– Боюсь, это не тот случай, дружище, – возразил Каргин и, пожелав спокойной смены, направился к лестнице.

Бывали у них Патриком и другие разговоры, вращавшиеся не в личных, а, так сказать, профессиональных сферах. О том, как воюют в горах и пустынях, в лесах, болотах и городах; о новом высокоточном оружии, ковровых бомбардировках и тактике выжженной земли, об отрядах коммандос, способных заменить дивизию в локальной войне или акции устрашения; о системах космического базирования, орбитальных атаках и стратегических оборонных инициативах. Старик полагал, что грядет революция в военном деле, столь же необратимая, как в средние века, похоронившие меч и лук под грохот пушечных салютов. Но сейчас перемены вершились быстрей, прогресс поторапливал отстающих и недвусмысленно намекал, что время пороха проходит, что танк рожден не ползать, а летать, и что на ядерные арсеналы не стоит полагаться, так как пустить их в распыл вполне посильная задача для хитроумного противника. И, взбаламученный такими перспективами, уставший от революций, мир содрогался в предчувствии жутких истребительных чудес: пучковых, лазерных, микроволновых и даже психотронных.

Корпорации полагалось быть на уровне, чтоб конкуренты не обскакали. Само собой, всех конкурентов было желательно разорить или сделать партнерами, включив в империю ХАК под тем или иным предлогом – через слияние фирм, организацию дочерних предприятий либо создание пулов. Способ решающего значения не имел, коль соблюдалось одно условие: контроль за торговыми операциями осуществляла ХАК.

Что до торговли, то о ней у Халлорана были свои понятия. Однажды он изложил их Каргину в своем обычном лапидарном стиле; отрывистая речь лишь оттеняла четкость и логику формулировок.

– Там, где ты учился… в Рьязани…– “Рязань” он произнес правильно, чуть смягчив на первом слоге. – В Рьязани тебе говорили, что прогресс вооружений раскручивает контрадикция между снарядом и броней?

– Говорили, сэр, – подтвердил Каргин. – Противоречие как стимул развития…

Снаряд пробивает броню, и значит, необходимо разработать новый сплав и новую защитную конструкцию. Такую броню не пробить, а это ведет к созданию нового снаряда. Потом – брони… Процесс циклический и бесконечный. Будто дебил пересчитывает пальцы, не в силах остановиться.

Последнюю фразу старик пропустил мимо ушей.

– Торговлю движет аналогичный стимул, – заметил он. – Вот персы и арабы… У арабов – танки. Продай персам орудия и жди, пока арабы не лишатся танков. Тогда продай им вертолеты и снова жди…– Патрик сделал многозначительную паузу. – Жди, пока персам не понадобятся “стингеры”. Продай их. По самой высокой цене. Когда задет престиж, денег не считают.

– Продано! – Каргин хлопнул ладонью по колену. – Пушки, вертолеты, “стингеры”… Что дальше, сэр? Бомба? Эйч-бомб, которая делает громкий “бум”?

Чтоб не осталось ни персов, ни арабов?

– Не правильный ответ. Арабы и персы-рынок, а рынки нужно оберегать. На вертолетах и “стингерах” ресурсы воюющих истощены, а третья сторона, – Халлоран ткнул себя пальцем в грудь, – получила законную прибыль. Враги должны примириться, а мы – освоить новый рынок. Индия и Пакистан, Эфиопия и Эритрея, Вьетнам и Камбоджа, Китай и Вьетнам…

Он смолк, будто давая время поразмыслить над сказанным.

"К чему это?.. – думал Каргин:

– К чему все эти разговоры? Больше, чем

Разговоры – поучения… Может быть, – мелькнула мысль, – служба моя – лишь этап на пути к каким-то иным занятиям, более ответственным, чем дежурства у дверей хозяйской опочивальни?. Но к каким? Все-таки предложат заменить Акосту? Или даже Спайдера?”

