С Пашей всё было острее, чувственнее, на грани. С ним хотелось отпустить себя и поддаться распирающим изнутри эмоциям, не заботясь о том, что будет дальше.
Но я не могла позволить себе подобной роскоши.
— Тебе можно говорить, Краснов. А мне — слушать, — я растянулась на пушистом пледе и, заложив руки за голову, потребовала: — Давай, рассказывай мне о своей Доминикане.
— Знаешь, в тринадцать лет с тобой было куда интереснее, — парень прилег рядом и нагло притянул меня к себе, не догадываясь о моих мыслях.
— Конечно интереснее, — согласилась я и, смирившись с неизбежным, устроила голову на его плече. — Я тогда сделала тебя в Мортал Комбат.
— Чтобы ты знала, я тогда поддался, — Паша взял мою ладонь, переплетая наши пальцы, и у меня на мгновение перехватило дыхание от этого простого жеста.
«Не смей терять голову, Сватова!», — строго приказала себе, стараясь унять бешенный стук сердца.
— Это жалкое оправдание для тех кто, не умеет проигрывать, Краснов.
— Убеждай себя в этом. Я-то знаю правду.
Неожиданно в кармане моих джинсов знакомо тренькнул мобильник, оповещая о входящем сообщении. Я, уже наверняка зная, кто мне пишет, достала свободной рукой телефон и открыла мессенджер.
— Кто это? — сразу же сунул свой любопытный нос в светящийся экран невоспитанный музыкант.
— Маринка. Пишет, что они уже дома. И передает тебе спасибо за концерт, — набирая ответ, заторможено проговорила я.
«Ты на вечеринке? Зажигаешь?» — пришло новое сообщение.
«Ты просто обязана замутить с кем-то из музыкантов!» — не дав мне и слова вставить, следом настрочила Булкина.
— О, а твоя подруга дело говорит, — усмехнулся Пашка, прочитав последнее.
— Ты даже не представляешь, кого сейчас поддерживаешь, — усмехнулась я в ответ, и коротко напечатала:
«Уже не на вечеринке. Сбежала».
«Так ты уже с кем-то мутишь?! Шустрая! Одобряю!» — ещё и с десяток подмигивающих смайликов мне отправила.
— Я тоже одобряю, — высказал свое ценное мнение Краснов.
«Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, скажи, что это Лекс!»
«Господи! Этот парень просто ходячий секс! Ты видела его соло?»
— В смысле Лекс? — не оценил дифирамбов в честь своего одногруппника изнеженный солист и ловко выхватил мой телефон.
— Эй! отдай сейчас же! — мгновенно отреагировала я, попробовав вернуть гаджет, но руки у Паши оказались длиннее моих. Оставалось только обиженно пыхтеть у парня под боком и наблюдать за его перепиской с Булкиной.
«Я с Пашей», — написал Маринке Краснов, видимо, желая получить положенную ему порцию восхищений. Но Маринка, к моей радости, его жестко обломала:
«Ясно. Ну, он тоже ничего», — написала в ответ подруга, а затем посыпалась настоящая лавина из сообщений:
«Слушай, а он сможет познакомить меня с Лексом?»
«Давай замутим двойное свидание, а?»
«Блин, я забыла, что у меня есть Марк».
«Ты к Лексу присмотрись если что».
— Заблокируй её, — в ответ на мой заливистый смех, хмуро посоветовал Пашка и отключил экран, возвращая мне мобильник.
— Кстати, ты знаешь, что твой Димка оказался знаком с моей Лизой? — вспомнила я еще одно сообщение Маринки, которое она мне прислала во время концерта.
Поначалу я даже подумала, что Булкина, как обычно, не разобравшись, сделала поспешные выводы. Но потом, сопоставив факты, — и Маринкины доводы, — была вынуждена поверить в то, что Пашкин двоюродный брат, Дима, который часто гостил у него летом, и которого мы с Красновым нещадно терроризировали, и есть то самое Лизкино Чудо-юдо.
— С твоей соседкой? — Паша опять сграбастал мою руку, а сердце привычно забарабанило в груди. Однако я больше не придавала этому значения.
— Да, — улыбнулась я. — Ни за что не угадаешь, какое прозвище она ему придумала! Это покруче твоего «Карапузика».
