Бравируя наглостью, Джулиан добился новой встречи с Бессмертным. По правде говоря, поступок то был отчаянный: последняя попытка склонить чужака к сотрудничеству.

Разговор прошел в несколько напряженной атмосфере, но не из-за чувств, какие испытывали друг к другу Бессмертный и Джулиан, а из-за присутствия на месте беседы Курдона с филологом Ральфом Ридом и двух полицейских. Те держались подчеркнуто враждебно. Такое отношение к себе Джулиан игнорировал без малейших усилий.

— Ты понимаешь, зачем я здесь, — сказал Джулиан инопланетянину. — Я пришел, чтобы снова попросить тебя поделиться тайной бессмертия с человечеством.

— Человечеству она не нужна, — заметил Бессмертный. — Только тебе.

— Не только мне. Другим тоже. Долго ли сможешь ты хранить ее при себе? В настоящее время ты под защитой общества. Но общества меняются. Ты разве не понимаешь, какая опасность грозит тебе в будущем? Почему бы тебе не поделиться с нами хотя бы информацией, если не средствами ее воплощения. Возможно, мы сумеем синтезировать вещество или воспроизвести биологические условия, или что бишь там дарует тебе вечную жизнь. Так ты отведешь от себя угрозу из будущих веков.

— Я предпочту положиться на удачу, — ответил Бессмертный задумчиво-нейтральным тоном. — К счастью, такие безжалостные и целеустремленные персоны, как ты, редки.

— Редки, — взорвался Джулиан, — но существуют!

Он вскочил. Внезапно он увидел себя глазами Бессмертного: бабочка-поденка, кратковечное создание, чья жизнь бессмысленна, и остается только терпеливо дождаться, пока она оборвется. Он почувствовал себя ничтожным идиотом.

— Ты, мерзкий жук-переросток! Однажды кто-нибудь из нас до тебя доберется!

Он вылетел из комнаты. Ральф Рид посмотрел ему вслед и вздохнул с облегчением.

— Какая необыкновенная личность! Почти невероятно, чтобы хирург был таким… таким злым. Но он несомненно талантлив. Говорят, тысячи жизней спас.

Курдон в продолжение разговора молча курил. Теперь он задумчиво выпустил дым из трубки.

— Феррдж дал понять, что не считает Бессмертного равным людям — при всем уважении к вам, Бессмертный… и пытается построить свою защиту на этом утверждении. Но едва ли и все спасенные им пациенты для него что-либо значили как люди. Люди для него не существуют. Он их воспринимает как объекты для своих экспериментов.

— Многие так думают, особенно ученые-экспериментаторы. Но они не похожи на Феррджа.

— Да. Он другой. Им движет не научная объективность, а что-то еще. Нечто абсолютно, исключительно эгоистичное.

Когда Джулиан направлялся к своему аэроплату, на его пути оказалась Урсула Гайль.

— Я за тобой следила, — сказала она с лукавой улыбкой. — Мне стало интересно. Что ты задумал?

— Ничего. Ничего интересующего тебя, во всяком случае.

Она указала ему на бар в самом низу длинной широкой извилистой лестницы.

— Пойдем. Позволь, я тебя угощу.

Он позволил ей завести себя в бар и неуверенно поплелся в угол, где им подали бутылку белого вина.

Он посмотрел на нее. Пятнадцать лет ни одной женщине на пользу не пошли. Но Урсула по-прежнему выглядела моложаво и сохранила особую красоту, которая так будоражила его.

— Значит, ты не планируешь нового похищения?

— Нет.

— И не будешь договариваться с Бессмертным?

— Не получилось. Я как раз прибыл попытаться.

Она рассмеялась низким печальным смехом.

— Не беспокойся, я не хочу влезать в твои безумные затеи. Другие того же мнения. Но, в отличие от них, я не жалею, что ты меня в это впутал тогда. Какой смысл?.. — Она покачала перед собой бокал. — Вообще-то я ждала твоего появления. Думала, мы могли бы…

Она взглянула на него знакомыми яркими ореховыми глазами, в прежней знакомой манере. Джулиан поспешно отвернулся. Поднялся и вышел из-за стола.

