Нона вышла из здания, поставив заслонку фонаря так, чтобы его свет едва пробивался сквозь дымчатое стекло. Она пересекла монастырь, держась стен и избегая мест, где монахини, скорее всего, будут патрулировать.

В кустах за окнами санатория Нона нашла тяжелую веревочную сеть и деревянную бутыль с соком водорослей, не меньше пяти пинт. Она почувствовала запах сока, когда подняла бутыль. Отягощенная грузом, Нона отправилась к аркаде послушниц по дорожке вдоль западной стороны санатория, узкому переулку между прачечной и низким зданием винодельни.

— И куда же вы направляетесь, юная леди?

Нона замерла. Она медленно повернула голову, ничего не видя в темноте.

— Пссст. — Шипение заставило Нону поднять глаза. Чайник наблюдала за ней с крыши винодельни, низко пригнувшись, темнота обвивала ее полосами тумана, которого не мог унести ветер. — Что ты задумала?

— Ничего хорошего, — ответила Нона.

— Тогда вперед. — Чайник ухмыльнулась и растаяла в ночи, словно темнота поглотила ее, а потом полилась с крыши, как масло.

Нона поспешила в аркаду послушниц и, через арку, проникла в прачечную, заполнявшую южное крыло. Сначала она установила сетку, затем пошла искать колодец. Она нашла его, пройдя по коридорам через помещения для стирки и проветривания. Он лежал у подножия короткой лестницы. Дверь в комнату с колодцем была заперта, но замок оказался простым, и Нона вскоре нашла нужную нить, за которую нужно было потянуть, чтобы его отпереть. Этот трюк Гесса показала ей много лет назад.

Нона привязала веревку к вороту колодца, подвесила фонарь на пояс и начала спускаться. Человек размеров Дарлы, вероятно, не прошел бы. Даже Нона отчетливо чувствовала себя в ловушке, когда вокруг нее поднимались стены, темные от слизи и селитры, фонарь скреб по камню, пока она скользила вниз по веревке. Далеко внизу слышался слабый шум бегущей воды.

Ты что, никогда не спишь? проворчал Кеот, вытягиваясь вдоль ее руки, словно зевая. В какую дыру ты теперь полезла?

Нона продолжала спускаться по веревке, не потрудившись ответить. Ничего не видя, она осознала, что, судя по качеству звука, шахта расширяется вокруг нее. Она спустилась еще на ярд вниз по веревке и посмотрела на бассейн под собой. Свет фонаря отражался от него и падал на все вокруг нее, свет двигался по каменным стенам, рисуя рябь. Но за бассейном, лес корней центрального дуба поглощал весь свет.

Нона начала раскачиваться. Раз, два, три. На четвертом взмахе она отпустила веревку и выгнула спину. Она приземлилась в двух футах воды и споткнулась о скалистый бордюр. Там она сняла с плеча бутыль с водорослями, откупорила ее, затем достала тряпку, которую засунула во внутренний карман, и смочила ее соком. От запаха жидкости у нее перехватило дыхание.

— Предок! — Она сплюнула на камни. — Лучше бы это сработало.

Нона подошла к ближайшему корню, который был достаточно низко, чтобы дотянуться, и вытерла его тряпкой, оставляя темные пятна сока водорослей по всей длине. Она перешла к следующему. Потом к следующему. Она держалась по краям, у более молодых корней. Они появлялись слоями из любой трещины, которая могла пропустить их сквозь скалу. В середине пещеры самые толстые и старые корни достигали пола и расползались по нему, но они были покрыты камнем.

Через полчаса Нона обнаружила, что, как бы ты не умел сражаться, любая работа, требующая держать руки над головой, быстро утомляет. К усталости в руках добавлялось еще и то, что, как бы она ни старалась, сок водорослей все равно капал на нее. Одна капля попала ей в левый глаз, другая попала в рот и наполнила его кислой мерзостью.

Кеот больше ничего не говорил, возможно, снова погрузившись в сон.

Фонарь уже начал угасать к тому времени, как Нона сдалась. Она использовала бо́льшую часть сока ламинарии и все свое терпение. Вонючая и усталая, она вернулась к бассейну, поставила фонарь и собралась с духом.

