Однажды, как обычно, с первыми лучами солнца ромей пришел к мечети. То, что он увидел, показалось ему сном. На коне темно-серой масти, в седле, отделанном серебром, сидела девушка, которую он встретил той удивительно лунной весенней ночью.

Коломон не отрываясь смотрел на нее. Опершись рукоятью камчи из красной таволги на луку седла, она откинула голову в соболином борике и зачарованно рассматривала узоры на стене мечети. Девушка была так увлечена, что даже не услышала звона цепей на ногах ромея. А он был поражен ее красотой и остановился, не решаясь сделать шага, чтобы не потревожить, не спугнуть ее.

Вдруг озарение, стремительное, как полет стрижа, пронеслось в мозгу Коломона. Теперь он знал, чего ему не хватало и что надо делать. От дерзкой мысли зашлось сердце, но потушить ее, забыть уже не было сил. Мастер знал, на что он решался, знал, чем это может кончиться для него, пленника могущественного Берке-хана, и все-таки…

– Здравствуй, сестричка… – тихо сказал он.

– Здравствуйте…

Кундуз вздрогнула и обернулась. Лицо ее залила краска смущения. Она узнала Коломона.

– Кто сделал это чудо? – спросила девушка.

– Я…

Коломон пристально, не отрываясь смотрел в лицо Кундуз, словно навсегда пытался запомнить ее.

– Когда закончите всю мечеть?

Ромей вдруг засмеялся, и на заросшем густой бородой лице сверкнули ровные белые зубы.

– Когда прикажешь ты…

Кундуз недоверчиво смотрела на мастера.

– Так не бывает, – вдруг резко, решительно тряхнула головой, отчего монеты, вплетенные в черные как ночь косы, зазвенели, точно серебряные колокольчики. – Сделай это сегодня, прямо сейчас!..

– Ты права. Так не бывает… – грустно сказал Коломон, и тотчас же в глазах его вспыхнули сумасшедшие, дерзкие огоньки. – Но если ты действительно хочешь, чтобы я быстро завершил работу, приезжай сюда каждый день в это же время.

Кундуз независимо пожала плечами:

– Зачем?

– Я не могу пока сказать… Но ведь ты хочешь скорее увидеть мечеть построенной?

Лицо Кундуз было спокойным, и Коломону вдруг показалось, что сейчас она хлестнет иноходца камчой и ускачет с берега Итиля, навсегда уйдет из его жизни.

– Приезжай! – страстно попросил ромей. – Это очень нужно! Приезжай, когда весь Сарай еще спит и только рабы принимаются за свой тяжкий труд!..

Слова мастера таили загадку, но было в них и что-то такое, что заставило девушку поверить ему. Она увидела толстые, тяжелые цепи на его ногах, увидела горящие синие, словно весеннее небо, глаза и сказала:

– Хорошо. Я выполню вашу просьбу…

С этого дня мастер-ромей словно умылся живой водой. Вдохновение охватило его, и глубокая, тихая радость засветилась в глазах. Кундуз приезжала теперь ежедневно.

Сердце неподвластно приказу, и с каждой встречей девушку все сильнее тянуло к Коломону. Она еще не знала, что такое любовь, и поэтому не противилась появившемуся в ней чувству.

Но однажды Кундуз поняла, что полюбила, и ей сделалось страшно. Показалось, что конь несет ее по самому краю пропасти, а сил усидеть в седле, удержаться – нет.

Коломон замечательный человек, великий мастер, но у него другой бог, другая вера. Разве отдадут ее за него? И еще он раб, а это, по законам Орды, не человек. Жизнь раба дешевле жизни скотины. Ни один мусульманин не скажет ей слова одобрения, не согласится мать. Что может быть страшнее, чем нарушить закон предков?

Кундуз боялась думать обо всем этом, гнала от себя мысли о ромее, но они приходили незваными и не давали покоя, мешали жить, как прежде, беззаботно.

Девушка вдруг стала догадываться, что ее частые встречи с Коломоном опасны для них обоих. Если кто-то узнает об их чуствах, может случиться беда.

Но сердце не хотело знать обычаев предков и звало ее днем и ночью на берег Итиля. Кундуз уже и дня не могла прожить без того, чтобы не увидеть чудесных орнаментов, созданных руками любимого.

