«Красивый», — в сотый раз подумала я, поражаясь Пашкиной способности преображаться из простого улыбчивого парня в холодного, недосягаемого идола.

Неожиданно рядом с Красновым возникла Ксюша. Поначалу она бурно жестикулировала и что-то показывала музыканту на своем планшете, а потом вдруг указала прямо на меня. Конечно же, Пашка, как по команде, посмотрел в заданном направлении. А я…я отчего-то смутилась, чувствуя каждой клеточкой его взгляд: прежде удивленный и поверхностный, теперь — цепкий и жадный, он неторопливо скользил по моему телу от босых ступней до часто вздымающейся груди, пока, наконец, не впился в лицо.

Мгновение, в котором мы смотрели друг другу в глаза, я даже не дышала. Но Краснов тотчас спас меня от предполагаемого удушья: парень резко отвернулся, разрывая наш зрительный контакт, и перебил, пытающуюся что-то донести до него Ксюшу на полуслове. Девушка в ответ на его выпад раздраженно поморщилась и, стянув с шеи шнурок с рацией, передала ту довольному музыканту. Пригрозив Краснову пальцем напоследок, Ксюша ушла. А Пашка, хитро поглядывая на меня, сказал что-то отрывистое в портативный гаджет.

«Наверняка, опять пакость затевает», — настороженно подумала я, отслеживая краем уха гитарное соло.

И не ошиблась: ко мне внезапно подошел какой-то паренек и с недовольным «возьми» всучил рацию, из которой немедля послышался искаженный Пашкин голос:

— Блестяще выглядишь, Китти-Кэт, — весело протянул этот недоклоун, выделив первое слово. — Прямо светишься изнутри. И снаружи, — с издевкой добавил он и лучезарно улыбнулся своей неотразимой улыбкой.

«Ну, как?! Как можно быть настолько очаровательным и настолько невыносимым одновременно?!»

Отодвинув на задний план свое неуместное восхищение одним противным музыкантом, я ответила нарочито небрежно:

— Ха-ха. Ты просто мастер каламбуров, Краснов.

— Я вообще-то серьезно.

— Я тоже. Может, ну его эту музыку? Признай, в глубине души ты прирожденный стендапер.

— Волнуешься? — вдруг посерьезнел парень.

— Ужасно, — честно призналась я, мельком взглянув на сцену: соло вот-вот должно было закончиться.

— Не волнуйся, — мягко попросил он и тут же смешливо добавил. — Так или иначе, все будут смотреть исключительно на меня, Сватова.

Ответить на этот заносчивый выпад я не успела, рядом со мной из ниоткуда появилась раскрасневшаяся Ксюша и, отобрав у меня рацию, грозно скомандовала:

— Так, собрались, ребятки! Двадцать секунд до выхода!

Девушка, сосредоточив свой взгляд на наручных часах, начала обратный отсчет, заставляя мое сердце при каждой цифре испуганно трепыхаться.

— Китти-Кэт, — будто не слыша режиссера, позвал меня совершенно неадекватный музыкант.

Ксюша, умолкнув на «двенадцать», недоуменно уставилась на рацию в своей ладони и зычно рявкнула:

— Краснов, твою мать!

— Передай Кэти, что она отлично выглядит.

— Семь секунд! — вновь рявкнула режиссер, а её щеки побагровели еще больше.

— Серьезно, Китти-Кэт. Ты невероятно красивая, — глядя мне в глаза, повторил Паша.

Я в ответ показала Краснову язык. Но затем, сдавшись под натиском эмоций, широко улыбнулась и послала парню воздушный поцелуй, который он сразу же «поймал», прижав кончики пальцев к губам. Моя улыбка сделалась еще шире, а на душе вдруг стало легко и спокойно.

— Детский сад, штаны на лямках! — возмутилась Ксюша и скомандовала: — Сейчас! Давай, Китти-Кэт, пошла!

