— Не слишком туго?

Парень поднял голову и Лизка смогла рассмотреть темные крапинки в его карих глазах. Так близко оказались их лица.

— Нет. В самый раз, спасибо, — девушка неожиданно смутилась и вместо того, чтобы сказать какую-нибудь новую гадость, отвела взгляд.

В последний час Кузнецова отчаянно старалась разонравиться Чуду-юду. Правда, рядом с Денисом вся показушность сводилась к нулю. Но в моменты, когда они с размалёванным оставались тет-а-тет, Лиза вмиг превращалась в наглую, избалованную девицу. Благо, у нее перед глазами был отличный пример для подражания:

— Ребят, вы долго еще? — заныла рядом Зайцева. — Лизун, тебя что, в детстве шнурки не научили завязывать?

Кузнецова в ответ лишь сжала челюсти, сосредоточенно глядя, как длинные пальцы ловко шнуруют её ботинки. Непрошенное чувство благодарности к хозяину этих самых пальцев задвигало Наташку с её дурацкими прозвищами на второй план.

— Ну вот, теперь можно идти, — Чудо-юдо встал и с улыбкой протянул ей руку.

Улыбка у него была красивая. И сам он был красивый, хоть и — как бы это парадоксально не звучало, — страшный. Но Кузнецова хотела Морыгина и обеспеченную жизнь, а непонятно что и непонятно с кем. Поэтому, проигнорировав чужую ладонь, рыжая встала самостоятельно. Коньки, вопреки подозрениям, оказались вполне удобными. По крайней мере, в них отлично ходилось по прорезиненной поверхности. А вот для льда они совершенно не годились!

«Господи! Это самый идиотский вид спорта!» — ругалась про себя Кузнецова, в полной мере постигнув значение фразеологизма «как корова на льду».

Морыгин, Зайцева и даже Чудо-юдо вполне свободно передвигались по катку и явно веселились. В то время как Лизка отважно пыталась выжить: ноги постоянно норовили разъехаться, и вообще, кажется, жили своей жизнью; тело клонило в разные стороны; пульс набатом стучал в висках; а потоки людей, что проносились мимо, заставляли жаться к бортику сильнее.

— Ты что, никогда не стояла на коньках? — из-под ноги размалевалеванного брызнула ледяная крошка, а сам он тенью навис над Лизкой.

— А разве не заметно, что у меня разряд по фигурному катанию? — язвительно отозвалась девушка, исподволь подбираясь к парню поближе: высокий и в меру широкий Чудо-юдо казался отличным прикрытием от нерадивых конькобежцев.

— О, так значит у нас с тобой много общего, — насмешливо протянул тот.

— Только не говори мне, что ты фигурист. Это травмирует мою психику, — Лизка сделала еще один крохотный шажок навстречу, моментально ощутив древесный аромат мужского парфюма.

— Хуже, — парень склонился к ней так, что вновь стали заметны темные крапинки в карих глазах, и доверительно прошептал: — Я — хоккеист.

Его теплое дыхание на фоне холода ледяного зала показалось обжигающим, но Лизу таким было не пронять:

— Хоккеист значит, — чуть отклонившись, насмешливо протянула она. — Что ж, это многое объясняет.

— Рад, что ты оценила мои таланты.

Ответить, что на самом деле она «оценила» рыжая не успела: рядом с ними остановились раскрасневшиеся Денис и Наташка:

— Вы чего здесь застряли?

Зайцева с раздражением уставилась на парочку у бортика: всё шло совершенно не по плану. Вместо того чтобы зачарованно ловить каждое её слово, опасный красавчик не отлипал от заучки-сокурсницы. Это бесило. Но хуже абсурдной ревности были сомнения в собственной привлекательности! Подумать только, она сравнивала себя с Кузнецовой!

— Давайте, что ли, в пятнашки сыграем, — отчаявшись, предложила девушка.

— Натах, тебе что, детство в голову ударило? Какие на фиг пятнашки? — неожиданно возмутился молчавший до этого Денис. По правде говоря, он терпел всю эту муть с киношками и коньками, только с одной лишь целью: затащить Зайцеву в постель. И пятнашки были перебором.