Любовь и красота всегда побеждали разум. Она клялась себе не ехать больше к мастеру, но едва занимался рассвет, Кундуз торопливо седлала коня. Она боялась признаться, что уже не может представить себе жизнь без Коломона, этого сильного, порывистого в движениях, доброго человека.

Так было и в тот день, когда она приехала к мечети раньше обычного. Солнце еще не взошло, и на берегу никого не было, кроме рабов и стерегущих их туленгитов.

Кундуз легко соскочила с седла, привязала иноходца к тонкому дереву и радостно улыбнулась Коломону.

Мастер бережно взял ее за руку и повел к мечети. Роспись одной из стен уже была почти завершена, и строительные леса были убраны. Кундуз видела; ромей чем-то сильно взволнован. Он отпустил ее руку, быстрый и стремительный, прошел возле стены, потом отошел от нее на такое расстояние, чтобы можно было одним взглядом охватить ее всю.

– Иди сюда! – позвал он Кундуз.

Кундуз послушно подошла и встала с ним рядом.

Первые лучи солнца ударились в стену, и сказочной красоты заиграли на ней краски. Десятки раз уже видела она эту картину и в недоумении повернулась к Коломону, не понимая, что он от нее хочет и зачем привел сюда.

– Смотри же!.. – нетерпеливо рошептал ромей. – Смотри! Сейчас совершиться чудо!..

Кундуз смотрела. И вдруг солнце словно сдвинуло свои лучи – потускнели, выцвели краски, и сквозь таинственные узоры орнамента она увидела такое, отчего у нее закружилась голова и возглас удивления вырвался из груди.

Кундуз увидела себя верхом на иноходце. Картина занимала всю огромную стену, и девушка не могла ошибиться. Впервые она видела себя со стороны: счастливое лицо, гордо поднятая голова с тяжелыми жгутами кос и иноходец, совсем как живой, казалось, готов был ступить с картины на землю.

Кундуз невольно сделала шаг вперед, чтобы потрогать увиденное руками, но чудесная картина тут же исчезла, и ничего не было на стене, кроме яркого сияния красок. В растерянности она отступила назад и тотчас же снова увидела картину.

Девушка повернула свое лицо к Коломону. Восхищение и мольба были в ее взгляде.

– Что это? – едва слышно спросила она.

Ромей положил ей руку на плечо:

– Тише, девочка! Тише! Держи себя в руках. Об этом, кроме тебя, никто не должен даже догадываться… – речь Коломона была тороплива и сбивчива. – Я мечтал сделать такое чудо всю жизнь… Я берег это для будущего… Но появилась ты… Теперь понятно, для чего я просил тебя приезжать сюда каждое утро? Эту картину можно видеть только с этого места и только тогда, когда восходит солнце… Стоит солнцу изменить свое положение в небе, и никто, даже с этого места, не сможет увидеть то, что увидела ты!.. Лишь великое и доброе солнце, дающее людям тепло и свет, открывает своими лучами невидимые краски, заставляет их явиться миру.

Кундуз все еще не могла прийти в себя:

– Как же ты сумел сделать такое?

– Нет предела для человеческого разума. Я сделал совсем немного – открыл одну из тайн ученого, который жил во времена Искандера Двурогого… – Коломон вдруг перестал говорить. Прямо к ним шел один из туленгитов, стерегущих рабов. – Я обо всем расскажу тебе после. – Ромей своими пронзительными глазами посмотрел в глаза девушки:

– Кундуз! Я хочу видеть тебя! Сегодня, как только зажгутся первые звезды, приходи к озеру! У меня есть несколько золотых монет, и я куплю эту ночь у стражника!.. Я буду ждать!..

– Хорошо. Я приду, – тихо, но твердо сказала девушка.

Вернувшись во дворец, Берке не велел никого к себе пускать и долго сидел в одиночестве. Мысли о том, что он увидел, не давали ему покоя. Потрясение прошло, и все можно было обдумать не торопясь.

Надо было что-то предпринять. Но что? Коварный ромей, зная, что мусульманская религия запрещает изображать людей, животных и птиц, все-таки обманул его.

Если кто-то догадается о том, что видел сегодня он, мусульмане отвернутся от хана, который позволил гяуру совершить такое святотатство.