Одна мысль владела Берке – вернуть прежнюю силу и величие Золотой Орде. И, выжидая удобного случая, чтобы расправиться со своими внешними врагами, он решил пока заняться внутренними делами.

Столица Золотой Орды, по замыслам Берке, должна была потрясать своей красотой и друзей и врагов, свидетельствовать о мощи и богатстве.

Берке был рассержен тем, как работает ромей. Строительство началось давно, сразу же, как только хан стал полновластным хозяином Орды, а мечеть была готова лишь наполовину. Похоже, Коломон нарочно не спешил. Следовало бы наказать его, но когда Берке осмотрел то, что уже было сделано, он остался доволен. Мечеть поражала красотой. Мастер умело использовал мрамор, стеклоподобные синие камни с армянских гор, самаркандскую голубую краску – лазурь, резьбу по белому ганчу. Стены мечети игрой узоров и красок напоминали фарсидский ковер.

Хан с нетерпением ожидал завершения строительства мечети. Она поможет ему объединить всех мусульман, утвердит за ним славу защитника ислама. Берке уже мысленно видел, как будут гореть на солнце золотые минареты, внушая людям веру в величие Орды, владеющей половиной мира.

Как заставить непокорного ромея поторопиться? Быть может, утихла его тоска по родине, а скорее всего, он догадывается, что и после завершения работ Берке не отпустит, не даст ему воли.

Коломон же действительно не спешил со строительством, хотя это было и странно. Какой мастер не мечтает увидеть осуществленной свою мечту? Коломон не был исключением. Но были причины, заставляющие его поступать иначе. Откуда мог знать хан Золотой Орды мысли простого ромея, пленника, раба…

Выехав из дворца, Берке направил коня к небольшому степному озеру, окруженному зеленой стеной камыша. Там жили его лебеди.

Каждое утро приезжал сюда хан, чтобы полюбоваться прекрасными птицами. Легко проливающий кровь и человека, и зверя, Берке боготворил своих лебедей. Созерцание их вселяло в него уверенность и покой.

Лебеди были ручные. С наступлением холодов их держали в специальном теплом помещении, а когда приходила весна – выпускали на это озеро. Никто не смел выстрелить или напугать птиц. За этим следили специально приставленные люди. Жестокая кара ждала ослушника.

Однажды поздней осенью дежуривший у озера мальчик ушел домой. Кто мог знать, что ночью пойдет снег и ударит мороз?

Лебеди не умели летать. И когда утром, по своему обыкновению, хан приехал на озеро, он увидел вмерзших в лед, полуживых птиц. Ярости Берке не было предела. По его приказу два нукера разделись догола и, ломая своими телами лед, вынесли лебедей на берег. Завернув их в одежду, нукеры принесли птиц в ханскую ставку. В тепле птицы ожили, хан накормил их из собственных рук. Этой же ночью приставленный к лебедям мальчик умер от побоев.

В Орде знали, что Берке любит птиц, но никто и предположить не мог, что хан боготворит лебедей. Им принадлежала его душа.

Берке было одиннадцать лет, когда его дед Чингиз-хан, покорив один из китайских городов, подарил внуку этих прирученных лебедей. Птицы были почти птенцами. Чингиз-хан сказал Берке: «Лебеди – священные птицы. Пусть они всегда будут с тобой. Никому не позволяй их обижать».

В словах деда была какая-то тайна, и Берке, покоренный ею, свято выполнял его завет. Когда же приходилось отправляться в походы, к лебедям приставлялся самый надежный человек. Хан, никогда и никому не плативший за службу, щедро одаривал человека-хранителя…

Давно нет в живых Чингиз-хана, давно оставил этот мир отец – Джучи. Да и он сам прожил уже шестьдесят лет, а время словно не властно над птицами – они по-прежнему красивы, по-прежнему несутся над озером их клики, похожие на звуки серебряных труб. И с каждым годом все сильнее привязывается к лебедям хан. Его всегда удивлял такой долгий век птиц.

Однажды хан позвал к себе кусбеги, известного в Орде ловца птиц, и спросил:

– Скажи мне, сколько лет живут лебеди?