— И хуже твоего «Телепузика»?
— Ужас! Должно быть он нас ненавидит.
Я рассмеялась и пустилась в увлекательное повествование, описывая во всех красках первую встречу Лизаветты и — это надо же! — Димки. А потом Пашка всё-таки выполнил моё желание и рассказал о Доминикане, океанах и китах. Один из которых по-прежнему кружил над нами.
— Ммм…Как вкусно! Боже, спасибо тебе за МакДрайв и круглосуточное обслуживанье, — уперев взгляд в кремовый потолок машины, с благодарностью протянула я и забросила в рот новую порцию картошки фри.
— Всегда пожалуйста, — ожидаемо-заносчиво ответил с соседнего сиденья Пашка и нагло спер у меня несколько золотистых долек.
— Эй! У тебя своя есть!
— У тебя вкуснее, — пожал плечами этот дерзкий обжора, вдобавок закусывая картофель чизбургером.
Я только усмехнулась и покачала головой, удивляясь отменному аппетиту парня. Хотя у меня самой аппетит был не хуже: ночь, проведенная под открытым небом, весьма недурно поспособствовала этому.
Со стадиона мы с Пашей ушли лишь в четыре утра. К тому времени кит уже не парил над нами, а от увлекательных разговоров давно сел голос. Собственно за одним из разговоров, который сопровождался неприлично громким смехом, нас и застал какой-то бойкий дядюшка, отдаленно напомнивший мне охранника. Попричитав на тему распущенной молодежи, этот гражданин попросил нас удалиться, что мы собственно и сделали.
— И когда ты уже научишься есть аккуратно, Краснов? — глядя на испачканного парня, со вздохом спросила я и протянула тому салфетку. — На, вот, Павлуша, будь хорошим мальчиком и вытри свою левую щечку.
— Жуть. С чего это ты заговорила тоном Инны Валерьевны? — послушно следуя моим указаниям, спросил музыкант.
— Потому что время идет, а ты не меняешься. Ладно, давай помогу, — устав смотреть на вялые попытки Краснова привести себя в порядок, я взяла салфетку и, перегнувшись через коробку передач, осторожно промокнула левый уголок его рта.
— Всё? — отчего-то шёпотом спросил Паша, стоило мне опустить руку.
— Всё, — прошептала в ответ, глядя прямо в его глаза. — И как я раньше не замечала? Неужели, у тебя всегда были такие необычные глаза?
«Неужели у меня всегда был ты?»
— Без понятия, — пожал плечами Пашка и лукаво спросил: — Хочешь рассмотреть поближе?
— Что… — договорить я не успела, потому что один наглый музыкант усадил меня прямиком к себе на колени, и мы с ним оказались лицом к лицу.
Мой страдающий от буйства гормонов организм среагировал на такой выверт вполне предсказуемо: по телу тут же разлилась пьянящая истома, а внутри всё скрутило сладким узлом ожидания.
«Черт бы побрал эти дурацкие гормоны и эстрогены в частности!»
Краснов, будто зная наверняка, что творится со мной, понимающе хмыкнул, и как ни в чем не бывало, спросил:
— Ну, так какие у меня глаза?
— Бесстыжие! — честно ответила я, стойко игнорируя свои "плотские порывы". — Краснов, позволь узнать, что ты творишь?
— А на что это похоже? — парень поднял руку, касаясь моей щеки.
— Да, на что это похоже? — я в точности скопировала его жест, чувствуя колючую щетину под ладонью и, прищурившись, спросила: — Ты что, соблазняешь меня?
— Кто знает, — Паша усмехнулся и провел подушечкой большого пальца по моей нижней губе, увлеченно наблюдая за своими действиями.
Дыханье сбилось, но я не сдалась и проделала в ответ, то же самое. Странно, но эта глупая игра волновала меня не меньше Пашкиных прикосновений.
— Ну, и кто кого соблазняет? — прикусив мой палец, насмешливо спросил музыкант.
— Не зазнавайся, я просто хочу выиграть, Краснов, — я отняла руку парня от своего лица, перевернула её и, глядя прямо в серые глаза, прижалась губами к широкому запястью.
Пашка сглотнул, отчего его кадык дернулся, и внезапно выругался, стоило моим зубам сомкнуться на тонкой коже.
