Дювайн начал быстро перебирать в уме варианты. Первой его реакцией было сбить Бреди с ног, запереть его в номере и убежать. Но он не мог оставить Клодетту, а та должна была вернуться только часа через два-три. Нет, сказал он себе, в такой обстановке надо действовать более дипломатично.

– Какой потрясающий грим, – проговорил он. – Присядь-ка на минуту. Давай поговорим.

Бреди поколебался, но потом сел, подальше от Дювайна.

– О чем говорить, Пьер? Уже поздно. Я хочу сегодня уехать в Цюрих. Меня ждет Эд.

– Но я знаю, что здесь, – похлопал Пьер рукой по сумке. – Икона Екатерины Второй.

Бреди кивнул. Он сунул вспотевшую руку в карман и нащупал револьвер. Но это не дало ему никакой уверенности в себе.

– Икона стоит по меньшей мере миллионов десять, – сказал Дювайн, пристально наблюдая за Бреди.

– Возможно, если найти покупателя, – осторожно согласился Бреди.

– Эд не стал бы браться за это дело, если бы у него не было клиента. А я знаю покупателя… это Радниц.

Бреди вздрогнул. Да, Эд был прав. Их собирались надуть. Он окинул оценивающим взглядом плотную фигуру Дювайна. Один его удар кулаком, подумал Бреди, весь в поту, может стать роковым.

– Не спеши с выводами, Пьер. Что бы ни находилось в сумке, это не твое дело. Тебя наняли украсть сумку. Ты с этим отлично справился. Мы тебе хорошо платим за работу. Так что не о чем больше говорить. Отдавай сумку и получи свои тридцать тысяч. Это больше, чем было условлено.

Дювайн покачал головой. Он видел, что Бреди напуган, и напряг свои могучие мускулы.

– Нет, нам есть о чем поговорить, Лу. Давай будем реалистами.

– Я не понимаю тебя. – Рот Бреди скривила усмешка. – Мы с тобой прекрасно работали все эти годы. У тебя впереди много выгодных дел, если ты и дальше будешь работать с нами. О чем ты говоришь теперь?

– Обожди, Лу! Выслушай мое предложение. – Дювайн скорчил свирепую мину, что заставило Бреди вжаться в кресло. – Давай выкинем Хеддона из этой игры и прибыль разделим пополам. Каждый получит три или четыре миллиона. Что ты на это скажешь?

– Что я на это скажу? – Голос Бреди приобрел металлический оттенок. – Я не верю, что это говоришь ты, Пьер. Я удивлен и потрясен. Я не обманываю своих друзей, Эд мой друг. Я и тебя считал своим другом. Давай мне сумку, бери деньги, и забудем этот разговор.

Дювайн посмотрел на него и покачал головой:

– Нет. Либо ты принимаешь мои условия, либо не получишь ничего. Все будет моим. Я уже вошел в контакт с Радницем, и он покупает икону у меня. Он не считает ни тебя, ни кого-либо другого своим другом. Ты ничего не сможешь изменить, Лу. Итак, ты со мной или нет?

Бреди подумал, что Хеддон предвидел такой оборот. У него нюх на разные ситуации, и он всегда начеку.

Он покачал головой:

– Ты не все продумал, Пьер. Радниц не будет иметь с тобой дела. Он даже со мной не станет иметь дела. У нас контакт с его агентом, а ты его не знаешь. И вообще, хватит болтать чепуху. И учти еще, что Хеддон может сделать твою жизнь невыносимой. Я даю тебе слово, что ничего не скажу ему о нашем разговоре. Отдавай сумку, получи деньги, и будем продолжать работать и дальше.

Видно было, что Дювайн колеблется. Но потом он подумал о том, что можно сделать, имея пять миллионов. Он подумал также о Клодетте, которая так верила в него.

– Нет! Ты не воспользовался своим шансом. Я оставлю у себя сумку, и теперь ты уже ничего не сможешь сделать.

Бреди долго сидел неподвижно, сжимая в кармане револьвер. Положение становилось безвыходным. Допустим, он станет угрожать Дювайну незаряженным оружием. Не набросится ли тот на него? Собрав все свое мужество, он сказал:

– Раз так, то вот. – И он, выхватив из кармана револьвер, направил его на Дювайна. – Мне очень жаль, Пьер, но ты сам напросился.