– Сто семьдесят – сто восемьдесят, – ответил старик.

– А беркут?

– У него век короткий, как и у человека, семьдесят – восемьдесят лет.

Берке с недоверием смотрел на кусбеги:

– Почему же сильный беркут живет меньше, чем слабые лебеди?

Старик усмехнулся:

– Беркут жесток и кровожаден. Его жертва – слабый. А лебеди питаются лепестками цветов, травами и белыми корешками, что достают со дна чистых водоемов…

Ответ кусбеги не понравился хану:

– Быть может, ты скажешь нам тогда, отчего умирают лебеди?

Старик посмотрел на Берке выцветшими от долгих лет жизни глазами.

– От стрелы человека, от зубов зверя, от хищной птицы или от горя…

– Какое может быть горе у птицы?

Кусбеги покачал головой:

– Разве великий хан не знает, что лебедь не может жить без пары? Народ сложил даже об этом песню. Послушай, о великий хан…

Старик запел хриплым, надтреснутым голосом:

Прошло почти пятьдесят лет, как дед подарил Берке этих птиц. В последние годы стало казаться, что он наконец постиг тайну, которую не открыл Чингиз-хан. Лебеди были не просто подарком. Две белые птицы стали судьбой Берке. И, пока они живы, хану нечего бояться.

Что бы ни случилось, все минет, любые невзгоды обойдут стороной. И чем больше думал об этом Берке, тем больше верил в чудодейственную связь между его жизнью и жизнью птиц.

Любуясь лебедями, хан забывал о битвах, о врагах, о мести… Кто знает, быть может, они напоминали ему далекую пору детства, когда душа его была светла и чиста, а разум не пьянел от пролитой крови. А быть может, вечная молодость птиц давала утешение, обманывала его близкую старость, обещая долгие годы жизни и исполнение всех желаний, какими бы недостижимыми они ни казались. Кто знает?..

Не спеша, опустив повод коня, ехал сегодня к озеру Берке. Позади, не отставая ни на шаг, следовали верные нукеры. И вдруг хан увидел всадника. Он всмотрелся и не поверил своим глазам. Навстречу на прекрасном иноходце ехала юная девушка в атласной шапочке – борике, отороченной соболем, в камзоле из красного бархата.

Девушка не узнала хана. Она, видимо, спешила и даже не посмотрела на встречных всадников. Хан успел увидеть ее юное чистое лицо, большие и темные, как у верблюжонка, глаза. Алые губы девушки улыбались – она, наверное, думала о чем-то очень хорошем.

Берке уже редко волновали женщины, но красота юной наездницы заставила сердце хана забиться горячо и сильно.

– Чья это дочь? – сердясь неизвестно на кого, спросил хан.

Один из нукеров, приблизившись к Берке, почтительно сказал:

– Это дочь женщины, которая прислуживала на кухне во дворце хана Сартака. Ее зовут Кундуз.

– Дочь прислуги? – Хан нахмурился еще больше. – Тогда кто дал ей иноходца и такую одежду?

– Это произошло совсем недавно, о великий хан. Это сделал хан Ногай. Мать Кундуз дальняя родственница одной из его жен.

Берке недобро усмехнулся. Дальние родственники ханских жен начали вести себя так, словно они происходят от белой кости.

– Как позволяет мать молодой девушке разгуливать где ей вздумается? Она не замужем?

– Нет, великий хан. Но она сосватана.

– Кто станет ее мужем?

– Она сосватана за Данила – боярина великого князя Александра Невского.

Хан нахмурился и пристально посмотрел в лицо нукера:

– Ты ничего не путаешь?

– Нет. – Нукер перегнулся в седле, понизил голос: – Я служил во дворце хана Сартака. В год, когда его подняли на белой кошме, в Орду приезжал Данил…

– Я это знаю… – нетерпеливо перебил Берке.

– Эту девушку по приказу хана я отводил ночью к молодому боярину. Тогда ей было тринадцать лет. Нверное, она понравилась Данилу… Уезжая, он попросил хана Сартака отдать Кундуз ему в жены…