— Седьмая лед-ванна в день... — Она нырнула в воду и начала метаться, задыхаясь, надеясь избавиться от вони водорослей. Бессловесные вопли негодования Кеота давали ей достаточно тепла, чтобы не замерзнуть. После этого, долгий подъем вверх по шахте колодца почти сломил ее, но, по крайней мере, заставил ее мышцы работать и кровь снова потекла.

Нона перелезла через низкую стену, окружавшую колодец, и соскользнула на пол, где и осталась лежать, тяжело дыша. Через минуту она подняла фонарь, подобрала веревку и в мокрой одежде опять отправилась навстречу лед-ветру.

• • •

— АПЧХИ!

— Звучит отвратительно! — Дарла загрохотала с кровати — просто холм под одеялами.

— Апчхи! — повторила Нона. Серые пальцы утреннего света протянулись через дормиторий.

— Это твоя чертова вина. — Дарла перевернулась, бормоча что-то себе под нос.

— Часть твоей следующей маскировки? — крикнула Кроси с другого конца комнаты. — Сегодня ты собираешься чихать, пробираясь мимо нас?

— Я, конечно, попытаюсь. — Нона приподнялась и застонала. Казалось, она проспала не три часа, а три минуты. На полу рядом с кроватью лежала куча ее одежды, вокруг которой образовалась лужа воды.

Нона повесила одежду сушиться и пошла завтракать в запасной одежде Дарлы, которая больше походила на палатку, чем на одежду, но была теплее ее собственной запасной одежды, залатанной до такой степени, что заменяющего материала было больше, чем первоначального.

Сестра Ограда посвятила утренний урок Академии истории вторжений Дарна и единичных ответных ударов прошлых императоров. Хотя за каждым актом агрессии стояло множество сложных политических причин, Ноне показалось, что первопричина в каждом случае одна и та же. Лед продолжал наступать. Если сжать какой-нибудь народ с севера и юга, он должен расшириться на восток и запад или избавиться от многих жизней, пытаясь сделать так, чтобы оставшимся хватило земли.

— Апчхи! — Нона попыталась сдержать следующий чих, она сосредоточила свою волю, потянулась к своей безмятежности, стиснула зубы. — Апчхи!

— Прикрой рот, девочка! — Сестра Ограда направилась к ней.

Нона опустила руку, которой прикрыла рот, сдерживая и свой ответ, и желание вытереть эту руку о приближающуюся монахиню.

— Сколько боевых барок было выброшено на берег во время вторжения дарнишцев в Сонгра-Бич? — Сестра Ограда посмотрела на нее сверху вниз.

Отнеси ее к окну и выбрось!

Нона не могла не ухмыльнуться предложению Кеота.

— Ты находишь это забавным, послушница?

— Нет, Госпожа Академия. Я старалась не чихнуть. — Нона сжала губы. — Их было триста.

— Когда?

— Э-э... тридцатый год правления императора Тристана?

— Чушь. — Сестра Ограда повернулась и зашагала обратно к своему столу. — Это было в тридцать первом году.

Когда зазвонил Брей, класс с неприличной поспешностью направился к двери. Только Зоул, Дарла и Нона не торопились. В каждый день Тень-испытания двум послушницам предоставлялась дневная передышка от караула. Четвертый день был у Зоул и Дарлы выходными, и никакие штрафы, понесенные охранниками на посту, не падали на их плечи.

Зоул вышла вслед за остальными:

— Удачи тебе сегодня.

— Что ты слышала? — Нона сдержала нарастающую панику.

— Слышала? — Зоул обернулась. — Ничего, кроме шагов в ночи. Но достаточно знать тебя. Ты сделаешь свой ход сегодня. И ты не станешь нападать на друга, Нона Грей. — Она пожала плечами и ушла.

— Лучше покончим с этим, — сказала Дарла. — Однако это безумие. Я говорила тебе об этом?

— Да. — И Нона пошла за Зоул.

Они направились прямо к аркаде послушниц, порывы лед-ветра кружились вокруг них, а ветер Коридора изо всех сил пытался вернуть себе власть. Сейчас Мистический Класс делится на патрули, готовясь бросить вызов Ноне, как только она ступит внутрь аркады. Дарла последовала за Ноной в прачечную, не обращая внимания на главную арку, ведущую в аркады. Они прошли через комнату стирки, мимо Сестры Швабра и Сестры Шпиль, одна скребла, другая возилась с катком для глажки белья.