– Я… я не думаю, что Израэлю есть до этого дело.

– Кому-то должно быть до этого дело. Черт побери, Энни, вам не годится быть здесь со мной наедине.

– Почему же? – Энни надоело говорить ему в спину, и она встала перед ним. – Потому что вы пират?

– Верно, – согласился Джеми, кивая головой. – Этого вполне достаточно.

– На нашем острове мы почти месяц провели вдвоем.

– Надеюсь, у вас хватит здравого смысла не болтать об этом.

Энни опустила ресницы.

– Нет, я никому здесь об этом не говорила. – Подняв глаза, она встретилась с ним взглядом. – Но ведь это же было.

– Вам лучше забыть об этом.

– Я не могу.

Это простое заявление, казалось, вдребезги разбило решимость Джеми. Поддавшись искушению, он протянул руки и обхватил ее за плечи. Сквозь простой темный корсаж он ощущал тепло и мягкость ее тела.

– Вы совершаете ошибку, мисс Корнуэлл, о которой будете всю жизнь сожалеть.

У нее не было никакой возможности выразить несогласие. Его рот яростно слился с ее губами, и у Энни вылетело из головы все, кроме ее потребности в нем. Под шум накатывающего прибоя он крепко прижал ее к себе.

Их языки встретились, и поцелуй становился все глубже, пока наконец не осталось ни Энни, ни пирата, а только оба они, слитые воедино.

Он понемногу двигался к завесе деревьев, не желая разрушать волшебство поцелуя. Когда они ступили под укрытие пальм, тени стали темнее и бриз ослабел. Но, отрывая свои губы от ее рта, Джеми понимал, что их все еще могут увидеть.

Если бы кому-то случилось пройти вдоль берега, ни у кого не осталось бы никаких сомнений в их истинных отношениях.

Когда он оторвался от нее, Энни сначала не хотела его отпускать, не понимая, в чем дело. Потом она заметила, что он бросил беспокойный взгляд на берег.

– Идем со мной. – Она взяла его за руку и повела сквозь заросли в глубь острова. Здесь не было тропы, но Энни безошибочно находила дорогу. Когда пират стал допытываться, куда они направляются, она быстрым поцелуем заставила его замолчать, потом вывернулась и со смехом потянула дальше.

Вдруг они вышли из-под деревьев на песчаный берег, залитый последними лучами солнца. Энни посмотрела на Маккейда:

– Когда я подыскивала место для новой фабрики, я случайно наткнулась на этот уголок. Тогда я не думала, что это местечко может на что-то пригодиться. – В ее карих глазах промелькнули искорки. – Я ошибалась. Оно хорошо спрятано, и никто, кроме меня, о нем не знает.

Джеми осмотрелся. Они стояли на изогнутой в виде полумесяца полоске песка, окруженной густой растительностью. Слева и справа в море тянулись коралловые рифы. О них шумно, завораживающе разбивался прибой. Это было идеальное место для любовников. Оно напоминало…

– Я знаю, что мы уже не на нашем острове. Нам теперь надо думать о многом, не только о себе, – услышал Джеми. Она как будто читала его мысли. – Но хотя бы на одну ночь можем мы сделать вид, что ничего вокруг нас не существует?

С этими словами она шагнула в его объятия, улыбаясь, когда его руки крепко обхватили ее.

– Ты знаешь, что я хочу тебя.

Но она все еще ощущала его сопротивление.

– И я тебя хочу. – Приподнявшись на цыпочки, Энни проложила дорожку поцелуев вдоль его четко очерченного подбородка. Его глаза прикрылись, ресницы с золотыми кончиками веером легли на скулы, по телу прошла дрожь.

– Ах, Энни, я не могу тебе сопротивляться. – Его губы прижались к ее рту.

И Энни обо всем забыла.

Она глубоко вздохнула, когда он опустил ее на все еще теплый от вечернего солнца песок. Их языки встретились в старом, как само время, танце, касаясь друг друга и расходясь, – прелюдия к тому, что должно было произойти.

Потом его губы жадно двинулись вдоль ее шеи, обжигая нежную кожу.

– Энни, Энни.

Джеми прижимался к ней всем телом и как будто не мог насытиться звучанием ее имени. Или ее вкусом. Она откинула голову, чтобы ему было удобнее.

