На этот раз в ответах я уступил первенство своему адвокату и тот с вальяжным видом, снисходительно отвечал на вопросы журналистов.

— Видимо, не очень ты Ульф известен в Стокгольме, если так радуешься, возможности попиариться, — думал я в это время. Тем не менее, настроение у меня испортилось, когда за спинами корреспондентов, увидел маячившие неподалеку знакомые рожи громил из посольства.

— Ждут, стервятники, надеются, наверно, что мой визит закончится не солоно хлебавши. И можно будет снова проводить воспитательную беседу, — подумал я и зашел вслед за Сандбергом в иммиграционное управление.

Визит прошел буднично, без фанфар. Чиновник зачитал решение о предоставлении мне вида на жительство сроком на пять лет. Если за эти пять лет с моей стороны не будет никаких правонарушений, я найду работу, буду платить налоги, как все законопослушные граждане, то через пять лет смогу претендовать на предоставление шведского гражданства.

Зачитав решение, чиновник протянул мне свидетельство представлявшее собой небольшую ламинированную карточку и еще одну бумагу.

Мы пожалидруг другу руки и разошлись.

Уже в коридоре я спросил у Сандберга, что за бумага мне вручена. Тот, улыбнувшись, сообщил, что это направление на курсы шведского языка.

— Бесплатные, — добавил он, увидев мою озадаченную физиономию.

На улице число журналистов заметно убавилось. Но ребята из посольства все еще стояли в ожидании чуда.

Я помахал им своими бумагами, и журналисты сразу сообразив, кому машу, тут же принялись фотографировать московских товарищей в различных ракурсах. Пришлось им быстро удалиться в неизвестном направлении.

Затем от корреспондентов посыпались ожидаемые вопросы типа рад ли я возможности жить в свободной стране, чем собираюсь заниматься и прочее.

После этой экзекуции, продолжавшейся минут двадцать, мы с адвокатом прокатились до его конторы, где я оплатил тяжкие труды законника американскими долларами. Сандберг свою работу ценил, поэтому пришлось ему заплатить в два раза больше, чем я отдал за старый домик расположенный рядом с железнодорожным депо и очистными сооружениями.

От адвоката сразу отправился на свою работу. Сегодня меня там не ждали, так, как я заранее просил хозяйку предоставить свободный день. Поэтому мое неожиданное появление в слегка поношенном, но приличном костюме вызвало необычайное оживление.

Линда одобрительно хлопнула меня по плечу, выйдя из своей каморки. А ее дочка окинула из-за кассы заинтересованным взглядом. Пришлось продемонстрировать им свой новый документ.

Линда сразу стала серьезной и сообщила, что с завтрашнего дня берет меня официально на работу. Я, конечно, был только за, но сразу решил обговорить возможность посещать языковые курсы, тем более что они проходили вечером. Прочитав бланк направления, хозяйка закусочной согласно кивнула головой и сказала, что шведский язык надо учить обязательно.

Время уже перевалило во вторую половину дня. А в закусочной соблазнительно пахло едой. Поэтому я решил пообедать здесь, чтобы не заниматься этим дома сразу по приходу.

Закончив с едой, отправился в винный магазин, сегодня у меня уже имелся документ, который можно предъявить на кассе, если его потребуют.

Не потребовали, никого моя личность там не заинтересовала, поэтому, взяв бутылку вина, и затарившись продуктами в соседнем маркете, отправился домой.

На улице уже была настоящая весна, дул теплый ветерок, а в машине даже жарко от солнца. Подъехав к дому, загнал машину во двор, а затем уселся на скамейку, поставленную у забора, и уставился на залив, по которому туда сюда сновали мелкие рыбацкие кораблики и степенно шли самоходные баржи и буксиры. Сзади в древесной поросли во дворе щебетали птички, и вроде бы все было прекрасно, но…

Как обычно, когда выдавалось свободное время, не занятое работой, я начинал думать о своих родных и больше всего о Люде.