— Не обижайся, Наташ, но идея и правда так себе, — тут же поддакнула Лизка, желая хоть в такой малости отыграться за едкие подколки Зайцевой. Однако она недооценила соперницу:

— Ну что ты, Лизон, какие обиды? Я ведь и вправду не учла, что катаешься ты так себе, — с намеком произнесла та. — Может, тебе лучше зверушку взять? — «участливо» предложила Зайцева и указала в сторону тренажеров для детей в виде пингвинов. — А мы пока с парнями погоняем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Кузнецова открыла было рот, намереваясь послать эту великодушную советчицу к тем самым пингвинам, но быстро сникла. Еще не хватало при Денисе выставить себя грубиянкой.

— Погонять можно, — поспешно согласился Морыгин, его порядком утомил этот бессмысленный разговор. — Ты как, Димыч? Разомнемся?

— Сорри, Ден, но я походу сегодня работаю зверушкой, — парень кивком указал на Кузнецову и, пока та не успела ничего сообразить, крепко ухватил девушку за руки и потащил в центр катка.

Говорят, перед смертью человек видит всю прошедшую жизнь. Однако, то ли Лизка не заслужила светлых воспоминай, что по идее обязаны облегчить трагический момент, то ли это всё было чушью, но ничего, кроме лица Чуда-юда у нее увидеть не получалось.

И трагический момент его ухмыляющаяся физиономия нисколько не облегчала.

Они мчались с такой скоростью, что Кузнецова чувствовала — конец близок. Вокруг мелькали силуэты людей, в ушах стояла какофония из обрывков разговоров и веселой песенки, что вопила на весь каток, а размалеванный, как ни в чем не бывало, ехал спиной к потоку катающихся и опять улыбался.

Лизка ненавидела эту улыбку. И уж тем более не хотела, чтобы она была последним, что ей доведется увидеть. Только поэтому, а не из страха, как некоторые подумают, рыжая и зажмурилась.

— Не думал, что ты такая трусиха, — насмешливо прозвучало поблизости. — Можешь открывать глаза, мы приехали.

— А я вот не сомневалась в том, что ты придурок! — Лиза с ненавистью уставилась в карие глаза напротив. — Отпусти сейчас же! — потребовала она, заметив, что Чудо-юдо по-прежнему цепко сжимает её запястья.

— Да пожалуйста.

Вместе с руками парня исчезла и точка опоры: Лизка пошатнулась, но все-таки устояла, крепко вцепившись в черную футболку размалеванного в районе груди.

— Ты знаешь, я подозревал, что ты от меня без ума, но чтобы…

— Прошу тебя, просто заткнись и отвези меня обратно, — перебила парня Лизка, чувствуя, что еще немного и она либо покраснеет, так что ей позавидует любой помидор, либо впервые в жизни поднимет руку на человека. А Чудо-юдо, как ни крути, всё-таки был человеком. Наглым, заносчивым, чертовски красивым и приятно пахнущим человеком.

— А с ними ты повежливее была, — парень кивком указал в сторону Дениса и Наташки.

Даже с такого расстояния Лиза смогла оценить убийственный взгляд соперницы направленный на нее.

— Что-то не похожи вы на подруг, — поделился вполне очевидными наблюдениями размалёванный.

— Да никакие мы не подруги! — неожиданно разоткровенничалась Лизка. — Я хочу увести у нее парня, а она хочет… — рыжая запнулась, вспомнив представление в кафе, — …увести моего.

— Значит я уже твой? — Чудо-юдо иронично заломил проколотую бровь.

— Ты сам устроил этот театр абсурда! — забывшись, Кузнецова от злости притопнула ногой и потеряла равновесие, однако упасть ей не дали:

— Не бушуй, лисичка, — широкие ладони чуть сжали её талию. — И хватит меня винить, если помнишь, ты сама мне подыграла.

— Немедленно отвези меня к бортику! — чувствуя, что всё-таки краснеет, опять потребовала рыжая. Тепло мужских ладоней на талии нервировало, древесный запах духов кружил голову, а в мыслях творилось черте что. Лизка знала: еще несколько минут таких объятий и Чудо-юдо начнет ей нравиться. А этого допускать никак нельзя.

— И не надейся. Ты попадешь туда только своим ходом, лисичка.

— Ты что, решил меня здесь оставить? — проигнорировав в очередной раз дурацкое прозвище — какая она ему лисичка?! — Лизка оглянулась. До вожделенного бортика было ползти и ползти. Буквально. Другого способа добраться туда самостоятельно Кузнецова не предполагала.