– То есть Биримба имел в виду какие-то другие горы?

– Да нет, как раз наши, он в каждом пророчестве их упоминает. Просто то, что в первой части стихотворения, – дело будущего отдаленного. Насколько именно отдаленного, никто, и сам Биримба тоже, не знает. А вот вторая часть – это ближайшее будущее. Может, день, может, месяц, но не сотни лет.

Больше мы к этой теме не возвращались. Но мне стали ясны сразу две вещи.

Во-первых, вот почему переполоха не поднялось. Если пророчество можно «исправить», то надо просто тщательно следить за послом. И предотвратить эту самую смерть.

Во-вторых, на цветок из дальних стран просто не обратили внимания. Мало ли что за цветок и откуда его привезут в Хорверк через двести лет…

Мне стало спокойней. Наверно, случайно так совпало, что у меня «цветочное» имя. И затоплению Хорверка я, к счастью, способствовать не буду.

Остается один из двух послов – других в Хорверке сейчас просто нет. Вернее, почему один из двух, ясно ведь, что это не Шенни!

Значит, лорд Эрлинг. Неизменно любезный, хотя приторности в этой любезности… Но чем же эльфам не угодил именно Вьорк? И они что, не понимают, что это чревато войной? Или надеются обстряпать все так, чтобы никто на них и не подумал?

Ну уж нет, Биримба-то нас предупредил! Мы еще как повоюем – мало им точно не покажется! Эльфы просто недооценивают гномов. Ну и достанется же им! В смысле эльфам, конечно!

Противно мне как-то. Сижу тут и хладнокровно рассуждаю о том, что мужа могут убить. Хотя этого ведь уже не случится, раз Биримба…

А вдруг случится?

Но ведь у мужа Щиты. Но хватит ли четверых?

Я обернулась к своему Щиту, тихонько мурлыкавшему себе под нос:

Напевая себе под нос, Тиро задумчиво полировал и без того сверкающий как зеркало кинжал. Вообще-то Щиты очень любят эту песенку, и обычно она звучит весьма бравурно. Но только не сегодня.

Вздохнув, я вышла в соседнюю комнату. Там было не веселее: Гвальд с упорством муравья кидал кинжалы в мишень, которая когда-то была отличным деревянным щитом, а нынче стала похожа на разделочную доску престарелого мясника. «Практическое пособие», как ее называл Тиро: они с Мэттом приволокли эту доску еще недели две назад, после происшествия с Вьорком.

Улыбок на лицах Щитов не наблюдалось. Наблюдалась исключительно решимость с оружием в руках немедленно защитить кого-нибудь от чего-нибудь. Наверняка воинственное настроение – результат услышанного сегодня за завтраком.

Вздохнув, я вернулась в кабинет. Щит задумчиво выводил:

– Тиро, может, дать тебе лайнору? – спросила я.

– Чего среди дня петь-то? К тому же скоро Звенст придет, – буркнул Щит. – Лучше бы урок повторила.

– Но ты же и так уже поешь! – заупрямилась я.

– Это не песня, а, считай, молитва для поднятия боевого духа, – парировал Тиро.

Снова вздохнув, я потянулась за тетрадкой. Но повторять и без того вызубренное задание мне не пришлось: в кабинет влетела Втайла.

Такой я ее видела впервые. Волосы растрепаны, на щеках – слезы. Стук в приемной затих: в дверях показался удивленный Гвальд. Вид у него был… будто Крондорн посоветовал ему побольше есть каши на ночь.

Тиро только взглянул на Втайлу – и моментально поцарапался острием кинжала. Смутившись, он вскочил и принялся усаживать ее в свое кресло, а я тем временем уже подносила стакан с водой.

– Первый раз в жизни вижу тебя в таком состоянии! – Гвальд произнес мою мысль вслух.

– Втайла, милая, что такое? – Я опустилась рядом с креслом прямо на пол и взяла ее за руку.

Гномиха торопливо выпила воду. Я отчетливо слышала, как зубы лязгнули о стакан.

