Натянув боксеры и застегнув брюки, Северус повернул голову в сторону Гермионы. Уснув, она стала выглядеть настолько невинно, что трудно было сказать, какой развратной дьяволицей она являлась на самом деле.

— Спите крепко, Гермиона, — шепчет с хрипотцой в голосе и убирает прядь волос за её ухо.

========== Часть 9 ==========

Комментарий к Часть 9

Взаимодействуйте с работой, чтобы нас заметили как можно больше читателей. Новые главы каждый день.

Буду ждать ваши отзывы!

Глава девятая

После выхода из бара Гермиона ничего не помнила, но при первом же взгляде на полуголую себя, в голову пришла больная фантазии извращенки, где Гермиона старательно делала минет, краснеющему Северусу, прямо в гостиной.

Изучая поведения Северуса на следующий день, Гермиона пришла к выводу, что ей всё приснилось, хоть какая-то часть её и пыталась поверить в обратное.

Эротические сны и странная недосказанность стали её наказанием.

Затишье со стороны Рона стало ещё одним неприятным бонусом для экс-Грейнджер.

Так пролетели несколько недель.

*

Гермиона не искала встреч с супругом, хоть и волновалась за него. Она знала, что Рон не выходит и на контакт с родителями, из-за чего появлялось ощущение, будто Гермиона своими выходками довела его до этого. На это намекнула и сама Молли, когда в очередной раз услышала от Гермионы, что её сын всё ещё не вернулся домой.

*

Ровно месяц Рон держался подобно каменной стене и избегал семейных ужинов вместе с попытками поговорить. Он изолировал себя, сняв комнату в мотеле магловского района, который к своему сожалению, славился тёмными переулками, где частенько останавливались пары, вышедшие из клуба, для быстрого секса. Только из-за того, что это был единственный район, куда старались не лезть легавые, Рон оставался на месте и терпел.

Каждую ночь, традиционно после полуночи он насылал летучих мышей на парочки, чтобы избавиться от их ужасных стонов вперемешку с грязными словечками, которыми обменивались мужчины, прижимая женщин к сырой, и вряд-ли чистой стенке.

Вот и в эту ночь, Рон не успел уснуть без шума в переулке. Прогнав далеко не последнюю пару и зашторив окно тюлем, Уизли устало потёр ладонями своё лицо, сел на свою кровать, включив светильник. Он не знал, куда ему необходимо двигаться и что ему следует сделать сейчас, ведь за него всегда всё решали другие.

Мама хотела, чтобы он стал старостой — он стал им.

Отец хотел, чтобы любовь к квиддичу была у каждого в семье, как и толерантность к каждому существу — он попал в школьную команду, полюбил и постарался принять каждого.

Гермиона хотела, чтобы он был тем, на кого она могла положиться, при этом желая, чтобы он прогнулся под неё, и принимал лишь её правду.

Она наивно надеялась и верила, что он станет главным в семье, а он только сидел и ждал, когда эта гонка за лучшим мужем прекратится, ведь он уже сыт этим по горло.

Когда в нём просыпались его желание, и его требования, он получал отказы и непонимание:

«Ты ничего не понимаешь, Рон!»;

«Мы многое прошли, поэтому знаем, что правы как никогда, не глупи и делай, что тебе говорят»;

«Мы не позволим тебе сделать это. Учёба должна быть на первом месте. Ещё один такой разговор, и ты проведешь все свои каникулы, в саду прогоняя гномов. Когда станешь старше, тогда и заслужишь право высказывать своё мнение и делать, что тебе заблагорассудится! А сейчас марш в комнату».

Рон привык, что им командуют, ведь он пешка, и ему не следует показывать своё «я», иначе не сыскать ему головы.

Теперь, когда он остался один, Рон был без понятия, что ему делать.

Единственное, к чему он смог прийти, так это к выводу из-за которого он едва не покончил с жизнью на прошлой неделе.

Упав спиной на кровать, Рон начал шептать самому себе:

Ты в полном дерьме. Да, ты понял, что любишь Гермиону как сестру; да ты понял, что ранний брак был ошибкой; да ты понял, что тебе нравятся больше парни, чем девушки. Нет, ничего страшного.

Нет, ты в полном дерьме, Рон. Думай, думай, думай, что делать то, блядь, — шепчет, начиная плакать от тупика.

