Лондон, Англия. 1970

В церкви было тихо, как в склепе, и слабые бледные лучи предвечернего солнца, проникавшие сквозь стекла витражей, нежились в пустоте. Но и они не могли разогнать того вечного покоя и одиночества, в которых возрастала любовь к Богу. Бледный свет от потрескивающих свечей бликами играл на высоком алтаре и отражался на полированных спинках скамеек из красного дерева. На скамье в исповедальне за перегородкой сидел с опущенной головой, со скрещенными руками священник. И только его сердце чувствовало загробный холод.

Он поднял голову, сноп серебристо-золотого света упал на его лицо, являя выражение вечной тоски, которую никто не в силах был развеять. Он вновь почувствовал, как дрожь пронзила его. Но ее вызвал не холод неотапливаемой церкви, а неуловимое предвосхищение того, что должно свершиться в этом месте и в этот час. Он мысленно улыбнулся, отмечая свою сверхъестественную способность воздействовать на тех, кто прислушивается к небесам. Он перевернул страницу в псалтыри, лежавшей у него на коленях, и губы его зашептали слова так хорошо известной ему молитвы. Пытался ли он вызвать дух мучительной потери из этих холодных каменных стен, дух, который ускользал через металлические решетки и припал к старинным потолкам с причудливой старинной резьбой? Или он просто старался успокоить свою душу, готовясь к целительному таинству исповеди?

Скрип отворяемой двери нарушил тишину. Еще невидимый кто-то вошел, стоя в открытых дверях Божьего храма. Священник повернул голову на звук, и его забившееся сердце подсказало ему, что его томило предчувствие прихода этой души, которая томится и не находит покоя. Душа измучена – так далека она от Бога и все же стремится в это чуждое ей место, чтобы облегчить свои кошмары… или чтобы искупить их.

Сначала шаги прошелестели по боковому нефу, потом стали тверже. Грешник утвердился в своем решении и заспешил.

В нескольких дюймах от священника шаги смолкли. У дверцы в исповедальню.

И вновь могильный холод коснулся души священника, сильнее и гораздо реальнее, чем прежде.

Он увидел тень кающегося грешника через решетку красного дерева – тот опускался на колени.

Он задержал дыхание и постарался утишить тяжело забившееся сердце.

– Господь милосердный, укрепи меня, помоги в том, что я должен услышать, – прошептал он.

Раздался сильный, ясный голос:

– Прости мне, Отче, мои прегрешения.

Это был женский голос.