– Быстро! Найди эти вещи!

Орселлин бросилась к лошади Книжника, схватила сумку, вывалила ее содержимое на дорогу. Нашла тяжелый сверток, начала раздирать прочную холстину свертка ногтями – холстина с треском порвалась. На землю упали какие-то украшения. Орселлин увидела, как наемница, радостно вскрикнув, схватила выпавший из свертка янтарный амулет и тут же приложила его к ране Книжника. То, что случилось потом, показалось Орселлин настоящим чудом.

Кровотечение остановилось. Брат Стейн вздохнул, открыл глаза, взгляд его ожил, потеплел. Он увидел сначала плачущую Орселлин и улыбнулся ей. А потом перевел взгляд на женщину в доспехах, сидевшую подле него.

– Каста? – сказал он.

– Да. А ты…

– Моммек. Я искал тебя.

– Я знаю. Я тоже искала тебя. Нэни просила встретиться с тобой.

– Ты знаешь, что случилось?

– Они погибли.

– Нэни погибла, – всхлипнула Орселлин. – Погибла!

– Орси, не плачь, – мягко сказал Книжник. – Ты сама говорила мне, что все мы всегда были смертными.

– Мне жалко нэни, – Орселлин заплакала совсем по-детски, вытирая слезы кулаками. – Я так хотела еще раз увидеть ее!

– Ты сможешь ехать верхом? – спросила Каста Книжника.

– Теперь смогу. Только помоги мне встать, пожалуйста.

Каста протянула Книжнику руку. Монах закачался, но устоял на ногах. И продолжал улыбаться.

– Ты расскажешь, что со мной случилось? – спросила селтонка.

– Позже, Каста. Куда ты теперь?

– Еду с вами обратно во дворец. Я нашла вас. Назови это чудом, но я действительно успела в последнюю минуту.

– Тебе предстоит совершить еще много чудес, – сказал Книжник, опираясь на Орселлин. – Спасибо, что помогла мне. Прости, я не смог отдать твои дары прямо тебе в руки. Орселлин рассыпала их на дороге.

– Я все соберу сама. Поезжайте, я догоню вас.

Каста и Орселлин вдвоем помогли Книжнику забраться в седло. На прощание Орселлин подарила наемнице долгий взгляд, полный бесконечной благодарности. Потом они поехали к горе Рейси. Каста осталась одна.

В дорожной пыли лежали вещи, которые она однажды утратила и даже не вспоминала о них. Пояс Ангуша, ради которого ей пришлось оказаться по ту сторону смерти и встретиться с Айлором и дочкой. Брошь Анник, которую вручил ей Вислав. Когда же Каста подняла последний предмет и поняла, что же это такое, то зарыдала – в голос, неожиданно для самой себя. Схватила маленькую золотую безделушку, поднесла к губам, покрыла поцелуями, не веря своему счастью и не в силах сдержать великое горе, которое снова напомнило о себе.

Он нажала на крышку амулета, и крышка открылась. Прядка волос Элеа отливала живым золотом в лучах закатного солнца. Каста смотрела на волосы дочки и плакала, как никогда в жизни. А потом, успокоившись, поняла, что должна сделать.

Сегодня она получала подарки и делала их. Но забыла про самый главный дар. Тот, о котором просто не имела права забыть. Доставшийся ей через великую боль и оплаченный самой дорогой ценой – ценой жизни.

Когда они прощались, нэни сказала ей: "Мой Щит – это мое благословение. Если хочешь, можешь сделать его видимым, просто возьми в руки самый дорогой для тебя предмет и подумай обо мне. Вспомни мое имя.".

Конечно, у нее нет предмета дороже. Пусть исполнится воля матери Найнавы. Пусть память о дочке станет для нее волшебным щитом.

– Я выбрала, нэни Береника! – шепнула Каста, держа амулет на ладони.

Квадратный аметист в крышке амулета тут же подмигнул ей яркой фиолетовой искрой. И Каста почувствовала, что от амулета струится какая-то неведомая ей энергия, входит в душу, наполняя ее миром, покоем, теплом, счастьем, удивительным чувством, которое нельзя описать, которое может познать только мать, держащая на руках собственное дитя.

