— Да не помню уже, — пожала плечами и с нездоровым энтузиазмом подскочила с кровати. — Ладно, Марин, делай из меня красотку, я разрешаю!

Никто не должен знать, где я работаю.

Никому нельзя узнать о моем секрете.

Как-то вообще ад не напоминает, — скептически протянула я, рассматривая убранство ночного клуба с говорящим названием «Ад».

От подлинного загробного мира, который у большинства людей ассоциировался с языками пламени и кипящими котлами с грешниками, тут имелись разве что последние. Но и тех нигде не варили — они отлично справлялись сами. В остальном же интерьер клуба был вполне…миленьким. Лазурь и серебро гармонично перекликались между собой, а зеркальные элементы декора только дополняли весь этот «воздушный» концепт.

— Это ты еще очередь в туалет не видела, — усмехнулась Маринка, отпивая «Секс на пляже».

— Блин, и где только Сереброва носит? — Лизка раздраженно покрутила соломинкой в бокале. Соседка, как и я, отдала предпочтение безалкогольному коктейлю.

— А Серега? Ты что, и его продинамишь? — Маринка кивком указала на барную стойку, где самозабвенно трудился «шестой».

— Он бармен, — скривилась рыжая. — И он мне соврал!

— Он не виноват, что в своих фантазиях ты сделала его совладельцем клуба, — я криво усмехнулась, за что тут же получила укоряющим взглядом.

Хоть «шестой» и проявил чудеса великодушия: провел нас внутрь, обеспечил каким-никаким столиком и щедро угостил выпивкой. В черном блокнотике над его именем уже красовалась чудовищная надпись «бесперспективный». И исправить её могла только смерть. Смерть какого-нибудь богача, у которого кроме Сереги никого в этой унылой жизни не осталось…

— Ты что! — воскликнула Булкина, которая не была посвящена в тайну черного блокнотика. — Парень старался, билеты нам доставал, к тому же выпивка халявная…

— Да ну его! Давайте выпьем за меня красивую! — поспешила прервать начавшуюся было перепалку и подняла запотевший стакан.

— За тебя, Кать! За тебя, Катюха! — в один голос воскликнули девчонки.

Весело звякнули бокалы, и настроение пошло в гору. Идея с походом в клуб перестала казаться такой уж плохой.

— Расти большой не будь лапшой! — Маринка попыталась погладить меня по голове, но Лиза ловко перехватила её руку:

— Эй! Я полчаса убила на эту укладку! — Кузнецова бережно откинула длинные локоны мне за спину.

— Скучные вы! — Маринка состроила гримасу. — Ни выпить с вами, ни потусить, — она с завистью посмотрела на беснующуюся толпу, что полным ходом отжигала под ритмичные композиции диджея. — Я что, зря у Марика отпрашивалась?

Меня передернуло. Отпрашивалась. Будто она не самостоятельный, взрослый человек, а чья-то рабыня.

Сердце Булкиной, в отличие от наших с Лизаветой сердец, было проломлено стрелой амура. Хотя, мне иногда казалось, что проломлен у нее мозг. Иначе тот маразм, что я наблюдала вот уже два года, по-другому оправдывать не получалось.

— Ладно, — сжалилась я, когда подруга вновь скосила глаза в сторону танцпола. — Раз твой рабовладелец дал вольную…

— Это называется серьезные отношения, Сватова, — Маринка встала и отряхнула платье. — Он просто заботится обо мне и переживает. Вот появится у тебя парень — по-другому запоешь.

— Еще чего!

Ни парней, ни, уж тем более, отношений, в моей жизни не предвиделось еще, как минимум, года три.

— Лиз, ты идешь? — окликнула я соседку. Кузнецова профессиональным взглядом киллера мониторила толпу. Небось, опять Сереброва ищет.

— Нет, — отмахнулась Лизавета, продолжая сканировать всё и вся. — Я столик покараулю, идите, — теперь на нас замахали сразу двумя руками, призывая поскорее убираться.

— Ну, удачи на посту, рядовой Кузнецова! Стасику привет! — Маринка по-мужски хлопнула Лизку по плечу. — Пойдем зажигать, именинница! — воодушевленно воскликнула брюнетка, утаскивая меня прямо в сосредоточение грешников.

