– Зачем тебе власть, сестра? – прошептал он. Трудно было сказать – капли дождя стекают по его лицу или же это слезы. – Мы искали только справедливости. Только упокоения для отца и матери.

– Они упокоятся лишь когда корона вернется законному наследнику! –выкрикнула Анис. – Сперва мне, а затем моему дитя! – и она накрыла ладонью живот.

Шепотки полетели по рядам гостей, которые ожидали скучного, рядового торжества, а пришли на самое неоднозначное событие столицы за последнее десятилетие.

– Мы могли бы остаться с нашими друзьями, – прошептал Том. – Парис бы стал главой Хищных Клинков – он ведь достоин этого, сестра… он не такой, как наш отец и дядя. Не такой, как мы с тобой… Он бы сделал наш клан великим. Сделал бы его достойным славы древних… Он бы освободил всех нас от бремени… бремени быть сильнейшими…

Бурчащий себе под нос Том вдруг поднял глаза на сестру. Яркие, горячие, преисполненные достоинством и огнем. Его меч не дрогнул, когда он отсек им правый рукав камзола.

Его рука не ослабла, когда выкинул родовой меч на песок.

Его сердце не пропустило удар, когда пальцы вонзились в его собственную плоть.

– В этом нет чести, Анис Динос, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Твой покойный муж показал мне путь и, да пребудут со мной боги, не убоюсь я пойти по нему.

Сверкнула молния.

Ударил гром. С ним слился полный ужаса и отчаянья крик Анис, когда Том вырывал из плеча кусок плоти, на котором был начертан герб их рода.

– С этого дня я! – прогремел рев Тома, который больше уже не скрывал своих горячих, исчезающих в дожде, слез. – Том из Диносов, больше не являюсь частью клана Хищных Клинков! И пусть от меня отрекутся великие праотцы и да сгниет моя кровь!

Плюнув на собственный кусок плоти, лежащий на песке, не обращая внимания на то, как уродливым шрамом затягивается рана на плече, Том Безродный развернулся, чтобы покинуть некогда родной дом.

– Не так быстро, юноша, – ехидная, плотоядная улыбка расчертила лицо человека, которого боялась вся столица. – Никому не двигаться! Никому не покидать квартала! Территория оцеплена моими людьми! Дело переходит в руки Тайной Канцелярии!

Хаджар смотрел на лежащего перед ним мальчишку. В луже крови, с рассеченной грудь, он сжимал обломок своего меча. Вторая половина улетела куда-то сквозь пронзенный энергиями и мистериями потолок.

Хаджар развеял Синий Клинок и посмотрел на бледную мать ребенка. Она не смела даже пошевелиться.

– Ты… силен… Дархан.

Парис, хрипя, сплевывая кровью, поднялся на ноги. Шатаясь, он держал перед собой клочок стали, лишенный всякой силы – бесполезный, сломанный артефакт.

– Я… пока… не смогу… победить тебя.

Хаджар смотрел на этого ребенка. В его крахи глазах так и не появилось страха. Лишь сожаление. Сожаление о том, что он был слишком слаб. Слишком слаб, не чтобы победить, а чтобы защитить единственного, по-настоящему родного ему человека.

Много ли десятилетних мальчиков, у которых с рождения лежал весь мир у ног, могут похвастаться такой волей, таким внутренним стержнем, такой силой и такой честью.

Хотя, пожалуй, они и не станут хвастаться.

– Однажды я пощадил того, кого должен был убить, мальчик, – слова давались Хаджару тяжело. – Слишком многим это стоило жизни.

– Тогда… не медли… Дархан, – Парис тяжело дышал. Его руки дрожали. Но не от страха, а от слабости. – Только… прошу… выполни мою просьбу.

Хаджар смотрел на мальчика, стоявшего перед ним, но все так же видел самого себя. Видел Элизабет, стоявшую позади, и видел в луже крови Примуса.

Сколько лет он ненавидел дядю за то, что тот сделал. Сколько ночей посвятил себя мыслям о мести, и сколько сил давали ему эти мысли.

И сколько пустоты затем принесли.