– Втайла, ты только скажи… Мы их всех… – Наконец-то Тиро представилась возможность показать свою воинственность в деле.

Запинаясь, осипшим голосом кранчеккайл проговорила:

– Тиро, Гвальд, не обижайтесь, а? Просто вы не поймете.

Щиты вышли, недоумевая. До меня донесся приглушенный голос Гвальда:

– Мы с ними еще разберемся!

Втайла была старше Щитов и до того, как я приехала, редко общалась с ними. Но они очень хорошо к ней относились. «Как к старшей сестре, – внезапно подумалось мне. – Но не к такой, как моя, а к настоящей».

Я подождала, пока Втайла немного успокоится. Наконец она вытерла слезы краешком широкого рукава и прошептала:

– Фиона, помоги мне. Извини, что я прошу тебя об этом, но… – Вздохнув, она продолжила: – В общем, я, наверно, должна тебе все рассказать.

До пятого колокола она делилась со мной всем, что Долгое время не поверяла никому. Извинившись за меня, Щиты попросили Звенста прийти завтра. На обед я, несмотря на уговоры кранчеккайл, не пошла.

Шесть лет назад Шенни тен Веденекос прибыл в Хорверк. Тогда Втайла впервые его и увидела.

Всю жизнь прожив в Брайгене, она не раз встречалась с людьми и даже была почти в приятельских отношениях с Лиз, жрицей Ашшарат. Веденекос поначалу не произвел на нее большого впечатления. Не то чтобы люди казались ей одинаковыми, но Шенни она никак не выделяла.

Так уж случилось, что Веденекоса – а я и не знала – с детства мучили сильные головные боли. Лиз навещала его дважды в неделю и как-то раз предложила Втайле отправиться к нему вдвоем, надеясь, что та развлечет посла беседой, пока она сама будет творить молитву. А потом они вместе обедали, Шенни много шутил…

Нет, и это, по сути, не было началом. Но именно тогда гномиха впервые заметила Шенни. Или, точнее, отметила.

Было еще несколько случайных встреч – во дворце, на улице… Однажды посол предложил симпатичной гномихе зайти к нему в гости – просто так, поболтать. А через несколько месяцев Втайла с ужасом поняла, что сама ищет встреч и боится признаться себе в этом.

Она старалась гулять именно по тем улицам, где ходил он. Если они случайно встречались, то зачастую пряталась в каком-нибудь коридоре – чтобы он прошел мимо, не заметив, потому что Втайле казалось, что они подозрительно часто видятся. Ее очень радовали пиры в королевских покоях, на которые приглашали Шенни и куда порой попадала она. Веденекос чрезвычайно общительный – я и сама знаю – и старается обязательно поговорить с каждым мало-мальски знакомым гномом, расспросить его, как дела, посочувствовать или вместе порадоваться… Конечно, к Втайле он тоже подходил. Она то с увлечением щебетала о каких-то пустяках, то в смущении, едва не заливаясь краской, убегала в другой зал…

Однажды гномиха решила, что дальше так продолжаться не может и ей следует уехать. Пожив месяц у родственников, она совсем зачахла. Ей ничего не хотелось делать, никого не хотелось видеть. Она стала вспыльчива и раздражительна. Почти не ела, исхудала и стала из рук вон плохо шить – до кружев ли белошвейке, если она влюблена… Глава гильдии была в ярости.

Втайла не выдержала и вернулась в Брайген. Конечно, в первый же день она исходила вдоль и поперек улицу перед его домом. И на второй день. А на третий случайно узнала, что Шенни в Ольтании.

Втайла вернулась домой, легла на кровать и не вставала неделю. Почему он уехал? Кого пришлют вместо него? Впрочем, какая разница… Главное – что его здесь больше нет…

Все это время ее навещала сестра, Даррат. Она приходила, кормила Втайлу бульоном и оставалась на несколько часов, пытаясь развлечь бедняжку разговорами. Но та молчала и продолжала таять на глазах. Ни травники, ни жрец Крондорна ничего не могли придумать. Такое случилось с ней впервые в жизни – она просто лежала и ничего не делала. Даже не думала.