Стефани постаралась отвлечься от беспокойных мыслей. Ей нужно помыться – она чувствовала себя грязной и неряшливой. Она полностью разденется и вымоется с ног до головы. Она даже постирает кое-что из белья. Остается надеяться, что до утра все просохнет. И она так устала. И тело, и мозг отказывались работать. Она вымоется и будет спать, спать, спать.

Но спустя полчаса, еще до того, как она легла, в дверь раздался стук и вошла служанка – не та, что перепутала комнаты, – неся поднос с едой и горячим чайником.

Стефани решила, что это ужин мистера Мунро. Но нет.

– Джентльмен шлет вам свои наилучшие пожелания, мэм, – сказала служанка, выказывая тоном куда больше уважения, чем все, кто видел ее сегодня, – кроме самого мистера Мунро, конечно.

Он лежал на узкой неудобной кровати в комнатушке на чердаке, подложив руки под голову и рассматривая покрытый дождевыми разводами потолок. У него было на удивление хорошее настроение.

Хозяин гостинцы тысячу раз извинился, что других комнат нет. Он даже предложил выселить какого-нибудь из простых смертных, чтобы его милость герцог провел ночь в более приятном окружении. Бриджуотер отклонил это предложение. Он был благодарен и за то, что ему не придется спать на деревянной стойке бара.

Наверняка слуги в гостинице вовсю обсуждали, как он был вышвырнут из комнаты наглой проституткой, которую сам же привез. Что ж, пусть развлекаются. Герцога никогда не волновало, что скажут или подумают о нем слуги. В жизни было немало более важных вещей, над которыми стоило подумать и из-за которых стоило переживать.

Он рассмеялся. Она просто восхитительна. Давно уже он не получал такого удовольствия. Ему следовало бы чувствовать себя оскорбленным, быть вне себя от гнева. Она его перехитрила. Она вела опасную игру, хотя он подозревал, что ее не очень бы огорчило, если бы он взял то, что ему так щедро предлагалось, когда он открыл дверь.

Он снова почувствовал неожиданное напряжение в паху, когда вспомнил, как она смотрелась на кровати – соблазнительное тело откинулось назад, роскошный водопад волос рассыпан за спиной, голова поднята к потолку, словно в сексуальном экстазе. Интересно, сколько часов она провела перед зеркалом, доводя позу до совершенства. И как мило она изобразила удивление и смущение, обнаружив, что он стоит в дверях и смотрит на нее.

Он опять рассмеялся.

Серое платье было шедевром. Оно восхитительно оттеняло рыжие волосы, а простота покроя подчеркивала стройность красивой фигуры. У нее не пышное тело, но он не сомневался, что она знает, как наилучшим образом подать то, что у нее есть. Не удивительно, что ей удалось зажечь в нем огонь еще до того, как он притронулся к ней.

Он не жалел, что она сказала «нет». Разве что совсем немного. Он чувствовал, как жар разливается по телу, когда он представлял ее разметавшиеся по подушке волосы, ее ноги, оплетающиеся вокруг него, лежащего сверху. Нет, он не может притворяться, что она не вызывает в нем желание. Он хотел и хочет ее.

И все же он не жалел. Кто знает, с кем она спала последний раз и как много у нее было мужчин. Он сделал ошибку – но, может, это и к лучшему, – когда предложил ей ночлег и пустил в комнату до того, как оговорил все условия. Ему показалось, что ей доставило удовольствие выставить его из комнаты, делая вид, что она готова уступить ее ему сама. Он снова задумался, не была ли она актрисой. Играет она хорошо. В ее игре нет ничего мелодраматического. Она не переигрывает. Все было почти убедительно.

Он снова улыбнулся. Он великолепна. Женщина, обладающая умом и к тому же знающая, как его употребить для собственной пользы. Какая умная женщина добровольно отработает час или два в постели, если ее можно получить и не работая? Она обхитрила его, заставив предоставить эту постель, не оговорив условий по поводу всего остального. Очень мудро с ее стороны. Без сомнения, она очень устала за день. Ей нужно отоспаться за ночь, а не работать.

Он задумался, насколько безмятежно она сейчас спит. Конечно, совесть ее не мучает. И еще он подумал, не стоит ли завтрашней ночью распланировать все более аккуратно, заранее поставив свои условия. Вряд ли. Ему слишком нравилось следить за ее игрой.