Губы Касты задергались, глаза снова заволокло слезами. Ей вдруг на миг показалось, что отныне в этом амулете заключена не просто магическая реликвия Забытых, нет. Она непостижимым образом поняла, что в маленькой золотой безделушке, которую она сочла самой дорогой для себя вещью, в которой прятала главную и последнюю свою драгоценность, ту, что связывала ее с Лейдой из Церуния – прядку детских волос, – отныне поселилась частичка души ее Элеа, которую она все эти годы умудрилась сохранить в своем сердце несмотря ни на что.

И которая отныне будет хранить ее саму.

Она навестила Книжника вечером. Монах чувствовал себя намного лучше – волшебство магического камня и искусство личного лекаря Оваро вернули его к жизни. Он приветливо помахал Касте рукой и предложил сесть рядом с кроватью. И сразу заметил на ней кинжалы Хабу.

– Подарок принца? – спросил он.

– Да, а что?

– Он сделал его вовремя. Эти кинжалы и мои Перчатки Когтя Тигра делал один оружейник. Это не простое оружие, оно выковано из особой стали. Ее секрет сегодня утерян, а когда-то именно черная сталь позволила санджи одолеть фамарские полчища. Эти кинжалы очень тебе пригодятся, уж будь уверена.

– Как ты себя чувствуешь, Книжник?

– Уже лучше. Еще немного, и я смогу сражаться.

– Вижу, ты окружен самой нежной заботой, – сказала Каста, бросив быстрый взгляд на Орселлин. – Это хорошо. Я одного не пойму: почему ты сам не использовал камень Айвари, чтобы исцелиться?

– Орселлин, прошу тебя, оставь нас вдвоем, – неожиданно сказал девушке Книжник. – Пожалуйста.

Каста поймала на себе ревнивый взгляд. Верно, девчонка влюблена в Книжника. Невинная душа, у нее хватает отваги влюбляться в такое время!

– Извини меня, – начал Моммек, глядя на Касту, – из-за этих ран я стал никчемен. Да и моя боевая перчатка поломана, и вряд ли здесь найдется мастер, могущий ее починить. А мне очень хотелось тебе помочь. Сражаться рядом с тобой.

– Ты не ответил на мой вопрос о камне.

– Амулет Айвари обретает волшебную силу только в руках Воителя. Таково свойство и камня и всех прочих реликвий. Разве Айвари тебе ничего не объяснила?

– Нет. Она просто пришла ко мне в тюрьму и рассказала про Забытых и мой новый путь.

– Ты была в тюрьме?

– Пришлось. Айвари дала мне твое кольцо, – Каста показала медное колечко, которое получила от богини в Дарнате. – Оно сослужило мне хорошую службу.

– Значит, сестра хранила мой подарок. – Моммек помолчал. – Мы были молоды, и я любил Айвари больше остальных братьев и сестер. Это кольцо я подарил ей в день, когда мы навсегда расстались – в день, когда Айвари стала женой Эбреша Айххо. Мне казалось, что мое Кольцо Языков поможет ей лучше понимать ее новых родичей, орков.

– Я дралась с ее сыном на арене. Он и отдал мне камень.

– Я знаю. Мать рассказала мне все.

– Нэни Береника?

– Да, – Моммек перестал улыбаться. – Как они погибли?

– Тебе этого лучше не знать. Но я уже отомстила за смерть нэни, и буду мстить, пока жива. Ирмас получит то, что заслужил.

– Сейчас ты должна думать не об Ирмасе Удэне. Древнее зло пробудилось. В тот день, когда ты прошла через Переход, раскрылась бездна Абиссалиума. Я искал тебя потому, что только ты можешь остановить пробуждающегося демона.

– Расскажи мне все, что знаешь.

Моммек собрался с силами, начал рассказывать. Он говорил о великом короле Утаро и заколдованных доспехах Аричи. О гробнице и о том, как пытался найти в нее вход маг по имени Сакаши. О фамарах и о последнем из них – Малхаи. О том, что случится, если седьмое сердце Исконного попадет в руки фамарского чародея.

– Никогда не слышала о фамарах, – заметила Каста, когда Моммек замолчал, чтобы передохнуть.

– Они населяли остров до того, как сюда пришел народ санджи. Племя, порожденное самой Тенью, пришельцы с Теневой Стороны, искушенные в магии и люто ненавидящие людей. Санджи долго боролись с ними, и в этой битве пролились реки человеческой крови. Только воинственный император Химу сумел нанести фамарам решающее поражение и уничтожить Великую Ложу фамарских магов. Тогда правители народа санджи думали, что покончили с фамарами раз и навсегда. Они ошиблись.