Добрев до танцпола и поймав парочку похотливых улыбочек, щедро адресованных самцами местного разлива, танцевать резко расхотелось. Мне и на работе доставало голодных взглядов и омерзительных касаний. Но там хотя бы деньги за это платили…

Внезапно трек сменился, дерзкие звуки зазвучали мягче, а сердце всколыхнулось от знакомой мелодии, рассыпая миллиард щекочущих искр по телу и заставляя растворяться в любимой когда-то песне.

В чем люди зачастую хранят воспоминания? Фото, видео, вещи… Я хранила свои воспоминания в музыке. Каждое счастливое мгновение в моей жизни отмечено отдельной мелодией. И одна из них играла сейчас, унося меня на несколько лет назад. Где я была беззаботной девочкой, которая еще не знала, что такое терять и бояться, у которой была любящая семья и самый лучший в мире друг…

— Воу-воу-воу! — на последних нотах на небольшой угловой сцене показался молодой мужчина в ярко-желтой рубашке и синих брюках. — Как вам в «Аду»? Достаточно горячо?! — голосом опытного заводилы заорал, по всей видимости, ведущий.

— Нет! — завопила запыхавшаяся Маринка и уже обратилась ко мне: — Что за космический закон подлости, Сватова? Я хочу танцевать, а не смотреть их идиотские шоу, — фальшиво захныкала брюнетка, явно играя на публику.

В роли публики выступала парочка парней, что за время танца успели проникнуть в наше личное пространство и теперь ошивались неподалеку, выбешивая «случайными» прикосновениями и недалекими шуточками.

— А сейчас станет еще жарче! Надеюсь, все в курсе, что у нас сегодня день рождение? А что принято делать в дни рождения?! — продолжал общаться со зрителями ведущий.

— Может, пойдем, выпьем, девчонки? — ущемленное и без того пространство, ущемили еще больше, нагло придавив ручищей мои хрупкие плечи.

— Хочу шоу посмотреть! — рявкнула я, с трудом выкарабкавшись из захвата. И, пока разомлевшая Маринка не успела согласиться, потащила подругу к сцене.

— Верно, друзья мои, дарить подарки! И один из них мы приготовили специально для вас! Итак, их хотят тысячи, о них мечтают миллионы, с ними поют миллиарды… Дамы и господа! Только сегодня в «Аду» эксклюзивные гости, встречайте…А, впрочем, думаю, они сами в состоянии заявить о себе, — на последних словах ведущего яркая полутьма зала, разбавленная мерцанием стробоскопов, перетекла в серые сумерки, которые на сцене сгустились в зловещую тьму.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Все вокруг затихли, проникнувшись сменой обстановки. И даже Маринкино недовольное бурчание о том, что я вовсе не умею развлекаться, оборвалось на полуслове.

Наверное, поэтому шепот, раздавшийся со сцены, звучал по-особенному близко…

Тысячи строк во мне, тысячи голосов…

Я одержим, я болен. Имя тому — любовь.

Во рту пересохло, а сердце, что до этого рьяно колотилось, отбивая ритм танца, и вовсе решило остановиться.

«Не он. Не он. Не он», — убеждала дурацкий о‘рган, пытаясь заставить тот биться. Но разве сердце обманешь?

Сотни стихов моих. Сотни моих молитв,

Жалкое божество — твой непорочный лик.

Стоило финальным строкам утонуть во тьме, как софиты вспыхнули, ярко освещая сцену, а толпа оглушительно взревела, приветствуя музыкантов. Маринка, то и дело дергала меня за руку, вопя что-то про свою любимую группу и удачу, а я лишь ошарашено смотрела на солиста.

Тьма полностью рассеялась, уступая место свету, и вслед за ней пришла музыка…

Тысячи строк во мне, тысячи голосов…

Я одержим, я болен. Имя тому — любовь!

Сотни стихов моих. Сотни моих молитв,

Жалкое божество — твой непорочный лик!

Его улыбка, глаза, жесты… Сколько раз я представляла эту встречу? Не сосчитать. Но, ни одна из моих фантазий не допускала такой действительности. Потому что, я бы никогда в жизни не пошла на его концерт.