Широко известного нам сегодня слова «ниндзюцу» – «искусство ниндзя» или «искусство терпеливых» – в Японии не было вплоть до наших дней. Оно возникло по аналогии с «дзю-дзюцу», «айки-дзюцу» для обозначения того комплекса дисциплин, которым некогда должны были овладевать ниндзя. Но никакой определённой, единой программы «ниндзюцу» никогда не существовало. И все западные учебники по «ниндзюцу» – не более чем современные компиляции из каратэ, дзюдо, кэндо и многого другого.
Итак, ближе всего к привычному нам термину «ниндзя» стоят понятия «наёмник», «шпион» или «разведчик» в самом широком смысле этих слов. Искусство шпионажа приходит в Японию из Поднебесной империи сначала в виде трактатов по воинским искусствам. Вероятно, одним из первых попал в VIII в. в Страну восходящего солнца знаменитый труд «Сунь-цзы» (в японском чтении «Сунси»), где описывались способы использования армейских шпионов. Его полное название – «Сунь-цзы бин фа» («Сунь-цзы о военном искусстве»), и создан он был в V–IV вв. до н. э. Но именно в культуре Японии, воинской по сути, искусство шпионажа порождает специфическую социальную группу, особую стилистику жизни, эстетическую и духовную традицию.
Японская разведка после буржуазной революции Мэйдзи 1868 г. резко активизировалась. Немало шпионов, прошедших традиционное обучение, было послано за рубеж, особенно в Китай. В преддверии войны с Россией сотни специальных агентов собирали информацию на территории Маньчжурии (Nish I. A Spy in Manchuria: Ishimitsu Makio – Proseedings of the British Association for Japanese Studies, 1985, p. 1).
На стороне японской разведки действовали (а следовательно, в известной мере являлись и «ниндзя») многие мастера боевых искусств, чьё умение, в особенности психологическая подготовка, было необходимо для этого рода деятельности. Среди них мы можем встретить весьма известных людей из мира дзюдо, каратэ, айкидо, например, патриарха стиля Годзю-рю каратэ Ямагути Гогэна, основателя Сёриндзи-кэмпо Сё Досина, даже патриарха айкидо Уэсиба Морихэи.
Традиция шпионажа, во многом связанная с кланами ниндзя, дожила до нашего времени и реализовалась, в частности, в концепции японского разведцентра – школы Накано. Эта школа была основана в Токио в 1938 г., через год после начала японо-китайской войны. Её слушателей обучали в чисто традиционной манере, основой которой было понятие «сэйсин» – «духовная сила воина». Эта духовная сила могла претворяться во вполне конкретных действиях, например в осуществлении лозунга «Почитай императора и уничтожай варваров» (сонно дзёи).
По признанию ряда исследователей, в частности С. Тернбола, методы, которым обучали в школе, во многом соответствовали искусству ниндзя. Истоки японского шпионажа уходят в их загадочную культуру.
Что касается ниндзя, говорят, что происходят они из провинций Ига и Кога и свободно проникают во вражеские замки под покровом тайны. Они соблюдают тайну и известны лишь под псевдонимами. В Западных землях (т. е. в Китае) их называют сайсаку. А стратеги их зовут «кагимоно-хики» (Turnbull S. Ninja, p. 30).
Эта цитата – самое раннее прямое упоминание о ниндзя. Оно содержится в уникальном документе – древней хронике «Ноти Кагами», принадлежащей бакуфу Муромати, и относится к середине ХV в. Здесь прямо указано и основное занятие ниндзя того времени – тайное проникновение во вражеские замки. Вероятно, именно в этом и виделась их главная функция. Таким образом, ниндзя представляли собой лазутчиков, некие диверсионные группы, состоявшие на довольствии крупнейших воюющих кланов.
Кого же в ту эпоху называли ниндзя (или синоби)? Прежде всего так именовали наёмных воинов из кланов провинций Ига и Кога, а иногда и из провинции Исэ. Наёмникам, как известно, поручались самые сложные и не всегда самые достойные дела.