Джеми протянул руку, спутывая пальцами ее кудри, скидывая чепчик и заколки на песок. Чуть откинувшись, чтобы видеть ее в опускающихся сумерках, Джеми рассыпал спутанные волосы ей по плечам, улыбаясь полученному результату.

– Ты такая милая, – прошептал он, передвигая ладони вперед.

Когда он прижал руки к ее корсажу, ее груди напряглись под полотном, и у нее вырвался стон.

– Такая милая, – опять произнес он, медленно развязывая шнурки, стягивающие ее простое платье.

Словно обрывая лепестки какого-то исключительно нежного цветка, он раскрыл ее платье, потом потянул за ленту лифа. Ее полные груди выдавались вперед, их твердые кончики представляли собой неодолимое искушение. Джеми редко пытался преодолеть его, и теперь он наклонился, дразняще касаясь языком каждого тугого розового сосочка.

Потом с глухим ворчанием он втянул один из них в рот, посасывая и покусывая его, и Энни прожгли волны наслаждения.

– Еще, пожалуйста. – Энни обхватила золотоволосую голову, притягивая его ближе. Его густые волосы обвивались вокруг ее пальцев. Томление в ней все нарастало, пока ее не бросило в дрожь.

Знает ли он, что делает с ней?

Энни отпустила волосы и чувственно скользнула ладонями вниз, по его плечам и груди. Она продвигалась ниже и ниже, перебирая ладонями, пока он с резким стоном не оторвал губы от ее тела. Он прижался лбом к ее груди, и его вздох пощекотал влажные соски.

– Скажи, Энни, ты ангел или дьявол?

– Ни то, ни другое. – Пальцы Энни продолжали исследовать и измерять твердый, как камень, бугор под его брюками. – Просто женщина, Джеми. – Женщина, которая тебя любит, хотелось ей добавить, но она не стала. Трясущимися пальцами она расстегнула одну, потом другую пуговицу, убирая ткань, пока его плоть не вырвалась в ее ждущие ладони.

– Боже мой, Энни, ты меня с ума сведешь. – Он прикусил нижнюю губу, когда она легонько провела кончиками пальцев по вершине его члена. Он тяжело и хрипло дышал, стараясь впитать наслаждение, не совсем теряя голову.

Когда она наклонилась, мягко-мягко трогая его губами, он понял, что битва проиграна. Он схватил ее за плечи, приподнял и прижал к себе, сжав зубы и пытаясь успокоиться.

– Я сделала тебе больно? – проговорила Энни, прижимаясь ртом к его теплой груди.

– Нет. – Джеми втянул сквозь зубы влажный соленый воздух. – Нет, Энни. Ты не можешь сделать мне больно. Но мы уже давно не занимались любовью, и я не думаю, что смогу выдержать такие сладкие мучения. – Он приподнял ее подбородок и жадно поцеловал в губы. Потом снова мягко опустил на песок.

Джеми заставил себя раздевать ее не спеша, прижимаясь ртом к ее обласканной солнцем коже. Она заерзала под его телом, пока он легко касался углубления пупка, и вскрикнула, когда его рот занялся поисками и нашел крошечный бутон ее страсти. Энни была сметена в бездну, обгоняя взрывавшиеся вокруг нее всеми цветами радуги звезды. И потом он вновь наклонился над ней, заслоняя своими широкими плечами остатки дневного света.

Его копье трепетало между ними, пока он опускался между бедер Энни. Первый его толчок был подобен возвращению путника домой. Радости пиршества после долгого поста. Первый глоток воды для умирающего от жажды.

Джеми вошел в ее тело, борясь со стремлением двигаться, и просто наслаждался ощущением того, как она туго, словно перчатка, обхватила его плоть. Она была горячая и влажная, и, урча от наслаждения, он слегка отступил, только чтобы погрузиться еще глубже.

Ее гибкие ноги, поднявшись, обвили его бедра, сомкнув их вместе, в то время как он с каждым мощным толчком раскачивал их обоих взад-вперед. Джеми подсунул ладони ей под ягодицы. И на этот раз, когда она вскрикнула и ее тело беспомощно взмыло в забвение экстаза, он присоединился к ней, извергая семя глубоко в ее лоно.

Они вместе рухнули на песок. Джеми перевернулся, принимая ее в свои объятия. Они неподвижно лежали, ожидая, пока их дыхание успокоится и сердцебиение вернется к нормальному ритму.

Джеми притянул ее ближе, положив ее голову себе на плечо, и изогнулся, чтобы нежно поцеловать ее волосы.