисовалась, но верить в нее мне не хотелось. Если у Билла настолько серьезные проблемы, почему он мне ничего не сказал? Черт, я как знал, что нам нельзя было разъезжаться. Жил бы я с ними, все было бы нормально. «Он прессанул ее жестко…» Да он не мог ее прессануть! Не мог ударить! Они же даже почти никогда не ругались! Это какой-то бред…

— Пойдем спать? — ласково промурлыкала мне в ухо Сьюзен. — Я очень по тебе соскучилась.

— Пойдем, — с готовностью поднялся я. — А завтра я проснусь, и все будет хорошо. Слышишь? Все будет хорошо. Этот бредовый кошмар кончится, и все будет хорошо. Главное сейчас уснуть побыстрее.

Глава 2

Рано утром я уже пинал дверь Мари, обвешанный пакетами с ног до головы. К двери с той стороны подошел детский плач, замок щелкнул и предо мной предстала молодая мамочка, интенсивно трясущая одного из младенцев. Второй надрывался в комнате. Мари выглядела даже хуже, чем вчера, хотя вчера она выглядела просто отвратительно. Она мельком глянула на меня, кивнула, приглашая войти, и ушла обратно в комнату.

— Ты спала? — спросил я, переложив продукты в холодильник.

Она вымученно улыбнулась и покачала головой. Мне все-таки интересно насколько ее хватит?

— Почему они кричат? — взял я на руки одного из мальчиков. Я так за вчера и не научился их различать.

— Не знаю, — всхлипнула она. — Они сытые, чистые… Может устали? Перегуляли?

— Перегуляли? — Я посмотрел на часы: время — начало девятого. — Ты уже с ними гуляла?

— Нет, просто они не спят с пяти утра.

— Ранние пташки, — улыбался я малышу. — Это кто?

Она как-то осоловело глянула сначала на моего ребенка, потом на своего, и я понял, что дальше лучше не уточнять.

— Все-таки я им сделаю именные браслеты, — пообещал я.

Мари вяло растянула губы в жалком подобии улыбки.

Через час близнецы «концерт» закончили и мирно заснули. Мари без сил бухнулась на табурет на кухне. Я приготовил ей завтрак и сделал чай с мятой.

— Смотри, я всё обдумал, что и как, — принялся я делиться с ней своими гениальными мыслями. — Тебе, во-первых, надо сменить жилье, это я возьму на себя. Просто надо подумать, где тебе будет лучше, район там… Что вам еще нужно? Магазины? Больница? Ну, мало ли что?

Мари кивнула, неторопливо жуя мою нехитрую стряпню.

— Вот мне нравится, когда ты со мной соглашаешься, — широко улыбнулся я.

— У меня просто нет сил с тобой спорить.

— И не надо! Во-вторых, тебе нужна помощница. Это я тоже беру на себя. Я обращусь в агентство, выберу для тебя штуки три-четыре наиболее адекватных нянь, а там уж ты сама решишь, кто тебе ближе. У тебя есть какие-нибудь пожелания?

Она рассеянно уставилась в тарелку с омлетом.

— Ну, там… Не знаю… Хочешь, чтобы она тут еще готовила или убирала? Языкам детей обучала? Хочешь?

— А можно она будет из России? Я хочу, чтобы дети знали родной язык.

— Из России? — почесал я затылок. — Попробую… Но не обещаю. А возраст какой ты хочешь? Молодая? Пожилая?

— На твое усмотрение.

Я мечтательно улыбнулся и поиграл бровями:

— Ммммм… Ты доверяешь моему вкусу? — сладко протянул.

Мари шутку не оценила. Я постарался стать серьезным. Но почему-то, глядя на эту умученную тощую кошку, серьезным быть не получалось. Ее хотелось теребить и веселить. Вот только веселиться она не хотела.

— Мари, а давай я пойду с ними гулять, а ты поспишь? И буду гулять так долго, как только смогу, а ты все это время будешь спать.

Она усмехнулась:

— Издеваешься?

— Нет, серьезно. Объясни только, что и как делать, положи всё, что надо, а я пойду с ними в парк. Когда они проснутся, я их покормлю и буду дальше с ними гулять, ну пока сил у меня хватит.

— Том, ты детей видел только по каналу «Дискавери». И то когда случайно мазал мимо кнопки на пульте.

— Надо же мне когда-то учиться. А то вот пойдут свои, а я ничего делать не умею. Буду тренироваться.

— Угу, на чужих оно всегда приятнее.

— Я знал, что ты меня поймешь, — обхватил я ее за плечи и потрепал по голове. — Соглашайся. Тебе надо отдохнуть. Пока у тебя нет няни, я буду твоей няней.

Мари тяжко вздохнула.

— Имей ввиду, ты сам напросился.

С четкой инструкцией на все случаи жизни, как и что делать с детьми, мы с Мари спустили коляску с пятого этажа. Еще утром, поднимая провизию к ней, я матерился на чем свет стоит, что она живет так высоко. Спуская коляску вниз с двумя младенцами, я с ужасом думал, как она, моя маленькая тщедушная Мари, таскает ее туда-сюда каждый день одна. Так, надо не забыть — на новом месте должен быть лифт, в противном случае квартира должна быть не выше второго этажа.

— И ложись спать. Никаких домашних дел — отдыхай!

— Слушаюсь, папочка. Если что — звони. Я телефон рядом положу.

— Хорошо. Но я постараюсь справиться. Кто из них кто?

— В зеленом боди Алекс, в голубом — Дэнни.

— Все понятно: зеленый — старший, голубой — младший. Главное не перепутать.

Ничего сложного в выгуле детей я не заметил. Мальчишки спали еще два часа, а я катал коляску по парку, ловя на себе заинтересованные взгляды проплывающих мам и пробегающих мимо спортсменок. Нет, можно было конечно же посидеть на лавке и почитать газету, но не проходило и четверти часа, как на лавку тут же приземлялись другие мамаши и старушки, которые начинали выносить мне мозги своими расспросами. Если ходить, они так не пристают. А вот если я захочу заиметь новый роман — придется брать у Мари детей напрокат. Оказывается, молодые фрау торчат от респектабельных мужчин с детьми. Надо будет это тоже запомнить.

Проблемы начались тогда, когда мальчики проснулись. Слава богу, проснулись они не одновременно! Сначала свои глазоньки разлепил Даниэль. Закряхтел, завозился. Я тут же сунул ему бутылку с едой в рот. Причмокивая, он начал энергично лопать молочную смесь. Я даже порадовался, что пока все так просто. Бежать домой очень не хотелось. Мари нуждалась в полноценном отдыхе. Когда Дэнни поел, я извлек его из коляски и поставил вертикально. Честно говоря, не сильно помню зачем, но Мари велела сделать это обязательно. Я походил немного с ребенком на руках, рассказывая, что вот это дерево, это парк, а это его дядя Том, который его очень любит и никому не отдаст ни за какие миллионы. Дэнни кряхтел, краснел, а потом… Мое плечо моментально пропиталось молочной рвотой. Я перепугано схватил ребенка и начал крутить. Дэнни подобное отношение не понравилось, поэтому он заорал, разбудив брата. Алекс зевнул, распахнул глаза, оценил обстановку и тоже принялся орать. Я скакал с ними вокруг лавки, совершенно не понимая, что делать. Если Дэнни отравился смесью, то давать ее Алексу нельзя! Но Алекс хочет есть, потому что соску он постоянно выплевывает. Что же делать? Что делать? Господи, что делать? Помогите кто-нибудь!