После ночного позора я старалась затеряться в толпе, но удавалось мне это плохо. Потому как – только поднимала глаза, неизменно наталкивалась на кураторский внимательный взгляд.

Было стыдно и обидно. Но мы и не такое переживали, переживём и это.

И вообще – я только учусь. Имею право на ошибку. Пока… Тем более, что все остались живы и невредимы. Кроме моего самолюбия, вообще никто не пострадал. Так что обошлось всё, и ладно.

Ну вот примерно так я себя успокаивала и уговаривала, плетясь в хвосте нашей подгруппы и, стараясь сделать вид, что ничего смертельного не случилось, разглядывала эти самые Подковы.

То, что они Потерянные – сомнений не вызывало совершенно никаких. Во времени так точно. Интересно, они хоть в курсе, что живут в каких-то трёх, от силы четырёх, днях пути от столицы? Что-то мне подсказывало, что однозначно – нет.

– Даже не думал, что в Объединённых Королевствах ещё есть такие глухие места, – озвучил мои мысли Ревель.

– Вы даже не представляете, студент Кодх, насколько глухие места есть в Объединённых Королевствах, – тут же отреагировал на его реплику куратор. – Да даже в Горвихе есть такие распрекрасные места…

И то правда. Что это я.

Но, в общем, тут ничего так. Деревня оказалась маленькая. От силы дворов десять, а может, и тех не было. Аккуратненько, чистенько. Домики маленькие, но симпатичные. Курочки кудахчут, козочки блеют… красота и спокойствие. Скукота, одним словом. Интересно, Сонеа Удачливая нас с Лиской в такую же деревню собиралась переселить?

Так, что-то я отвлеклась…

Детвора с прутиками и мелкими не то собаками, не то крысами-переростками гнала огромное стадо блеющих чёрных рогатых коз в сторону редкого подлеска за чертой деревни. Женщины с деревянными ведрами в руках что-то оживлённо обсуждали у колодца. А мужики – спорили, обнявшись с вилами, граблями, топорами и лопатами. Ну и вообще – у кого что было.

Нас заметили сразу. А встретили такими счастливыми лицами и с такой надеждой в глазах, что у меня появилось ну совсем нехорошее предчувствие. И ещё одна ночевка в болотах показалась не самым неприятным, что может случиться за время нашей практики.

– Господин чёрный колдун! – воскликнул отделившийся от остальных мужик лет сорока.

Ну… это я так прикинула на глаз. Потому как за его густой рыжей бородищей лица видно не было. Зато стать видна сразу. Такого в лесу встретишь, с медведем на раз перепутаешь.

Был он в самой типичной одежде востока Объединённых Королевств. В чёрных брюках и зелёной рубашке, с закатанными по случаю жары чуть не до самых плеч рукавами. И, кстати, не сильно отстал в этом от моды столичной, распространённой в Квартале Ремесленников или Торговцев.

– Господин чёрный колдун! Как же хорошо, что вы к нам наведались!

«Господин колдун» поморщился, видимо, оценив уважительное обращение к своей особе.

– Здравствуйте, Ивлисий! – выдавил Дорк, быстро взял себя в руки и изобразил живейший интерес и участие к чужой беде. – Боюсь представить, что могло вас так встревожить, что вы аж забыли о банальном гостеприимстве.

Мужик тут же сбился с шага, спохватился, быстро мазнул взглядом по женщинам у колодца и, мотнув головой в сторону одного из домов, рявкнул:

– Брыська, быстро гостей принимай как положено!!

***

Как там положено – я не знаю. Но уже через пять минут молодая женщина, маленькая и худенькая, как тростинка, проводила нас всем составом в ближайший от колодца домик. Выглядела она полной противоположностью своему, похоже, мужу. Где-то моего роста. В тёмном платье из грубого льна и белом платке, из-под которого выбивались чёрные непослушные пряди.

Ведьмы тут же принялись помогать хозяйке накрывать на стол, парни – занимать места за столом, надеясь, что готовить это трио сегодня уже не будет, и хоть раз за эти несколько дней им перепадет что-то посытнее и вкуснее сухарей и вяленого мяса. А я решила, что некромант всё же не совсем девушка и может со спокойной душой отказаться от хозработ. По крайней мере, ведьм же не заставляли ночью стеречь оглушённую их адским зельем кикимору.

