Первый из стражников еще не успел упасть, как Хаджар уже опутал все той же лентой рот второго стражника. Тот лишь замычал, как его голова несколько раз крутанулась вокруг своей оси.

Их обоих Хаджар усадил к зубцу стены, а затем поставил между ними заранее заготовленную бутылку вина. Если кто-то увидит их издалека, то примет за вусмерть пьяных. Пройдет не меньше минуты, прежде чем он сперва попробует докричаться, потом дойдет и осознает, что это мертвецы.

Простые решения – всегда самые верные.

Хаджар, оттолкнувшись от парапета крепостной стены, прыгнул спиной вниз –так, чтобы видеть, что происходит на стене. В воздухе сделав несколько кувырков, он упал аккурат за кустом пышной растительности. Шипы цветков потянулись к нему, будто принюхиваясь, а затем замерли.

Весь тот красивый, изящный сад с фруктовыми деревьями, прудами, полными рыбы, каменными дорожками и мостами, на самом деле был не предметом восхищения для взоров гостей (хотя и им тоже), а одним из самых надежных стражей.

Досье генерала Шувера, включавшее подробную карту дворца, едва ли не богаче самого Запретного Города, подробно описывало каждый куст и каждое дерево, каждую клумбу и пруд.

Клан Зеленого Молота и его маги постарались выполнить заказ Тарезов на совесть и создали огромного живого стража, способного уничтожить даже взвод Безымянных, рискни они сюда проникнуть без приглашения.

Выражение “мой дом – моя крепость” в случае аристократии приобретало особенно яркие краски.

Осторожно проходя по зачарованным камням дорожек, пересекающих смертельно-прекрасный сад, Хаджар вскоре подошел к стене высокого, почти семидесяти метрового, дворца. Он, в дань уважения предкам Тарезов – выходцев из Моря Песка, был сделан в том же стиле.

Пузатые стены, башни, увенчанные приплюснутыми куполами, напоминающими булавы. И обилие белого камня, синей росписи, сделанной не краской, а драгоценными камнями.

– Торговцы, – процедил Хаджар.

Он, осторожно, прижимаясь к стене и затихая, когда мимо него проходили патрули местной стражи ( не в пример Хищным Клинкам, здесь редко когда можно было встретить Рыцаря Духа выше, чем средней стадии), Хаджар подошел к двери, ведущей внутрь восточного крыла дворца.

Именно там, по тем же донесениям Шувера, находилась “таинственная, неисследованная область дворца, в которую не пускают даже ближний круг Сальма”.

Войдя внутрь, Хаджар оказался в простом зимнем саду. И, если бы не досье, не знал бы что и делать, а так он подошел к яблоне и надавил на её выступающий корень.

В центре зала тут же заскрипел волшебный механизм и внутрь пола начала уходить винтовая лестница. Хаджар аккуратно спускался по ней внутрь тускло сумрака, освещенного при помощи волшебных факелов.

И, чем ближе он спускался, тем ярче ощущал происходящее внизу нечто.

Вскоре он оказался на балконе огромного амфитеатра. Площадью в сотню метров, вдоль его границы стояли статуи различных существ, пришедших из самых жутких и древних сказаний. Мужчины с ногами козлов и рогами оленей, держали свод на плечах. Женщины с двумя парами грудей прижимали ими к статуям других мужчин, чьи половые органы извивались настоящими змеями.

Крылатые подобия девиц расправили перья, которыми так же держали своды. У их ног-лап лежали мужчины, которые больше походили на животных.

Неудивительно, что в последние дни, по донесениям, мало кого из клана Тарезов видели в городе – мерзкие сектанты собрались в этом амфитеатре.

Закутанные в балахоны, обнаженные, пребывая в трансе, они то поднимались, то кланялись, стоя полукругом, некоему каменному божеству.

Жуткий монстр, похожий, одновременно, на десятки разнообразных тварей, склонился над алтарем.

Точно так же, как над ним склонился и Сальм. В его руках блестел кинжал, сделанный из неизвестного Хаджару материала.

На самом же каменном ложе, опутанный волшебными веревками, лежал полураздетый Карейн Тарез, на груди которого блестел начертанный кровью волшебный символ.

