«А может, и не по силам,– продолжил свое рассуждение эльф.– Простым посвящением меча тут не отделаешься. Зимняя Мать – это не бабушкин амулет. Надо будет сделать алтарь, как-то доставить к нему жертв… М-да… Искренне надеюсь, что мне не придется этим заниматься. А вот чтобы не пришлось, и надо сразу создать правильный образ!»

Основная проблема заключалась в том, что было необходимо создать двоякое впечатление. С одной стороны, для того чтобы не спровоцировать ведущих слежку на немедленное нападение и склонить их к переговорам, надо было выглядеть спокойным, разумным и рассудительным и при этом – достаточно сильным, чтобы с ним считались. С другой – для того чтобы у его оппонентов не возникло желания вести переговоры с позиции силы, шантажируя его Ольгой, надо было выглядеть совершенно безумным отморозком, как называла людей с подобным психотипом его названая сестра. Вспомнив это определение, Рау невольно улыбнулся, наслаждаясь юмором ситуации. Играть отморозка, человека, изображающего полное отсутствие чувства жалости и милосердия, ему, альфару, истинному сыну Льда, от рождения лишенному как этих, так и многих других чувств и эмоций,– что может быть забавней?

Вот только… как совместить подобные столь разнонаправленные личности, как соединить их в цельный образ и как продемонстрировать его, этот образ, своим неведомым сопровождающим? Перед этой задачей его воображение решительно пасовало.

Рау вертел перед сознанием клубок задач так и эдак, пытаясь найти более-менее удовлетворительные способы решения, пока в конце концов не нашел приемлемый выход. Действительно, а зачем совмещать?

Почему бы не разделить задачи? Пускай разумность и рассудительность демонстрирует Ольга. А силу, безумие и жестокость – с удовольствием сыграет он сам. Причем силу и безумие, находящиеся под ее полным контролем. Которые проявятся тогда, и только тогда, когда этот контроль исчезнет.

А как это сделать?.. Рау зло и весело улыбнулся. У него возникла идея. Облачившись в кольчугу, бывший диверсант сосредоточился, готовя заклинание ледяного призрака,и выскользнул за дверь, направляясь к больнице. Вначале следовало предупредить сестренку. А потом надо будет все же постараться вычислить наблюдателей. Может, удастся заметить тех, кто следит за ней? Это было бы идеально!

Прикуривающий в пожилом, заслуженном «жигуленке» капитан Павел Булатов не обратил особого внимания на чуть качнувшуюся старую подъездную дверь и мелькнувшую там небольшую размытую тень. В другом мире и другой ситуации эта ошибка могла бы стоить ему жизни. Но, на свое счастье, молодой капитан ФСБ не имел никакого отношения к гремевшей где-то далеко за слоями иных реальностей древней вражде между светлыми эльфами и альфарами, так что особых бед с ним не произошло.

Ну не считать же за большое несчастье грандиозный разнос, впоследствии устроенный ему Квашенниковым, где обещания уволить без выходного пособия и «расстрелять к такой-то матери разгильдяя, которому простейшую слежку поручить нельзя» плавно и как-то очень органично сочетались с угрозами сексуального насилия в особо извращенной форме, с использованием в качестве подручного средства инфракрасных очков. По мнению подполковника, существовал некоторый шанс, что после подобной экзекуции молодой капитан поймет, для чего означенные очки были ему выданы, и в следующий раз будет использовать их по назначению, а не в качестве пресс-папье для стопки кроссвордов на заднем сиденье.

Однако не будем забегать вперед, а пока капитан ФСБ Булатов наконец-то раскурил свою сигарету и, вполне довольный жизнью, откинулся на сиденье, изредка поглядывая в сторону подъезда. В свою очередь, за синим «жигуленком» пристально следили три пары старческих, но все еще вполне зорких глаз. Семеновну очень заинтересовали разворачивающиеся вокруг их подъезда действия, и две ее закадычные подруги не замедлили к ней присоединиться. И уж от их-то глаз, в отличие от глаз молодого капитана, не ускользнула ни дверь подъезда, вдруг открывшаяся словно сама по себе, ни внезапно появляющиеся и мгновенно заметаемые легкой поземкой следы на только что выпавшем снеге.