– Почему ты не хочешь меня убить? – вдруг спросил Хаджар.

– Почему… я должен… этого… хотеть? Ты – герой… нашей страны.

– Из-за меня погиб твой отец.

Брови Парис нахмурились и он сделал шаг назад. Но не чтобы быть подальше от Хаджара, а чтобы быть ближе к матери.

– Он… обижал… маму. Сильно… обижал.

Хаджар вздохнул и посмотрел на усыпанное звездами ночное небо. Струи дождя смывали с его лица чужую кровь. Она стекала и с прекрасных одежд-доспехов, сшитых Королевой Мэб. Они вновь блестели и поражали узором плывущих по небу облаков.

Хаджар однажды уже совершил ошибку, которая едва не обернулась катастрофой.

Хаджар принес клятву, которую не мог нарушить.

Но, как говорил один безумец, носящий широкополую серую шляпу и хищный плащ. Законы Неба и Земли и клятвы на крови – как портовые шлюхи. Они есть, они действительно существуют, но все ими вертят так, как захотят.

– По моей клятве я должен убить Париса Диноса и его мать, – Хаджар понимал, что идет по тонкому лезвию. И с одной стороны его была смерть, а с другой – участь куда более страшная. Бесчестие. – и никаким образом не содействовать его спасению. Благо, клятва, не запрещает мне её озвучивать.

Удар сердца, затем еще один. Хаджар молился всем, кому только можно, чтобы парнишка оказался достаточно сообразителен.

Парис, внезапно, широко улыбнулся и оторвал правый рукав.

– С этого дня я! – ребенок, будто открыв в себе второй дыхание, едва ли не смеялся. – Парис из Диносов, больше не являюсь частью клана Хищных Клинков! И пусть от меня отрекутся великие праотцы и да сгниет моя кровь!

Жуткий шрам появился на его правом плече. А, спустя несколько секунд, таким же обзавелась и его мать.

– Ты настоящий гер… – Парис Безродный не смог договорить.

Силы оставили маленькое тело мальчика и тот упал в лужу дождя и крови. Вернее – упал бы, если бы его не подхватил Хаджар.

Он, зажав нос ребенку, вложил ему в рот несколько алхимических пилюль. Тот сделал глотательное движение и, меньше чем через удар сердца, рана на его груди затянулась, оставив после себя длинный шрам.

– Почему ты делаешь это, воин? – впервые, за все время, подала голос мать Париса.

Хаджар поднял на неё взгляд.

– Возьмите, – он протянул пространственное кольцо, снятое с пальца офицера. – В нем достаточно денег, чтобы уехать и осесть в любой стране. Еще там есть несколько пилюль, артефактный меч и свиток с техникой. Если Парис захочет – он может её выучить.

Женщина, бывшая аристократка, а ныне гонимая и безродная мать с ребенком, приняла кольцо.

– Почему? – спросила она еще раз.

– Надеюсь, у него сложится хорошая судьба, – чуть печально улыбнулся Хаджар.

Ударившая с неба белая молния унесла из замка и лежащего без сознания Париса и его мать.

Хаджар, устало утирая лоб, прислонился спиной к стене и так по ней и сполз. Он смотрел на небо и сиявшие там звезды.

Знал ли Учитель Травеса, способный сознанием пронзать время, что однажды техника меча, которую однажды создаст Травес, пройдет через руки Хаджара и, улучшенной, попадет в руки Парису Безродному, истинному гению духа меча.

– “Меч Легкого Северного Бриза”, – прошептал Хаджар. – мое первое, пусть и не самостоятельное, творение. Интересно… делает ли это Париса моим учеником?

Хаджар сидел и смотрел на звезды. Холодные и безжизненные. Далекие вспышки прошлого, принесенные в настоящие со скоростью, немыслимой ни для смертного, ни для адепта.

Боги, говорили древние в мире Земли, наблюдают за нами глазами нашего прошлого и глаза эти – звезды.

Хаджар, однажды, совершил ошибку. Но именно эта ошибка указала ему, в этот вечер, истинный путь. Он не был легким. Он не был простым.