Εщё и по той причине, что Наставник совсем озверел и таки исполнил свою угрозу. Я плакался на плотное расписание и запредельные нагрузки? Всё это действительно было разминкой по сравнению с тем, что последовало дальше. Моё утро начиналось рано и сразу с медитации — необходимо было установить контакт с Источником, потянуть, отсечь, переварить. Всё как по книге, но только в огромных дозах — последствие моей экстренной инициации. К концу получасовых упражнений я был мокрым как мышь, так что следующим этапом шёл душ и первый, лёгкий завтрак, который подавали прямо в комнату. Потом физическая тренировка — «тело должно соответствовать разуму».
Ну да, если так судить, то разум у меня хилый, ни на что не способный, зато юркий и изворотливый. Это слова брата. Да-да, именно он взялся за моё обучение. Пусть и не первый мечник Империи, но всё же Иллири был хорош. Он начал своё обучение ещё на Юге, а продолжил здесь, так что его техника и стиль — это какая-то жуткая комбинация южной пляски воды и северного рубящего удара. Порхает как бабочка, а бьёт как кувалда — это про него. Так вот, если порхать как бабочка, пусть и сильно неуклюжая, с половиной крыла, мне всё же более или менее удавалось, то мощные, неожиданные удары совершенно не получались — тупо не хватало физической силы. Но Иллири не сдавался, с чего-то он решил, что именно такой стиль боя будет наиболее выигрышным для меня. В теории он, безусловно, прав, моя внешняя хрупкость могла сыграть злую шутку с противником, заставить его сильно недооценить меня. Но теория пока оставалась только теорией, на практике же все мои удары были ужасно медленными, кривыми и никогда даже близко не достигали цели. Зато брат не стеснялся и использовал свой тренировочный меч как самый надёжный инструмент мотивации — плашмя и по разным частям тела. Хорошо хоть в пол силы, а то ходить бы мне не просто пятнистым, а еще и сломанным.
Впрочем, после тренировки я особой подвижностью итак не отличался. Так что как только брат отпускал меня, я дохлой гусеницей полз во двор и почти нырял в сугроб. Выныривал из него уже совсем в другом состоянии, пусть тело ещё побаливало, зато прилив энергии позволял, не просто переодевшись еле ковылять на второй завтрак, а вполне себе достойно шествовать по гулким коридорам, почти не морщась от боли в мышцах. Второй завтрак проходил в том самом узком кругу, так что первый урок начинался сразу, как садились за стол — обсуждали новости в провинции, в домене, а заодно и соответствующие планы Иллири по этому поводу.
Потом несколько часов общих наук — история чередовалось с физикой, дипломатия с математикой, языки с анатомией. Перерыв на обед, к общему столу мы спускались редко, чаще оставались в библиотеке. Дальше еще несколько часов, но уже магических наук — теория магии, теория построения формул, теория стихийного взаимодействия, в общем, сплошная теория — к практике меня Владыка пока не подпускал, по его словам, было еще слишком рано. А вот тренировать резерв он меня заставлял и после полдника, при этом выгонял на плоскую часть крыши Цитадели в одной рубашке и тонких кожаных штанах. В первый раз я подумал, что Наставник таким образом решил избавиться от меня, но нет, оказывается я приобрел удивительную даже по меркам Севера устойчивость к морозам. Так что под пронизывающими ветрами я чувствовал себя вполне комфортно, а уж если шёл снег, так вообще сказка — было даже тепло, уютно. Несколько раз вместо медитации я пробовал спать, свернувшись калачиком в сугробе, слишком уж уставал, но если резерв и пополнялся, то точно не расширялся, так что пришлось забыть о лени и добросовестно раскачивать внутренние рамки.
На крыше я обычно зависал до самого ужина, к которому спускался только после того, как заново переплетал косу. Да, то самое плетение я запомнил и исправно повторял каждый день — к завтраку и ужину. Всегда с бусинами из молочного серебра.
А после ужина еще одна пытка — Наставник работал с моими потоками. Всего час или два, но они выматывали меня похлеще утренних тренировок с братом. Дворф манипулировал внутренними слоями ауры, перенастраивал, сплетал каналы по-новому, по-взрослому. Это не было больно в прямом смысле слова, где нет тела, нет и боли, но это было жуть как неприятно и муторно. Так что в постель я заползал уже совершенно измученным, выжатым и поломанным. А утром новый круг. И так день за днём. Неделя за неделей. Даже Дни Тишины отменили, изверги.
