К их глубокому сожалению в группе имелось всего два парня. Но если основательного Мишу Тараканова уже с первого курса приватизировала Ирка Сафонова, то легкомысленного балабола Пашку Красовского захомутать пока никому не удавалось.

Но сейчас он сидел рядом с Ленкой Яковлевой красивой цыганистого вида девчонкой и методично подливал ей в кружку сладкий ликер.

Ленкина подружка, Наташа Савинкова, толстая несимпатичная девица, старше подруги лет на пять, с неодобрением смотрела на это представление.

— Ленка, не пей больше, — периодически шептала она ей. — Не слушай этого балбеса.

Пашка же продолжал методично забалтывать Ленку, уже слегка окосевшую от алкоголя.

— Слушай, Лен, — шептал он ей в ухо, — пошли потом ко мне, у меня такие записи есть, закачаешься, БониМ, Лед Зеппелин, Донна Саммер. Мне брат с Финляндии прислал.

— Ты что, дура? Не ходи, — горячо шептала Савинкова подружке.

— Да, что ты меня все время отговариваешь? — возмутилась та. — Вот возьму и назло тебе пойду.

За этим разговором никто особо не следил, все уже разбились на кучки и тарахтели о чем-то, о своем.

Именно в этот момент в дверь аудитории, закрытую на швабру, кто-то постучал.

Когда швабру убрали, в аудиторию зашел завкафедрой госпитальной терапии профессор Гущин.

— Что за вертеп тут творится? — спросил он раздраженно.

Машка Парамонова, прожевав остаток котлеты, вышла вперед и храбро заявила.

— Празднуем наступающий день Восьмого марта, имеем право.

Профессор, окинув масленым взглядом мощные Машкины буфера, уже тоном ниже произнес.

— Товарищи студенты, я все понимаю, но можно было бы вести себя и потише.

Все его дружно заверили, что будут вести себя тише и вообще, уже заканчивают сабантуй.

Ну, что идем ко мне? — уже на улице спросил Пашка, прижимая Ленку к себе.

— Идем, — хихикнула та, боязливо оглядываясь на свою подружку.

— Давай, от нее убежим, — предложил Пашка и, схватив подругу за руку, увлек за собой.

— Стой, Ленка, ты куда? Не ходи с ним! — пыхтела Наташка, пытаясь догнать убегающую парочку. Но куда ей было тягаться с не обремененными жировой прослойкой сокурсниками. Поэтому она безнадёжно отстала.

Все это сейчас вспоминал Паша, лежа в постели. Ленка Яковлева мирно сопела рядом с ним, одетая только в тонкую простыню, её роскошные черные волосы разлетелись по всей подушке.

— Черт, это надо же, как повезло, что маман свалила в гости к дяде Пете, — в который раз подумал он. — Что-то Ленка долго спит, надо бы ее разбудить, кофейку дернуть, и продолжить наше сексуальный марафон.

Он встал с кровати, достал из открытой пачки Опала сигарету и, подойдя к открытой форточке, хотел закурить.

Именно в это время раздался телефонный звонок.

Подняв трубку, он услышал уставший голос телефонистки

— Квартира Красовских, Павел Владимирович?

— Да, это я.

— С вами будет говорить Финляндия. Вы согласны на оплату звонка?

— Ага, — выдавил Павел.

— Паша, привет, это Саша, — раздался в трубке спокойный голос брата. — У меня к тебе серьезный разговор, поэтому слушай внимательно.

Когда Александр Красовский вышел из кабинета, третий секретарь посольства Никодимов на секунду подумал, что в чем-то он прокололся и что-то не доделал. Но он отбросил эти мысли и занялся срочными делами. Работы хватало, нужно было свести в одну пояснительную записку все сообщения внутренних осведомителей и сформулировать соответствующие выводы.

Но все же какой-то внутренний червяк вгрызался в его мысли и не давал покоя.

— М-да, надо же было дать указание охране, не выпускать Красовского из посольства. Мало ли что ему в голову придет, пожалуй, надо звякнуть на пост, — решил он часа через полтора.

Никодимов снял телефонную трубку и по внутреннему телефону позвонил начальнику охраны.

— Василий Александрович, отметь у себя, пожалуйста, с сегодняшнего дня Красовскому запрещен выход из посольства. Спрашиваешь, что натворил?