Домик, к слову, оказался таким же маленьким внутри, каким казался снаружи. Пара окон (слава Единому, застеклённым, а то я уже думала, здесь бычьим пузырем по сей день оконницы затягивают), стол, лавки, на которых мы расселись. Печка… Ну и в углу напротив входа – фигурка-оберег в виде какого-то страшилища, отдалённо напоминающего пса с крысиной мордой. Не знаю, кто тот гениальнейший мастер, так качественно изобразивший домашнего любимца Повелителя Ада, но упаси его Единый, если ему вдруг взбредёт в голову увековечить в своей работе кого-то повлиятельней собачонки.

Так, о чём это я? А!

Словом, едва мы набились битком в эту комнату, резко стало нечем дышать. Один хозяин дома занимал столько места, что его жена ходила мимо бочком, стараясь везде успеть и никого не задеть. Летняя жара и болотная духота, не щадившая нас ни разу за всё время практики, радостно уступила место палача духоте помещения.

Как-то мне сразу перехотелось есть. Зато я с такой жадностью во взгляде провожала кувшин со ржаным квасом, что Высочество похлебнулся и, от греха подальше, отдал его мне. И который, едва я сделала пару глотков, так и не занявший место за столом Дорк у меня, в свою очередь, тут же и перехватил.

– Так что у вас случилось? – потягивая квас прямо из кувшина и совершенно игнорируя мой возмущённый взгляд, спросил магистр.

– Так… это… волкодлак случился, – признался тут же староста Потерянных Подков. – Жизни уже вторую седьмицу от него нету… то козу задерёт… то воет…

– Ой, ка-ак во-о-ое-ет, – встряла его жена, ставя на стол тарелку с кашей. – Прям вот душа разрывается!

– Цыц ты, раскудахталась, – попытался оборвать её муж, но куда там.

– А что сразу цыц? Скажешь, что не так? Ка-ак заведёт… слёзы на глаза наворачиваются, – шмыгнула носом Брыська.

– Волкодлак – это у нас кто? – спросил шёпотом у меня Эвер.

– А я знаю? – пожала я плечами, не сводя взгляда со старостиной жены, которая уже вещала, что это зверь так для погибшей в болотах суженой своей поёт. Всё надеется, что она не сгинула в трясине и обязательно к нему придёт, как только песню его услышит.

– Одно ясно: розовая меланхолия – явление, от среды обитания не зависящее. Милка бы уже побежала кружевным платком сопли волкодлаку вытирать, – сказала я и улыбнулась зыркнувшему на меня Алеку.

– Волкодлак – это оборотень, я так понимаю, – прошептал Алек, примерившись в пирожку, который точно никаким зельем начинён не мог быть в силу того, что испечён был самое позднее – вчера.

– В таком случае мы тут ничем помочь не… ай! – подпрыгнула я, оттого что магистр Дорк ощутимо наступил мне на ногу.

– Да что вы говорите, Брысья? Какой кошмар! – сочувствовал волкодлаку, хозяйке дома и особенно мученически закатившему глаза хозяину наш куратор. – Какая трагедия! Ладно, расценки обычные. Сейчас разместимся и вечером разберёмся с вашим волкодлаком.

Осчастливленная новостью Брыська громко хлопнула глиняной миской с кашей из толчёного ячменя по дубовому столу и со словами: «Я в лех, на минуточку! За огурцами» – вылетела из дома. Мы дружно сделали вид, что упомянутый лех находится в соседском дворе и в окно совсем не видно, как Брыська, размахивая руками, делится свежими новостями с соседкой через забор.

А вообще и без капусты или огурцов, или за чем там побежала Брыська к соседке, завтрак получился что надо. Вкусно, сытно и без приворотного зелья.

***

– Магистр Дорк, а каким вообще мы боком к оборотням? – спросила я, когда все мы, сытые, довольные и счастливые, вышли на улицу. – Некроманты же только там нежить упокоить, духа призвать…

–  Знаешь, Бирм, – спокойненько так сказал куратор, не сводя взгляда с такого же, как и все, домика на самой окраине деревни. – Я мог такой подлянки от кого угодно ожидать. Из-за тебя, паразитки такой неблагодарной, я едва не лишился ежегодной премии за особо тяжёлую работу с практикантами. Я её учу тут всем премудростям и прехитростям нашего ремесла…