С братом мы виделись чётко по расписанию: тренировка, завтрак, ужин. В остальное время и я, и он были слишком заняты. Не могу сказать, что меня это не устраивало. Слишком я был смущён и первой инкубской инициацией, и второй — магической. Иллири же мои терзания вообще не волновали — во время тренировок он был требовательным мастером-воином, не более. За завтраком и ужином он исправно выполнял обязанности главы семьи и вроде как ничем не выделял меня. Я почти уговорил себя, что острые, голодные взгляды мне лишь мерещатся и эти тревожные, тянущие ощущения лишь плод моей общей ненормальности. И всё же чего-то мне не хватало, несмотря на вечную занятость, внутри меня образовалась какая-то странная пустота, которую не получалось ничем заполнить — ни медитацией, ни тренировками, ни даже магией Источника. Думать о том, что это значит, не хотелось, и я трусливо гнал все эти мысли, полностью сосредоточившись на учебе. Зато до меня дошли слухи — брат выписал себе новую игрушку из столицы. Совсем юного мальчишку-полукровку, блондина с серыми глазами.
Так отбушевал февраль, отморозился март, отшумел внезапными метелями апрель и растаял в лужах май. Наступил июнь. Приближался день рождения брата, событие, которое одновременно служило и началом нашего местного, короткого светского сезона. Уже более тринадцати лет в этот день организовывалось масштабное празднование, часто затягивающееся на неделю, не менее. Но в первый раз мне дозволялось на нём присутствовать. Не просто дозволялось — раз я был Наследником, то моё участие было обязательным. Занятия с Наставником пришлось значительно сократить, как и вечерние медитации — вся Цитадель готовилась, и я не был исключением.
Мой январский день совершеннолетия был лишь прелюдией, первой пробой пера, предпоказом «товара». На сей раз меня ожидали уже совсем взрослые «игры» — брату предстояло явить меня всем его главным партнерам, друзьям и знакомым. Начиная с этого лета, я должен был снять часть бремени правления с Иллири, пока только дела домена, но и их мне бы хватило сполна. Кроме этого, брат собирался ввести меня в Совет Севера, пусть тот уже и был по большей части консультативным, но всё же созданные им самим правила обязывали.
Так что у йелли Ингольды появился отличный повод оторваться на мне, раз брат категорично отказывался облачаться во что-то иное, кроме как в свой традиционный чёрный кожаный костюм, ну или, в крайнем случае, тёмно-коричневый, охотничий. А вот мне решили сшить целый гардероб. Кажется, это называется сублимированные желания. Раз уж нет своих детей, то со всем шиком в свет будут выводить меня. Жесть. Надеюсь, только йелли герцогиня умеет вовремя останавливаться.
Портной сразил меня с первого взгляда. Естественно, его пригласили из столицы. Эльфа. Светлого. Высокорожденного. Чистокровного. Восхитительно заносчивого, прямо как по канону и совершенно нетрадиционно одетого — шёлк и вышивка — это, конечно, про эльфов, а вот бесконечные банты, рюши, кружева, драгоценные и полудрагоценные камни на всех деталях одежды, в волосах, на пальцах… Этот конкретный эльф явно любит шокировать публику. В общем, с примерками я смирился, а вернее с йелла Камаэль мы договорились — я беспрекословно подчиняюсь ему во всём, что касалось моего гардероба, а он в обмен рассказывает мне об эльфах, столичных сплетнях, в общем — всё что меня интересует. А ему было, что мне рассказать. Так я узнал о том, что Старший Дом Тамрис — еще те интриганы и за хороший контракт на поставку драгоценных камней с Юга могут и маму родную продать, а Первый Дом Алфихель, Правители Амиравиэля — сборище чрезвычайно странных эльфов не от мира сего и с ними лучше не заводить долгих бесед. Особенно интересно слышать такое высказывание о Правящем Доме от чистокровного эльфа. Вот так, развлекая и отвлекая меня беседами, а порой и ироничными пикировками, этот ушлый ушастый и умудрился наваять целую комнату произведений портняжного искусства.