— Прости, Урсула, времени в обрез. Сама допивай вино.

И быстро ушел, не оглядываясь.

Джулиан в разговоре с Бессмертным обронил фразу, ставшую основой его стратегии.

Общества меняются. Он уже потерпел неудачу в одном. Чтобы снова попытать счастья, следует просто переместиться на несколько веков в будущее.

Технология гибернации человеческого организма уже была отработана, и анабиоз при желании можно было поддерживать неограниченно долго. Ее отточили на тысячах людей, страдавших неизлечимыми болезнями и надеявшихся исцелиться после пробуждения. После запуска процесс не требовал дополнительных затрат энергии и обеспечивал Джулиану личное выживание, в котором он мог рассчитывать только на себя.

Он инвестировал большую часть своих ощутимых сбережений в капсулу, призванную перенести его во времени. Он был готов преследовать Бессмертного тысячелетиями.

Конечно, приходилось считаться с риском. Правительство, проявив идиотское (на взгляд Джулиана) благодушие, не стало изымать компактный звездолет чужака и изучать технологию, способную вывести человечество в Галактику, а просто позволило инопланетянину припарковать его в гараже за домом. Бессмертный мог покинуть Землю еще до пробуждения Джулиана. Но Джулиан не думал, что тот так поступит: альдебаранец вроде бы совсем отуземился, а если верить его книгам, то эмигрировать ему нынче особо некуда.

Но, имея в виду эту возможность, Джулиан действовал в строгом секрете. Его капсула времени содержала два отсека: камеру гибернации, которую можно было использовать и для жилья, и еще одну, более просторную, в основном воспроизводившую и даже усложнявшую условия лаборатории на Руди Дучке. Капсула обладала исключительной прочностью. Ее материал не ржавел, не корродировал и не страдал от погоды. Это была новая форма углерода, близкая по свойствам к алмазу, но слишком дорогая и чрезмерно долговечная для нормальных конструкций.

Базовые механизмы отсчета времени были изготовлены из того же вещества. Джулиан принял все меры достижения бессмертия, доступные на тот момент земной технологии. Капсула и большая часть ее содержимого, включавшего многие хирургические инструменты, уцелеет и продолжит функционировать, даже если Лондон будет уничтожен и исчезнет с лица земли. Он, однако, не рассчитывал на такой длительный отпуск. Джулиан установил механизм на первое пробуждение пятьсот лет спустя, понимая, что за такое время даже самые благородные общества способны переродиться в предельно беззаконные.

Шли столетия. Общество Западной Европы претерпело ряд перемен, которые Бессмертный в основном предвидел и удачно к ним приспособился. Он стал чудаковатым, малозаметным, но постоянным лондонским жителем. Удивительная черта человечества (и, как мог заверить Бессмертный, многих других видов) заключалась в том, что, вопреки жадному интересу к делам Вселенной в крупном масштабе, интересовалось оно в долгосрочной перспективе только собственными внутренними делами. Бессмертный в совершенстве освоил науку не влезать в такие дела.

Но в одном важном аспекте Джулиан недооценил его, как ранее — Курдона. Бессмертный не потерял осторожности. Он старался не упускать из виду Джулиана. Когда вести о нем неожиданно перестали поступать, Бессмертный разослал агентов по миру, стараясь выяснить, куда тот мог податься. Но не узнал ничего. Джулиан Феррдж как в воду канул.

Бессмертный был дотошен и нетороплив. У него имелось крупное преимущество над врагами: время, которым он располагал в избытке. Жизнь его немало покидала, и он уже сталкивался с атакой из гибернации. Именно к такому способу, заключил Бессмертный, и прибег Джулиан Феррдж.

Поиск укрытия хирурга не требовал срочности. Бессмертный занялся им косвенно. Он начал с того, что собрал множество незначительных, на первый взгляд, фактов, и проследил структурные мотивы перестройки Лондона за прошедшие десятилетия. Его интуитивное предположение, что капсула времени спрятана в Лондоне, быстро подтвердилось; проведя небольшое расследование юридических тонкостей права собственности на те или иные подозрительные участки, он обнаружил точное местонахождение хирурга. Случилось это спустя приблизительно век после того, как Джулиан лег в анабиоз.