Но она не пошла. Когда я пила вечерний чай, мистер Тиме принес письмо в мою гостиную. Мое сердце подскочило при виде надписи на конверте, я едва сдерживала дрожь в руках, пока распечатывала его.

Дорогая Эми!

Я просто застрял здесь, привязанный к этому месту раненой ногой. Теперь я знаю, что чувствует стреноженная лошадь, когда видит, что самую лучшую траву ей не достать. Мне это, совершенно осточертело, я готов лягать стойло, если обо мне кто-нибудь не вспомнит. Может быть, ты навестишь меня снова? В конце концов, ты– моя мачеха!

Весь в надежде,

Фрэнк.

Я снова и снова перечитывала эти слова, сердце в моей груди стучало, словно наковальня под молотом кузнеца. Что мне было делать? Я не могла не пойти и не навестить его, но если я пойду, Лео рассердится еще сильнее. «Если обо мне кто-нибудь не вспомнит» – Аннабел не пришла, Лео не пришел, а Фрэнк лежит там, одинокий и страдающий. Казалось, я чувствовала его боль в своей ноге.

Кроме того, у меня была Роза – если бы даже я пренебрегла гневом Лео и пошла туда сама, я не могла взять ее с собой, мне нельзя было подвергать ее такому риску. Если бы даже я съездила в Лондон и обратно как можно быстрее, для нее было бы слишком долго ждать. Однако я могла взять ее в Лондон, мне нельзя было только брать ее в госпиталь – и я вспомнила о Беате. Можно было бы оставить Розу в Ламбете. Элен тоже с удовольствием поехала бы туда, поговорить об Альби, а пока они с Беатой занимаются этим, я могла бы оставить Розу с ними и взять кэб до Эрлингтон-стрит. Если я напишу Беате сейчас, письмо отправится завтра с утренней почтой, она получит его на следующее утро, а я приеду еще день спустя. Если мне повезет, Лео за это время не появится дома. Я знала, что потом он очень разозлится, но к этому времени я уже побываю у Фрэнка, Лео, не успеет остановить меня.

Только, конечно, мне не повезло. На следующий вечер Лео вернулся домой.

– Его светлость здесь, – пришла ко мне с сообщением Клара. – Он просил передать вам, что останется на ужин, – она взглянула на меня. – Я знаю, что Элен не слишком довольна насчет завтрашнего, но она вас не выдаст. Она не расскажет ему.

Может, она и не выдала бы, но это не имело значения, потому что я все равно выдам себя сама – обычно я не могла просидеть с Лео весь ужин и не поделиться своими планами. Но вдруг он запретит мне ехать? Что я буду делать тогда?

Это незачем было откладывать. Я пошла вниз и постучала в дверь библиотеки, а затем вошла. Лео сидел за своим письменным столом. Увидев меня, он встал, но по-прежнему смотрел в сторону.

– Как поживает Роза? – спросил он, чуть повернувшись ко мне.

– Очень хорошо, спасибо, Лео, – затем, собрав все свое мужество, я, вдохнула поглубже, и продолжила: – Лорд Квинхэм, он так одинок сейчас. Я получила от него письмо, он просит, чтобы я навестила его, поэтому завтра я поеду к нему, – я не осмеливалась взглянуть Лео в лицо, пока говорила с ним – лучше было этого не делать. Пока он не успел ничего сказать, я поспешно добавила: – Но я не возьму Розу в госпиталь. Я отвезу ее к Беате, Элен присмотрит за ней, – я бормотала все быстрее и сбивчивее, – а Дора присмотрит за Флорой, пока Элен будет в отъезде, Клара тоже будет заглядывать к ней каждые полчаса.

Наступило молчание, очень долгое, напряженное молчание.

– Я запрещаю тебе ехать! Запрещаю! – выкрикнул наконец Лео.

Только мысль о письме Фрэнка придала мне мужества, но мой голос все-таки вздрагивал, когда я сказала:

– Мне жаль, ужасно жаль, но тебе бесполезно запрещать мне это, я все равно поеду. Потому что больше никто не захотел к нему поехать, – я повернулась и быстро вышла из комнаты.

Лео сразу же уехал в госпиталь. Это сообщил мне мистер Тимс, не глядя на меня.

– Тогда я поужинаю одна, в утренней комнате, – ответила я.