Пока ничего, но мера превентивная, давай, действуй.

Положив трубку на место, он потянулся и зевнул. Мысли текли плавно и, не торопясь.

— А неплохо с наследством парня получилось. Надо уточнить, сколько в валюте потянет его недвижимость. Конечно, мне ноль копеек от этого достанется, но руководство должно оценить, как я все быстро провернул.

Размышления Никодимова прервал телефонный звонок. Звонил начальник охраны.

— Что же ты, Сергей Геннадиевич, поздно звонишь, — начал он свою речь с наезда, — твой подшефный уже час, как покинул посольство в неизвестном направлении.

Выругавшись, Никодимов бросил трубку выбрался из-за стола и направился на кухню. А там уже во всю шло дознание, осуществляемое начальником охраны. Тот дико орал и матерился на двоих злосчастных парней — охранников, которым не повезло быть свидетелями ухода Красовского.

Семенихин сидел потный, в своем поварском колпаке и периодически повторял.

— Он же сказал, выйдет минут на пятнадцать, проветрится и все. Что вы сразу сбежал, может, он под машину попал, или плохо стало, не исключено, в больницу парня увезли.

— Как же, попал он под машину, хрен там, сучара наверно, уже в полиции заявление катает на политическое убежище, — зло подумал Никодимов. Мысленно он уже распрощался с очередным званием, и готовился к отбытию в Союз.

Хоть повар далеко не дипломат, но даже побег повара ему никто без последствий не оставит.

Собравшись, он взял себя в руки и принялся распоряжаться.

— Так, Саныч, быстро организуй машину. Дорога каждая минута. Сейчас скатаемся на квартиру, посмотрим, все ли вещи Красовского на месте.

Анатолий Владимирович, — обратился он к повару. — Ключи от квартиры гони.

Семенихин скрылся в подсобке и через минуту вынес ключи.

Никодимов схватил их, сунул в карман и быстрым шагом направился к себе. Начальник охраны, погрозив пальцем охранникам, последовал за ним.

Оставшись втроем, охранники и повар переглянулись, после чего один из охранников развел руками и произнес.

— А мы чо? А мы ни чо, нас никто в известность не ставил. И вообще непонятно, что на пацана нашло, до сегодняшнего дня парень был, как парень, разве, что серьезный не по годам.

Толик в ответ тихо сообщил

— Парню наследство прилетело немалое от родственницы, вот у него крышу и снесло. Утром его Никодимов к себе вызвал и видно чем-то напугал, он и рванул, куда глаза глядят.

А что толку, финны всех таких беглецов назад возвращают, сами знаете. И в карманах у него пусто, наследство, наследством, так до него еще сколько ждать.

— Машины Красовского на месте нет, — сразу отметил водитель посольского автомобиля, когда вся кампания заехала во двор пятиэтажки.

Никодимов, сидевший рядом с водителем, с холодком в душе почувствовал, как быстро увеличиваются его шансы на возвращение в Союз и службу на Колыме, или Новой Земле.

Войдя в квартиру, он ринулся в комнату беглеца и сразу понял, что не ошибся. Вещей повара в комнате не было.

— Не волнуйся, Сергей Геннадиевич, никуда он не денется, в американское посольство его охрана не пропустит, и на машине раскатывать денег у него не хватит, — успокаивал начальник охраны, третьего секретаря посольства.

— Как же, денег нет у него? — скептически думал Никодимов. — Вчерашние визитеры вполне могли ему энную сумму оставить, хотя хрен их знает, финны прижимистый народ, много не дадут. Ладно, с Красовским все ясно, сбежал, сука, надо возвращаться в посольство и докладывать по инстанции.

Как назло посол уехал в Москву, а первый советник еще тот кадр, палец дай, по локоть руку отгрызет. Но делать нечего, надо идти сдаваться.

Люда Красовская пришла домой около шести часов. Переодевшись, разобрала сетку с продуктами и уселась на кровать. Делать ужин не хотелось. Включила телевизор и снова улеглась в койку.

Но встать все-таки пришлось, потому, что в дверь кто-то решительно постучал.

— Иду, иду! — на всякий случай крикнула Люда и пошла к двери. Открыв её, она с удивлением увидела своего шурина.