Ни одно повествование о средневековых войнах или о ниндзя не обходится без рассказа о противостоянии кланов в двух знаменитых соседних провинциях Ига и Кога. Сегодня Ига – это северо-западная часть префектуры Миэ, а Кога – южная часть провинции Оми.
Географическое положение Ига в равной степени можно считать и удачным, и неудачным. Практически по всей границе этого региона тянутся горы, которые ни один неприятель не мог преодолеть незаметно. Внутри круга гор, как в большой чаше, раскинулись небольшие крестьянские наделы, разделённые пологими холмами, а иногда и скальными цепями, в которых проделаны небольшие проходы. Заниматься хозяйством здесь трудно, так как земля каменистая, зато на каждой небольшой равнине, затерянной между скалами, – свой хозяин и свой клан. Лишь на север Ига горы немного ниже, и именно здесь к этому региону прилегает Кога. Положение Кога немногим отличалось от Ига, разве что участки между горами здесь ещё меньше, а кланов ещё больше. Местные воины испокон веков славились отменной силой и боевым мастерством, и именно из Ига и Кога часто набирались наёмники в армию сёгуна Токугавы, который базировался в замке в Эдо (напомним, что императорский дворец находился в Киото).
Школы ниндзюцу стали появляться уже в ХII-ХIII вв. Они назывались по именам тех кланов, в рамках которых возникали, и в техническом отношении между ними никакой разницы почти не существовало. В провинции Ига они принадлежали знаменитым кланам Хаттори и Оэ, славившимся своим богатством (содержать школу боевых искусств всегда стоило немалых денег), а в провинции Кога сформировалась целая школа Кога-рю, в которой состояло пятьдесят различных семей. Это были полузакрытые секты наподобие обычных самурайских школ боевых искусств, в которых состояли низшие самураи, а в крайне редких случаях и простолюдины. В основном они придерживались доктрины буддийского направления Сингон. Они-то и стали прообразом тех, кого мы называем сегодня «ниндзя». В то время тренировки этого низшего сословия воинов-лазутчиков и шпионов практически ничем не отличались от самурайской подготовки.
Первые ниндзя были одиночками, служившими самурайским кланам и проходившими обучение в их школах. Со временем ниндзя сами стали образовывать кланы разного социального статуса: родоначальниками таких кланов становились и самураи (даже аристократы), и выходцы из простонародья. Представители кланов, не принадлежащих к собственно самурайству, в «гражданской жизни» могли быть и торговцами. Но даже в последнем случае они считали себя не простолюдинами, а воинами: именно в кланах по семейной линии передавалось ремесло лазутчика. Узы родства подкреплялись сознанием мистической общности – принадлежностью к одной секте (обычно Сингон), тайными оккультными ритуалами, которыми была пронизана подготовка ниндзя к его опасной профессии, да и вся его жизнь.
Принадлежность к ниндзя не принято было афишировать – удачно выполненная «работа по найму» могла навлечь месть на исполнителей и их семьи. Но во многих случаях эта принадлежность не являлась секретом для окружающих, особенно в провинциях Ига и Кога. Все мужчины в клане считали друг друга «братьями», хотя среди них чётко выделялись «старшие» и «младшие». Это позволяло поддерживать строгую дисциплину, основанную на подчинении младших старшим и соблюдении всех правил самурайского общения.
Постепенно в среде ниндзя появляется особая иерархия. Все ниндзя делились на три категории – гэнин, тюнин и дзёнин. Дзёнины обычно были лидерами целых кланов и зачастую имели прямые связи со многими сильными правителями. Разработку конкретных операций и руководство ими поручали тюнинам – командирам небольших отрядов, а непосредственными исполнителями были гэнины. Иногда тюнины и гэнины покидали клан и становились «автономными» наёмными шпионами.
Ранние ниндзя защищали свои деревни от набегов бандитов и от разграбления бродячими самураями. Такие отряды самообороны нередко нанимались для сведения счётов между самураями. В ту эпоху ниндзя действовали просто и эффективно, без многочисленных хитроумных приспособлений, которые были придуманы позже.