Я ступила с нагретого каримата на прохладный глянцевый пол, спустилась по ступенькам, и в полутьме прошагала к пилону. Не обращая внимания на огромный концертный зал и многотысячные силуэты людей, которые благодаря искусственному затемнению не могли меня увидеть, я поднялась на подиум и ловко взобралась по шесту на самый верх, и застыла, ожидая…

Гулкий, раскатистый аккорд, яркий свет софита, отточенный до автоматики вис на дальней ноге — и мир перевернулся вверх тормашками. Шпагат, крутки*, восторженный многотысячный ропот, переросший в такие же аплодисменты — и взгляд выхватывает солиста посреди сцены, который устраивается на высоком табурете у стойки с микрофоном. Выход во флаг* на распоре, — и мир опять переворачивается, а в ушах звучит самая прекрасная песня на свете.

Наша песня:

Моё светлое завтра,

Мой каменный крест,

Как поверить, что мы не вечны?

От твоих поцелуев можно взлететь.

Чем-то большим стать. Бесконечным.

Круток, вис на ближней ноге — и мои ступни коснулись прохладного пола, но ненадолго: двойной верхний захват руками — и я снова взлетела, беззвучно повторяя слова вслед за Пашкой:

Подари мне крылья. Подари.

Нарисуй мне звездами Вечность.

От тебя мне так тесно в груди.

Бесконечно.

Бесконечно.

Хват, рогатка* и глубокий вдох, прежде чем разжать ладони и сорваться вниз, остановившись у самой сцены. И голос, который на мгновение тоже останавливается.

«Паникер», — мысленно усмехнулась я, и посмотрела на музыканта, который, сняв со стойки микрофон, неспешно шел ко мне, продолжая петь.

Моя милая радость,

Мой личный ад,

Мне тебя не любить, а помнить.

Заучить наизусть руки, губы, взгляд…

Узнавать, чтобы Вечность помнить.

Шпагат, крутки — и я замечаю призрачную полуулыбку, что играет у Паши на губах. Он стоял совсем близко и наблюдал за мной, запрокинув голову. Я тоже улыбнулась ему в ответ, но сразу же сконцентрировалась: близилась самая сложная часть нашего номера под кодовым словом — спасибо Ксюше за оригинальность — «взаимодействие». На элементе с причудливым названием «китайский флаг», Краснов должен был коснуться ладонью моей щеки и простоять так несколько секунд, разыгрывая несчастную влюбленность, а затем умчаться в дальние дали, распевая свою песенку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дождавшись нужного момента, я сделала широкий хват руками и медленно отвела ноги от пилона, выполнив полушпагат и вытянув корпус параллельно полу. Один удар сердца — и я оказалась лицом к лицу с поющим идолом. Еще удар — и мою кожу обожгло скользящим прикосновением. Провоцирующим и откровенным. Совсем не таким, как на сегодняшней репетиции.

Мягко и неспешно, наблюдая за каждым своим движением, Паша провел кончиками пальцев по рисунку на моем виске, коснулся прохладой пылающей щеки, и чувственно очертил контур губ, как будто… Внутри всё сладко сжалось от внезапной догадки, а во рту резко пересохло. Я сглотнула и, позабыв о шоу и огромных экранах, на которых сейчас наверняка красовались наши лица крупным планом, облизнула нижнюю губу. И едва не ослабила захват, наткнувшись на потемневший жаркий взгляд.

Песня замерла, оборвалась на полуслове, так и не объединившись с мелодией. А я всё-таки немного ослабила хватку, когда губы музыканта внезапно обрушились на меня.

Мир вдруг взорвался. Вспыхнул одним ярким звуком, пугающим по своей мощи и восхищающим в своем единстве. А мы стали эпицентром этого взрыва. И целовались. Отчаянно и жадно. Так, будто бы и нет никого, и ничего.

Кроме меня.

Кроме него.

Подари мне крылья. Подари.

Нарисуй мне звездами Вечность.

От тебя мне так тесно в груди.

Бесконечно.

Бесконечно.

*Крутки — кручение вокруг шеста с разнообразной вариацией.

* Рогатка — сложный эл. пол дэнс, когда вес тела переносится на руки, а ноги раскрываются в «рогатку».

*Флаг — сложный эл. пол дэнс, при котором делается хват на вытянутых руках; ноги раскрыты в шпагате; туловище находится перпендикулярно пилону и смотрит в одном направлении.