— Интересно, как там она сейчас? Работает ли на прежнем месте или её ушли. Наверняка сотрудники КГБ с ней провели уже не одну беседу, и настаивают, чтобы она развелась со мной. Чёрт! Как плохо, что нет никакой связи с ними. Написал несколько писем, и не знаешь, дошли они, или нет. Ни ответа, ни привета. Хорошо хоть успел с Пашкой поговорить, объяснить ситуацию, остается только надеяться, что жена прислушается к моим словам, переданным через него. Неплохо, конечно, что десять тысяч у неё есть, считай её зарплата лет за восемь — десять. Только бы тратила деньги с умом. Ладно, что об этом думать, все равно пока ничего не поделать. Через два месяца получу наследство, шведский язык подучу, и можно попробовать свое дело начать. И продолжать бомбардировать посольство требованиями воссоединения с женой. Нарисую плакат и буду по выходным стоять у дверей. Посмотрим, насколько у них терпения хватит.

Я посидел бы еще под ласковым апрельским солнцем, но увидел, как к моему дому, качаясь по ухабам, движется небольшой фольксваген.

— Кого еще там чёрт несет? — подумал я и поднялся со скамейки.

Фольксваген остановился рядом со мной и из него вышел седой швед, помятого вида и с недельной щетиной.

Через мгновение, я понял кто это такой, хотя и видел всего один раз, когда оформлял купчую на дом.

Ко мне приехал Торстен Перссон бывший владелец моего дома. Насколько я знал, Торстен в прошлом году вышел на пенсию и жил в Мальмё, где построил себе очень неплохой коттедж. А до этого сорок лет бороздил моря и океаны и на пенсию ушел старпомом капитана сухогруза.

Жена у него умерла несколько лет назад и с того времени он жил бобылем, никого особо не пуская в свою жизнь. Собственно и это я знал только по рассказу Сандберга, потому, что при оформлении купчей мы перекинулись с Перссоном только парой слов.

— Интересно, чего его принесло? — продолжал я размышлять над странным визитом.

Перссон, похоже, и сам чувствовал себя неловко.

Со смущенным видом пожал мне руку и на неплохом английском пустился в объяснения.

— Понимаешь, мистер Красовски, приехал посетить кладбище в годовщину смерти отца, постоял у могилы, и вдруг захотелось съездить посмотреть родительский дом. Ты не возражаешь, если я немного тут побуду?

— Бога ради, — откликнулся я. — Смотри, сколько хочешь.

Вместе с ним мы прошли во двор, где я его и оставил, а сам, зайдя в дом, начал готовить ужин. Питаться в закусочной, конечно, неплохо, но накладно для кармана.

Минут через двадцать в дверь аккуратно постучали.

После приглашения Торстен зашел в дом и сразу начал крутить головой по сторонам.

— Я смотрю, ты ничего здесь не менял, — заметил он через какое-то время.

— Все некогда, да и с финансами не очень, — вздохнул я. — Надеюсь, со временем, когда разбогатею, займусь и домом.

— А это вряд ли, — с грустной усмешкой заметил моряк. — Богачи здесь не живут. Так, что если разбогатеешь, уедешь отсюда сразу.

В общем, пригласил я его разделить со мной ужин и бутылку вина. Старый мореман внимательно разглядел этикетку, поморщился и принес из машины бутылку английского джина.

После пары стопок, Торстен немного разговорился, начал вспоминать свои приключения. А вспомнить ему было чего. Тем более что начинал он ходить по морям еще до второй мировой войны.

Как-то незаметно он ухитрился разговорить и меня. Под влиянием недавних мыслей я пожаловался ему, что хотел бы забрать к себе жену, но её вряд ли выпустят из Советского Союза.

Торстен задумчиво поскреб свою недельную щетину.

— Хм, когда-то у меня был приятель Янис Петерс, мы с ним познакомились еще до того, как Советы забрали себе Прибалтику. На одном судне года три вместе ходили. Потом пути наши разошлись, но в портах не раз встречались. Знаю, что сразу после войны он неплохо заработал на контрабанде. Но потом пограничники плотно перекрыли границу, так, что пришлось ему рыбацким промыслом заняться. Живет он где-то на побережье в Эстонии. Хотя сынауспел в Швецию к тетке переправить, тот, пожалуй, лет на пять тебя будет постарше. Если хочешь, я с ним поговорю, он с отцом как-то ухитряется связь держать. Возможно, и тебе они смогут чем-то помочь.