Если бы не мысль о том, что я должна кормить Розу, я не смогла бы проглотить ни кусочка. Но как я могла не поехать, не навестить Фрэнка, когда он был так одинок?

Настроившись на это, я решила не замечать очевидное неодобрение во взгляде Элен, когда на следующий день мы сели в поезд. Чем ближе мы были к Лондону, тем нетерпеливее выглядывала я в окошко – каждая улица, проносящаяся назад, приближала меня к Фрэнку. Я представляла его лицо, как оно осветится, когда я войду в комнату, как он будет рад меня видеть. Порой я вспоминала разъяренное лицо Лео, но отбрасывала эти воспоминания прочь. Я была уверена, что еще в полной мере испытаю эту ярость на себе, но сегодня думала только о Фрэнке.

Я все еще думала о нем, когда мы достигли Ватерлоо. У билетного барьера я увидела высокого молодого солдата, не сводившего глаз с женщины, стоявшей перед ним. Весь его вид выражал любовь и заботу. Женщина протянула к нему руку, и я заметила золотую вспышку новенького венчального кольца на ее пальце. Солдат опустил свой вещмешок, обнял ее хрупкое тело и поцеловал ее так, словно хотел бы никогда не выпускать из объятий. Я отвела глаза от этого прощания и заспешила к кэбам.

В Ламбете Беата открыла мне дверь.

– Здравствуй, Эми, – но это не было ее обычным гостеприимным приветствием. Она пощекотала Розу под подбородком: – Боже, как она выросла! – и взглянула на нас снова. – Элен, душенька, я как раз получила письмо от Альби, я быстренько покажу его тебе – но, может быть, ты пройдешь в буфетную, зажжешь газ под чайником, пока я поговорю здесь с Эми?

Я заметила намекающее выражение глаз Беаты, Элен тоже заметила его.

– Буду рада, миссис Томсон, – она поспешно вышла.

– Роза улыбается вам, – сказала я. – Она узнала свою крестную.

Однако Беату отвлечь не удалось.

– Итак, Эми, что ты задумала?

– Лорд Квинхэм, Фрэнк... – она нахмурилась. Я стала объяснять. – Мисс Аннабел не пришла к нему, ни разу, с тех пор, как его ранило, и он написал мне, что так одинок – поэтому я приехала, чтобы навестить его. В конце концов, я – его мачеха, – твердо добавила я.

Беата фыркнула так громко, что Роза вздрогнула.

– Мачеха! – мое лицо вспыхнуло от ее восклицания. – Мне это вовсе не так видится, и уверена, это не так, видится и его светлости. Он знает, что ты поехала сюда?

– Да, я сказала ему.

– Да ну? Вряд ли он этому обрадовался, если судить по твоему виноватому лицу!

Я не ответила. Я просто пристально уставилась на Розу, пока ее розовый ротик не расплылся у меня в глазах, слившись с пухлыми щечками.

– Я не могу остановить тебя, Эми, – строго продолжала Беата, – но считаю, что тебе следовало бы лучше подумать об отношении твоего мужа к тому, что ты поехала сама и потащила с собой эту малышку. Подумай об этом прямо сейчас, пока я пойду и займусь Элен.

Я одним глотком проглотила чай и, накормив Розу, сразу же собралась и ушла. Сидя в кэбе, я не могла сдержать дрожь волнения. Через, несколько минут я увижу Фрэнка!

Едва на Эрлингтон-стрит открылась дверь, я почуяла ужасающий запах госпиталя, и страх подступил мне к горлу. Когда подошла сиделка – другая сиделка – предвкушение вернулось, и я уверенно спросила, могу ли повидать лорда Квинхэма.

Сиделка смешалась:

– Этим утром у него поднялась температура, поэтому нежелательно, чтобы к нему приходило так много посетителей. Вы его родственница?

– Я не предполагала... – собравшись с духом, я твердо сказала ей: – Я его мачеха.

– Ох! – она очень удивилась. – Ох, ну, в таком случае, наверное... Проходите.

Я пошла за ней по лестницам. Так много посетителей – может быть, она имела в виду другого офицера, который разделял с ним палату. Однако, когда она открыла дверь, Фрэнк был единственным мужчиной, оказавшимся внутри – а две леди, сидящие по обе стороны от него, несомненно, были его посетительницами.

– Эта леди утверждает, что она ваша мачеха, лорд Квинхэм! – громко провозгласила сиделка.