Как на зло, алкоголь перестал быть ему помощником не так давно. После влитых в себя литров, Рону становится только хуже. Паранойя доводит до того, что ему начинает казаться, будто, каждый волшебник уже знает правду, и осуждает его. В том числе и его близкие люди, которые в скором времени разорвут все возможные связи с ним из-за его «больной любви».

— Мерлин, помоги, прошу, — с трудом проговаривает, задыхаясь от собственных слёз, — я честно не знаю, в чём я провинился…

*Осень. Шестой курс.

Рон встретил его впервые, возле книжного магазина в Хогмиде. Уизли тогда сделал вылазку, чтобы побыть один да купить пару сладостей для подкупа сестры. Откликнув Рона, незнакомец неуверенно улыбнувшись спросил дорогу до бара и ближайшей гостиницы. Отказать в помощи Уизли просто не мог.

Незнакомец представился Маркусом Конте. Рассказал, что приехал из Италии для обмена опытом. Стажёр в Министерстве, на должности сотрудника архива. Его юный возраст впечатлил Рона, всего 22. Решив поблагодарить и закрепить знакомство, Маркус угостил Уизли итальянским, домашним вином.

Договарившись встретиться через неделю, возле книжного, они разошлись.

Их встречи становились всё чаще, а время проведённое вместе всё больше, даже несмотря на то, что Рон за походы в Хогсмид не закреплённые письменным согласием родителей, схлопотал трёхнедельные отработки у Минервы Макгонагалл и кричалку от Молли.

В одну из своих встреч, двое парней напились. Расположившись на берегу Чёрного озера, напротив Хогвартса, Рон пытался отрезветь, рассказывая Маркусу истории из жизни. Конте внимательно слушал друга. В какой-то момент они поменялись ролями, и теперь Рон слушал Маркуса. Разглядывая его, Уизли не мог понять почему его сердце стало стучать быстрее, стоило ему только подумать о том, что он не знает, есть ли у Маркуса девушка. Тему отношений они вообще-то никогда не затрагивали.

— Ты меня вообще слушаешь? Рон? — машет ладонью перед лицом, улыбается.

— А? Да, прости. Задумался что-то…, — рассеянно произносит, улыбается в ответ.

— А я уже подумал, что ты загляделся на меня, потому что влюбился, — тихо смеётся.

— Что? С чего такие мысли вообще? — краснеет, от неловкости начал поправлять рубашку.

— Ну как же… Ты мне нравишься, вообще-то, — хохотнул, наблюдает за реакцией Рона.

— То есть? — широко открывает глаза, не смея даже пошевелиться.

Маркус на его слова только ухмыляется, подсаживаясь ближе. Уверенно положив ладонь Рону на бедро, он начал вести её к паху.

— Ты сейчас сам всё поймёшь, — произносит тише, начинает расстёгивать чужие брюки, укладывая Рона на спину. Уизли даже не сопротивляется. Это странно, запретно, но желанно.

Ощущения, которые он испытал после, Рон не мог выкинуть из головы ещё очень долго. Ему было невероятно хорошо и приятно. Чем чаще Рон думал во время процесса, что минет ему делает парень, тем сильнее становилось желание продлить этот момент. Однако, стоило Рону кончать, как его тут же охватил стыд вперемешку со злостью на самого себя. Быстро приведя себя в порядок, Уизли сбежал, на последок кинув фразу:

Не ищи.

И Маркус Конте не искал. Он исчез из жизни Рона без следа и намёка на своё существование. Когда Уизли пришёл в гостиницу, чтобы узнать о нём, ему сказали о том, что такого постояльца вообще никогда не было, даже показали журнал посетителей.

С огромным трудом Рональд Уизли принял, что Маркус Конте — это часть его бурной, больной фантазии. Рон даже представить не мог, что на самом деле, Маркус с разбитым сердцем вернулся на родину.

*

Гермиона сидя на траве в саду, что-то старательно записывала в блокнот, в то время как лёгкий ветер играл с её распущенными волосами, сильнее запутывая. Северус наблюдал издалека, тайно. Он наблюдал за ней не в первый раз. Получая скрытое удовольствие от этого, Снейп, наконец, сдвинулся с мёртвой точки, и перестал скрывать для себя, что женщина ему действительно небезразлична. Он понял это ещё в тот вечер, когда впервые поцеловал. Привязанность это была или любовь? Искать правду не особо то, и хотелось, хотя на самом деле он боялся её услышать.