Кому принадлежала кровь догадаться было не трудно – рядом, у самого подножия, лежала одна из жен Сальма. Из её рассеченного горла до сих пор капала алая жидкость.

Взгляд Хаджара пересекся со взглядом Карейна. И его сухие, разбитые губы, прошептали.

– Помоги… друг…

Один удар сердца, второй, затем Сальм, что-то крича на незнакомом языке, опустил кинжал на грудь Карейна. Хаджар, в это мгновение, уже устремился в рывке, усиленном мистериями и энергией.

Но вместо того, чтобы оттолкнуть Сальма в сторону, он вдруг оказался пойман рукой Карейна, который успел скинуть одну из веревок.

Кинжал воткнулся не в центр волшебного символа, в куда-то под ребро.

– НЕТ! – заревел Сальм и вокруг него начало раскрываться что-то куда более жуткое, чем просто Истинное Королевство Меча.

Но было поздно – Хаджар чувствовал, как вместе с Карейном он проваливался внутрь каменного постамента.

Они, держась за руки, все падали и падали внутрь, пока Хаджар не осознал себя лежащим в траве.

Вокруг него поднимались высокие, зеленые стебли, а над головой плыли белые, кучевые облака, закрывавшие синеву лазурного неба и яркое, полуденное солнце.

Только что была ночь, теперь день.

Только что он находился в амфитеатре какой-то секты, а теперь лежал на заливном лугу.

И это не было иллюзия. Он не присутствовал здесь своей душой или сознанием.

Это была реальность.

– Где мы?

– В мире… духов… – прохрипел откуда-то слева Карейн. – В… стране… фейри… А теперь, помоги мне… пока… я не истек… кровью…

К тому времени, как Хаджар отыскал на лугу Карейна, тот уже потерял сознание. Стройный, мускулистый, совсем не похожий на стереотипного торговца, Карейн Тарез лежал, на спине. Правой ладонью он прикрывал кровоточащую рану на боку, а левой буквально вырыл рядом с собой яму.

– Проклятье, – выругался Хаджар.

Только с четвертого раза у него получилось “открыть” трофейный пространственный артефакт, доставшийся ему от напавших на Гору Ненастий членов клана Мертвой Луны. И лишь с девятой попытки вытащил оттуда несколько бинтов и склянку с пахучей мазью.

Сейчас, находясь на границе мира духов – в Стране Фейре, не обликом сознания или души, Хаджар в полной мере ощущал что-то неладное в потоках Реки Мира.

Если в мире смертных она текла ровным, спокойным потоком, пронзающим все сущее, прошлое, настоящее и будущее, обозримое и необозримое, то здесь… Это был как горный ручей, местами спокойный, но мгновением позже превращающийся в бурный поток, смывающий все на своем пути, затем растекающийся озером, падающий водопадом, извивающийся змеей широкий рукав реки, а потом все по новой – спокойный ручей, бурный поток…

Река Мира в мире духов, даже на таком дальнем рубеже, как тот регион, в котором оказались Карейн с Хаджаром, была так же изменчива, как и сам мир духов.

Хаджар убрал руку Карейна и тут же сморщился. Рана имела ненормальный, резкий запах. И выглядела так, будто её оставили не несколько минут назад, а в лучшем случае – месяц. Причем все это время её никак не лечили и позволили загноится.

Радовало, что Синий Клинок мгновенно отозвался и, покинув чертоги души, явился в реальный мир по первому усилию воли. Собственно, точно так же отозвались и доспехи Зова. Мистерии ветра и меча, объединенные воедино, так же не откликались мгновенно.

Единственное, что выходило из-под контроля, выглядело незнакомом и в чем-то чуждо – это энергия. То, что проходило сквозь Реку Мира в стране фейре, резко отличалось от привычного Хаджару в мире смертных.

– С этим позже, – прошептал он себе под нос.

Синим Клинком, не позволяя тому впиться в энергетическую структуру Карейна (Синий Клинок, будучи спаянным с клинком Черного Генерала, оставил в себе все его свойства – в том числе и плотоядную натуру) внутри которой и так, в районе раны, находилось нечто чужеродное, Хаджар срезал гноящиеся крови.