Напоминаю и предупреждаю: это – фантастика.

Действие происходит в конце ХХIV века от Р. Х. Поэтому все имена и события являются исключительно плодом вымысла, а любые совпадения – безусловно и категорически случайны.

От всей души благодарю тех, без кого эта книга не состоялась бы:

Марию, жену и соавтора,

М. А. Булгакова, члена СП СССР (посмертно),

Хаджи-Мурата Мугуева, члена СП СССР (посмертно),

и любимого гаранта (пожизненно).

Нынешний вечер Арчибальд Доженко намеревался уделить просмотру «Одинокой Звезды». Отчего и вернулся в отель пораньше, тактично отложив на потом всестороннее углубление многообещающе стартовавшего дискотечного знакомства. Увы, вместо сериала дали прямую трансляцию из зала суда, а подобную чернуху Арчи, как правило, вырубал мгновенно. Но сейчас почему-то промедлил. А присмотревшись, заинтересовался…

Там, на экране, царил небожитель в тщательно напудренном парике и тяжелой, пунцовыми волнами ниспадающей мантии. Очи его сверкали. Голос гремел и грохотал. И, лишь завершив зачтение многостраничного, суконным языком писанного документа, полубог сделался похож на себя самого, пожилого и усталого госслужащего.

Все смолкло.

Суровая, торжественная тишина затопила зал, а лица двадцати трех подсудимых, отделенных от публики невысоким, почти символическим барьерчиком, сделались в этот миг напряженно бледны. Они чистосердечно признались во всем, оказали необходимую помощь следствию и, похоже, надеялись на снисхождение.

Зря. Сенсации не случилось.

Всем двадцати трем подсудимым:

– по пункту первому обвинения («Коррупция») – в соответствии со статьей 44-прим Ординарного УК Галактической Федерации – восемь лет лишения свободы с отбыванием первой трети срока заключения (голос комментатора сбился на взвизг) в Винницком Федеральном централе.

Двадцати двум из двадцати трех:

– по пункту второму обвинения («Действия, объективно способствующие подрыву доверия населения в бескорыстную справедливость законной власти») – на основании статьи 3 Чрезвычайного УК Галактической Федерации – высшая мера наказания в течение суток с правом на свидание с семьей, правом ходатайствовать о желательной форме исполнения и правом апелляции к Его Высокопревосходительству Президенту.

Четверть минуты абсолютного безмолвия.

Затем в громадном зале возникает, словно само по себе, неясное шуршание, ровно и неостановимо нарастающее. Так плещут волны, одна за другой накатывающие на берег.

Шорох. Шелест. Рокот.

Гром.

Бурные аплодисменты переходят в овацию.

Зал безумствует.

Сотни приглашенных – достойнейшие граждане Федерации, представители трудовых коллективов, доблестных вооруженных сил и творческой интеллигенции – отбивают ладони, в едином порыве приветствуя решение Трибунала.

– Ворюг – к стенке! – грохочет амфитеатр.

Пунцовый громовержец покидает подиум, уступив председательское кресло тучному одышливому старику в черном сюртуке. Тот пытается говорить, но публика неистовствует, и Полномочному представителю Президента при Трибунале приходится трижды ударить молотком в медный гонг, чтобы вернуть в зал приличествующее моменту благочиние.

– Тише, тише… – лик его обращен к скамье за барьером, голос совершенно по-домашнему ворчлив. – В соответствии с законом «О высшем милосердии» право на апелляцию реализуется сразу же после вынесения приговора с немедленной передачей прошения по инстанциям и рассмотрением оного…

Быстрый взгляд в бумаги.

– Осужденный Буделян-Быдляну?

Свиноподобная туша натужно приподнимается с правого фланга скамьи подсудимых. На почти незаметном лобике – испарина. Тройной подбородок зябко трясется. И все же с подсиненных предсмертной истомой губ вполне отчетливо соскальзывает:

– От апелляции отказываюсь. Прошу расстрелять.

Партер отзывается удивленным шепотком.

– Осужденный Пятка? – бесстрастно вопрошает судья.

– От апелляции отказываюсь, – дребезжащим тенорком откликается полненький черноусый карлик. – Прошу расстрелять.

– Осужденный Козька?

– От апелляции отказываюсь, – содрогаясь всем телом, всхныкивает квадратный мужичок с законспирированным выражением лица. – Прошу расстрелять. Или повесить. На усмотрение Трибунала.

Им страшно. Многие из них плачут.

Но в заоблачных высях, где совсем еще недавно летали осужденные, свои правила игры. Есть нюансы, не предназначенные для широкой аудитории. Их подразумевают, и только. Тот единственный, кто властен щадить и миловать, уже принял решение.

Значит, остается одно – дотянуть более-менее достойно.

Чтобы уберечь хотя бы семьи. И чтобы мера наказания – бесспорно, суровая, но не запредельно – не была, упаси господи, ужесточена.

А потому…

– Осужденный Василиу-Попа?

– Апеллировать не буду… – лепечет последний, захлебываясь от нечаянного счастья.

Его можно понять. Немногим из сидевших на этой скамье довелось услышать из уст пунцового полубога эти сладкие слова: пожизненное заключение без права на амнистию…

– Вот и хорошо, – на блеклых устах Полномочного представителя появляется благодушная улыбка. – А теперь, пожалуйста, хором.

– А-пел-ли-ро-вать-не-бу-ду! – скандируют приговоренные.

Кода.

Амфитеатр негромко гудит.

Откинувшись на спинку стула, глотает кардиостим государственный обвинитель. Адвокаты напоследок перешептываются с подзащитными, ободряюще похлопывают бедолаг по обвисшим плечам. Задумался о чем-то своем господин председатель.

Заставка.

Радужные пятна рекламы.

И – во весь экран – кукольное личико диктора.

– Уважаемые зрители! Прямую трансляцию приведения в исполнение приговора Особого Трибунала вы сможете увидеть в полночь, по окончании выпуска новостей, – лучезарно улыбаясь, прощебетала стереодива и слегка посерьезнела. – А теперь, дорогие друзья, предлагаем вашему вниманию сто сорок первую серию фильма «Одинокая Звезда». Оставайтесь с нами!

Наконец-то.

Арчи расслабился, отхлебнул портеру из пузатой кружки, помеченной гербом отеля – тремя шпагами в обрамлении лавровых листьев, и приготовился к часу блаженства…

Именно в этот момент в дверь и постучали.

Вполне корректно. Весьма учтиво. Но крайне настойчиво.

Стук эхом прокатился по простору распахнувшихся в полстены прерий, дробно осыпался над старым ранчо… И Арчи, поморщившись, неохотно нажал кнопку на пультике.

Экран вспыхнул синеватым сполохом и погас, унося в небытие сериал. Без всяких выстрелов сгинула ошарашенная физиономия Эль-Койота, похожая на печеную картофелину, отмеченную печатью всех мыслимых пороков. И вместе с мексиканским негодяем исчез Честный Билл, чье мужественное лицо в последний миг выглядело не менее ошеломленным, нежели у бандита…

– Кто там? – спросил Арчи раздраженно. Разумеется, на суахили: легенда обязывала.

Ночной визит, в общем-то, не исключался. Однако попозже, где-то около полуночи, когда в парке отгремит дискотека. Прелестное дитя в прозрачном намеке на мини-юбочку, конечно, не забыло номер апартамента, но доплясать попросту обязано.