Дювайн уставился на револьвер, чувствуя холод в спине. Он, как и Бреди, испытывал ужас перед насилием. До сих пор никто не угрожал ему револьвером, и вид этого маленького черного предмета, несущего в себе угрозу, в руке Бреди заставил Пьера побледнеть и задрожать. Он сразу потерял всю уверенность в себе.

– Ты… ты не посмеешь выстрелить, – прошептал он, задыхаясь.

Бреди был поражен тем, что нашелся еще больший трус, чем он сам. Им овладел прилив храбрости. Он наклонился вперед, размахивая револьвером перед лицом Дювайна и рыча:

– Я тебя не убью, а изуродую. Если ты немедленно не отдашь сумку, я прострелю тебе коленную чашечку!

Дювайн весь затрясся. Дрожащей рукой он положил сумку на пол и подтолкнул ее ногой к Бреди.

– Опусти револьвер, – простонал он, – он может нечаянно выстрелить.

Бреди схватил сумку, выпрямился и направился к двери.

– Ты дурак, Пьер. Ты никогда больше не получишь от нас работы, и помни, что Эд не прощает предательства.

Он открыл дверь, вышел в коридор и быстро направился к своему номеру. Через десять минут Бреди уже мчался в Цюрих. Сумка Кэрол лежала рядом на сиденье.

Пароход «Швейцария», иллюминированный разноцветными огнями, подходил к пристани Монтре. С его палубы доносились звуки скрипки и аккордеона.

Пьер Дювайн наблюдал за его приближением. Он ждал уже час и постепенно приходил в себя от сокрушительного удара, нанесенного ему Лу Бреди. Он чувствовал себя совершенно деморализованным. Пропали не только миллионы, но и деньги, которые он должен был получить от Бреди за работу. Он был словно в лихорадке. Дювайн понимал, что у него нет будущего в жульнических операциях с антиквариатом. Хеддону достаточно произнести слово, и никто с Дювайном не станет иметь дела. Магазин в Довиле без новых поступлений украденных вещей долго не продержится. Его везение кончилось. Он рисковал, чтобы получить три миллиона… и проиграл. Теперь еле-еле хватит денег, чтобы купить бензин на обратную дорогу в Париж. А в Париже ждут неоплаченные счета и нужно платить за квартиру. Что ж, сказал он себе, придется опять приняться за карманные кражи. Сезон в Париже только начинался. Город наполнялся богатыми туристами с разбухшими бумажниками. Дювайн боялся рисковать, но у него сейчас не было другого выхода.

Он подумал о Клодетте. Она была его единственным утешением. Она без жалоб примет неизбежное. Она поймет, что он не мог ничего сделать под дулом револьвера. Он почувствовал, как все его существо заполняет любовь к ней. Какое счастье, что у него есть Клодетта!

Пароход уже остановился, и пассажиры начали спускаться по трапу. Дювайн увидел Клодетту и Лепски и помахал им рукой.

Лепски был очень рад, что все кончилось. Для него эта вечерняя прогулка была самой большой скучищей из всего, что ему довелось испытать. Звуки скрипки и аккордеона действовали ему на нервы. Радостно танцующие пожилые пары заставляли его фыркать так, словно кто-то пытался завести машину с севшим аккумулятором. От пережевывания свиной отбивной у него болели челюсти. Кэрол, видя восторг Клодетты, старалась сдерживаться сама и сдерживала Тома, но и она мечтала, чтобы эта поездка закончилась. Клодетта, сияя улыбкой, думала о том, все ли благополучно у Пьера. Она чувствовала себя полной развалиной после того, как весь вечер заставляла себя быть веселой, чтобы развлечь Лепски. Она надеялась только, что ей больше никогда не придется повторить этот опыт. Но одного взгляда на лицо мужа было достаточно, чтобы понять: они потерпели фиаско.

– Пьер! – Она подбежала к нему.

– Мы тотчас же должны уехать. Мама умирает. – Дювайн повернулся к Лепски: – Мне очень жаль, но я знаю – вы меня поймете. Мы должны ехать в Париж. Женевский аэропорт закрыт из-за тумана. Мы не можем терять времени. Дорогие друзья, пожалуйста, извините нас и не задерживайте. Мы должны были выехать уже час назад. Я заказал вам номер в Гштааде. Портье поможет вам арендовать машину и объяснит, как добраться туда. – Он повернулся к Кэрол: – Мы вам сразу напишем, как только прибудем в Париж. Было очень приятно с вами познакомиться.

В то время как Том и Кэрол выражали ему свое глубокое сочувствие, Пьер сказал Клодетте, чтобы она садилась в машину.