Завтрашней ночью? Он что, собирается провести с ней завтрашнюю ночь? Разве не пора высадить ее где-нибудь на дороге? С достаточной суммой, чтобы она смогла продолжить путешествие с удобствами, разумеется.

Нет, он знал, что не высадит ее. Он не поедет сразу в Лондон, решил он. Он отвезет ее в Гэмпшир, если это действительно то место, куда она направляется. Он отвезет ее прямо туда, куда она должна попасть, если только она сама знает, куда именно. И он позабавится, наблюдая, как она будет пытаться уклониться от того, чтобы он проделал весь путь с ней. Она же не хочет, чтобы ее обман раскрылся.

Таким образом, предстоит сражение. И на этот раз он намерен победить. Не считая сексуального разочарования сегодня ночью, у него было множество приятных минут днем, а завтрашний день он ожидает с нетерпением и удовольствием, которых давно не испытывал. Он устыдился последней мысли, вспомнив, как пытались его развлечь Керью и его жена последние несколько недель.

Мисс Стефани Грей – или как ее там звали на самом деле – преуспела там, где им это не удалось.

Утром, когда она проснулась, шел сильный дождь. Она выглянула из окна своей роскошной спальни и представила ужасы, которые ее ожидали, если бы ей пришлось провести прошлую ночь под открытым небом. Она была благополучно избавлена от всего благодаря любезности мистера Мунро.

Дождь немного успокоился, но продолжал моросить, а верхушки деревьев сгибались под порывистым ветром. Даже внутри кареты, которая ехала из-за состояния дорог куда медленнее, чем вчера, воздух был холодным и влажным.

Все утро она беспокойно ерзала на сиденье. Беспокойство отчасти было вызвано смущением, хотя он был слишком джентльмен, чтобы упомянуть о вчерашнем недоразумении. Но сама она не могла забыть, что позволила, чтобы ее увидели с распущенными волосами, и то, что он не только притрагивался к ней, но даже поцеловал ее. Она не могла забыть, как сидела на кровати, а он думал, что она приглашает его присоединиться и… Дальше лучше не думать.

Но еще большее беспокойство охватывало ее при виде каждой деревни, каждого городка. Она боялась, что он скажет, что не намерен везти ее дальше. Комфортное путешествие в карете сделало ее отчаянной трусихой. Мысль о том, что придется снова остаться без защиты, наполняла ее ужасом, и она отгоняла ее. Она уже думала, сможет ли унижаться и умолять его, когда он наконец объявит, что высаживает ее, и поняла, что сможет. Но пока это было не нужно. Он ничего не сказал ни утром, ни днем, когда они останавливались, чтобы поесть и сменить лошадей. И он сам провожал ее после этого к карете, словно вообще не собирался бросать ее. Может, ему самому не хочется напоминать о том, что пора расстаться, и он ждет, чтобы она первой завела разговор. Но она этого не сделает, как бы невежливо это ни выглядело.

Боже, пусть он провезет ее немного дальше. Совсем немного.

Он болтал с ней весь день. Она рассказала о своем детстве и отрочестве, о матери и отце. Рассказывая, она припоминала детали и события, о которых не думала долгие годы. Она почти успокоилась, вела себя более оживленно, чаще улыбалась, даже смеялась. Но потом вдруг вспоминала, где находится, беспокойно смотрела на него и спрашивала, не утомила ли его. Но он каждый раз просил продолжать.

Она обсудила с ним несколько пьес – Шекспира, Шеридана и Голдсмита. Когда он спросил, не связана ли она с театром, ей пришлось признаться, что она ни разу не видела театрального представления, хотя мечтала попасть в Лондон, где идут лучшие спектакли. Единственное ее столкновение с театром и актерами ей не хотелось вспоминать, хотя они были очень добры, поэтому она была рада, что он не расспрашивает дальше.

Он улыбнулся, когда она сказала ему, что только читала пьесы и не видела ни одной постановки. Наверное, он считает ее простушкой. И он прав. Она и есть простушка. Она не будет притворяться, чтобы выглядеть более искушенной в его глазах. Похоже, она ему нравилась такой, какая была. Он мало рассказывал о себе, но проявлял интерес ко всему, что говорила она. Его глаза часто улыбались.