– Эх…– убедившись, что следы исчезли за углом, тихо вздохнула Сергеевна.– Нам бы в войну подобный маскхалатик…

– Да какой маскхалат! Шапка-невидимка, наверно…– со знанием дела выдвинула предположение Николаевна.– У меня вон внук тоже, когда на игры свои ходит, постоянно какие-нибудь странные штуковины мастерит и артекфактами называет. Вот и тут… Артекфакт, не иначе.

– Наверняка это этот, остроухий, одиннадцатый который,– радостно подхватила тему Сергеевна.– Подозрительный тип! Допросить бы его как следует!

– И без нас допросят,– покачала головой Николаевна.– Допросят, а нам и спасибо не скажут. Так что лучше не вмешиваться, а то мало ли что… Вдруг сочтут нежеланными свидетелями.– В отличие от большинства женщин своего возраста она любым бразильским сериалам предпочитала детективы. Особым ее уважением пользовалась киноэпопея про Коломбо.

– Да кто допросит-то? – подключилась к обсуждению Семеновна.– Этот вон тютя на синем драндулете? – Она слегка махнула клюкой в сторону продолжавшего безмятежно курить Булатова.– Допросит он, как же! Этот невидимка скорее сам его допросит!

– А вот и посмотрим,– неожиданно жестким тоном произнесла Сергеевна.– Погодим, поглядим… а если надо, и вмешаемся! Так что подождем…– Сказав так, она даже всплеснула руками, акцентируя свои слова. И на мгновение выпустила из них свою неизменную клеенчатую сумку устрашающих размеров, с которой никогда не расставалась. Сумка дрогнула, заваливаясь набок, и случайно задела железный поручень скамейки, довольно характерно звякнув металлом.

– Сергевна…– недоуменно покосилась на товарку Николаевна.– Ты там что, трубы таскаешь, что ли? Зачем?

– Ну нечто вроде… Так… кое-что из старых запасов,– кивнула старая партизанка, водружая сумку вновь на колени, и немедленно переспросила: – Интересно, а этот-то так и будет здесь сидеть, до морковкина заговения? – С этими словами она ткнула узловатым пальцем в сторону синего «жигуленка», где изнывающий от скуки Паша Булатов наконец-то докурил свою сигарету и, запустив на мобильнике «Снейка» начал активно убивать время, занимаясь выращиванием виртуальных змей.

– А куда ему деваться – невидимку-то проворонил,– охотно ответила Семеновна, и обсуждение пошло по новому кругу.

«Интересно,– размышляла Ольга,– что происходит с миром? Безумие какое-то!» После своей вчерашней выходки она ожидала чего угодно – увольнения, выговора наконец, хотя бы многочисленных расспросов сослуживцев… Но ничего этого не было!!! Разве что некоторые коллеги поглядывали на нее как-то странно, однако с расспросами никто не лез и каких-либо действий никто, в том числе и заметно прихрамывающий Олег Абаевич, не предпринимал!

Это было неправильно, неестественно, да что там – практически невозможно, но именно так и обстояли дела. На мгновение Ольге даже подумалось, что, может быть, это опять какие-нибудь шуточки ее братца, однако, поразмыслив, она отвергла эту мысль. Чего-чего, а уж влиять на человеческое сознание, тем более на сознание многочисленных и совершенно незнакомых ему людей, Рау точно не мог. Ему бы что попроще – заморозить там кого, разбить вдребезги или расстрелять из засады… Возникни у него такая необходимость, он, скорее всего, просто поубивал бы ее коллег, изобразив это как многочисленные «несчастные случаи».

Однако же это никоим образом не повлияло на ее работу. Благо на вызовы ее по какой-то, не иначе той же самой мистической, причине не посылали, и она наконец-то могла заняться заполнением формуляров – делом важным, но весьма нудным и изрядно ею в последнее время подзапущенным.

Прошла почти половина рабочего дня, когда Ольга наконец закончила бумажную волокиту и, с наслаждением потянувшись, решила покинуть письменный стол с намерением посетить то самое место, в которое согласно старой пословице даже Цезарь ходит в одиночестве.