— Но почему ты так уверена, что тебе нужно куда-то ехать? А вдруг этот твой прибор шутки с тобой шутит, тогда как? — В голосе Джона Фаа все еще звучало сомнение.

— Какие еще шутки? — обиделась Лира. — Он, между прочим, никогда не врет. Всегда правду говорит.

Старый цаган в задумчивости поскреб подбородок.

— Ладно, была не была. Если повезет, так, может, узнаем хоть что-нибудь. Йорек Бьернисон! — позвал он медведя. — Согласен ты выполнить просьбу девочки?

— Я согласен выполнить ТВОЮ просьбу, Джон Фаа, — с нажимом ответил медведь. — Прикажешь мне отвезти девочку — я отвезу.

— Значит, так тому и быть. Отвезешь ее, куда она скажет, и сделаешь все, как она велит. А теперь, Лира, слушай и запоминай. Ты идешь за старшую.

Лира послушно кивнула головой.

— Значит, поедешь, посмотришь, узнаешь, что надо, и вихрем назад. Нам здесь задерживаться нельзя, так что, Йорек, придется тебе нас догонять, дорогу ты знаешь.

Медведь повернул к Лире свою огромную косматую голову:

— В деревне есть солдаты? Если их там нет, панцирь можно не надевать. Тогда мы будем двигаться быстрее.

— Там нет солдат, — быстро ответила девочка. — Я это знаю точно. Спасибо вам, лорд Фаа, я сделаю все, как вы говорите, честное слово.

Тони Коста выдал ей полоску вяленого тюленьего мяса, и, захватив с собой этот немудреный провиант и верного Пантелеймона, который мышонком свернулся у нее в капюшоне, Лира вскарабкалась на могучую спину медведя. Ее маленькие руки в варежках цепко держались за густой белый мех, а коленки сжимали мускулистые бока зверя. Шуба Йорека была на удивление пышной. Всем своим существом девочка ощущала дыхание могучей силы, исходившей от панцербьорна. Для него она была легче перышка. Словно и не замечая своей ноши, медведь рванулся вперед. Он бежал длинными скользящими скачками, чуть вперевалочку, бежал туда, где кончалась тундра и начинался горный кряж.

Сперва Лире было немножко не по себе, но когда она привыкла к ритму, ее захлестнуло чувство пьянящей радости. Подумать только, она едет верхом на медведе, над их головами качаются в небе золотые арки и изгибы северного сияния, и дышит леденящим холодом молчаливая неприступная Арктика.

Они почти достигли края тундры.

Йорек Бьернисен бесшумно и мягко ступал по снегу. То здесь, то там виднелись чахлые, низкорослые деревца, путь преграждали заросли куманики и цепкие колючие ветви кустарника, но медведь шел напролом, словно весь этот спотыкач был жалкой паутиной.

Петляя между валунами, они взобрались на гребень невысокого хребта, перевалили через него и совсем скрылись из вида тех, кто остался далеко внизу. Лире ужасно хотелось поговорить с медведем. Будь на ее месте человек, они бы уже давно сошлись накоротке, но от Йорека веяло чем-то непонятным, отчужденно холодным, и в присутствии этой первозданной силы Лира впервые в жизни растерялась и прикусила язык. Так что всю дорогу, пока мощный зверь без устали мчался вперед, она тихонечко сидела у него на спине и молчала.

“Ну и ладно, — думала она про себя. — Захотел бы — сам бы заговорил. Кто я для него? Мелочь пузатая, сосунок. Он-то во-он какой большой, медведь панцирный”.

Раньше ей как-то не приходилось оценивать себя со стороны. Оказалось, что это совсем как езда верхом на медведе: в равной степени занимательно и неприятно. Йорек мчался вперед мощной иноходью, переваливаясь с боку на бок, и Лира довольно скоро поняла, что просто сидеть на месте невозможно. Ей нужно попасть в ритм этого движения, слиться с ним — только тогда они смогут ехать дальше.

Они мчались уже около часа. Тело девочки немилосердно ломило, но душу ее переполнял восторг. Внезапно Йорек Бьернисен замер на месте.

— Смотри вверх, — приказал он.

Лира попыталась поднять глаза. Они слезились от холода, так что пришлось потереть их тыльной стороной запястья, чтобы увидеть хоть что-нибудь. Проморгавшись, девочка взглянула вверх и негромко вскрикнула. Северное сияние словно бы устало полыхать, оно сменилось бледным трепещущим светом, зато теперь ярче проступили звезды. По усеянному алмазами небосводу двигались крошечные темные силуэты. Много, сотня за сотней, с востока и с юга они упрямо стремились в одном направлении — на север.

— Это что, птицы? — спросила Лира.

— Это ведуньи, — отозвался Йорек.

— Ведуньи? А что они здесь делают?

— Не знаю. Может, готовятся к войне. Я никогда не видел их так много сразу.

— А ты что, знаком с ведуньями?

— Одним служил, с другими сражался. Лорд Фаа, я думаю, испугался бы, повстречай он их сейчас. Если они летят на подмогу вашим врагам, я вам не завидую.

— Лорд Фаа ни за что бы не испугался, — возмущенно возразила Лира и хитренько спросила: — Ты же не боишься?

— Пока нет. А если и забоюсь, то знаю, как сладить со страхом. В лагере их наверняка не видели, надо бы сказать про ведуний лорду Фаа.

Он снова двинулся вперед, но на этот раз чуть помедленнее. Лира до рези в глазах все всматривалась и всматривалась в небо, в бесчисленные полчища ведуний, летящих на север.

Наконец Йорек Бьернисон остановился и произнес:

— Приехали. Вот деревня.

Они стояли над крутым обрывом. Внизу несколько деревянных домишек жались по краям ровной, засыпанной снегом ледяной глади.

— Наверное, замерзшее озеро, — мелькнуло у Лиры в голове. — Точно, вон и причал. До деревни было каких-нибудь пять минут ходу.

— Что ты собираешься делать? — спросил медведь.

Лира сползла у него со спины. Ноги затекли и были как чужие, кожа на лице задубела от холода. Вцепившись негнущимися пальцами в густой медвежий мех, она потопталась на месте, пока ноги от коленок вниз не закололо, как иголками. Ну вот, кажется, полегчало.

— Там, в деревне или в окрестностях, кто-то бродит. Может, ребенок, а может, дух какой, я точно не знаю. Я должна его разыскать и, если получится, отвезти к господину Фаа. Знаешь, Йорек, я все-таки думаю, что это не человек, но вдруг мой прибор мне все совсем другое сказал, а я просто неправильно поняла.

— В такой холод без крыши над головой долго не протянешь, — негромко сказал медведь.

— Может быть, он все-таки живой. — В голосе Лиры звучала растерянность.