Это соображение казалось ему нелепостью. Тут, на Иннисфри, Спайдер был свой, кадр проверенный и преданный; такого не заменяют в одночасье, тем более – российским наемником. Опыт их тоже разнился, ибо глубоких познаний в новом своем ремесле Каргин не имел. Его задачи до недавних пор были совсем другими: не охранять, не защищать, а нападать.

Через день или два он сговорился с Томо Тэрумото прогуляться к Нижней бухте. Там Каргин еще не был и не присутствовал при купаниях Патрика. Они совершались трижды в неделю под медицинским присмотром, с четырех до шести, когда дежурил Крис. Кроме телохранителя и врача, в сопровождающую свиту входили Спайдер и Гарольд Симе, шофер и личный камердинер. У каждого были свои обязанности: врач наблюдал, чтоб пациент не перегрелся, Крис и Спайдер сторожили и страховали, Симе держал наготове апельсиновый сок и полотенце. Машина тоже была на нем – за исключением случаев, когда купанья совмещались с конными прогулками.

Но Каргин и Том отправились в бухту на своих двоих.

Путь туда был недалек и нетруден, как все остальные дороги на Иннисфри:

Пара километров по Нагорному тракту до озера и еще полтора – до смотровой площадки, повисшей над Лоу-Бей. Здесь они остановились, чтобы передохнуть и оглядеться; день выдался знойный, и налетавший с моря свежий бриз приятно холодил разгоряченную кожу.

Перед площадкой, выложенной базальтовыми плитами, тракт разветвлялся:

Направо, вдоль побережья, шла дорога к Первому блок-посту, налево змеилась лента серпантина, ведущего к бухте и пляжу. Пляж был искусственным. Дальний берег разлома в кратерной стене очистили от камней, засыпали песком и насадили пальмы, но за истекшие десять лет волны и ветер слегка подпортили картину. Песок частично смыло, а остальной перемешался с ракушками и водорослями; ветер поразбойничал в пальмовой роще, принес семена кустов и трав, бросил на землю, полил дождями, и пальмы теперь сиротливо жались средь буйной и дикой зеленой поросли, смыкавшейся с чащобой мангр. Дальше, метрах в пятистах от рощи, внутренняя стена кратера осыпалась, похоронив деревья под гигантскими глыбами, и Каргин, рассматривая этот пейзаж с высоты, мысленно назвал его Хаосом.

Не просто хаосом – Хаосом с заглавной буквы. Тут вздыбленная земля перемешалась с древесными пнями, вулканической пемзой и щебнем; над ней торчало воинство каменных глыб, будто покосившиеся монументы на разоренном кладбище, а у их подножий зияли щели и ямы, трещины и овраги – голые, бесплодные или заросшими колючкой и ядовито-зелеными столбообразными кактусами. Шеренга утесов причудливых форм подпирала Хаос с моря; одни из них напоминали полуразрушенные башни и стены крепостей, другие – динозавров, прильнувших к почве или поднявшихся на дыбы, грозивших лапами с обломанными когтями. Самая высокая из этих скал была похожа на ступенчатую пирамиду майя: четыре террасы в трещинах и выбоинах, осыпь, казавшаяся издалека проложенной к вершине лестницей, зев пещеры под нижней террасой, а наверху – огромный плоский камень, точно жертвенник для пленника-гиганта.

"Живописно, но мрачновато”, – решил Каргин и, нахмурившись, повернулся к Нагорной дороге. Она была безлюдна; вдали сверкало озеро, а за ним, словно серый гриб на краю начищенной сковородки, высился второй блок-пост. Пустой, как яичная скорлупа.

– Людей, что ли, не хватает…– с неодобрением пробормотал Каргин.

– Хватает, – эхом откликнулся Том. – Но Патрик-сан велел убрать солдат от озера. Недавно. Недели три назад.

– Зачем?

Они медленно направились к берегу по извивавшейся змеей тропе. Под обрывом, облизывая подножия скал, рокотали волны.

– Зачем? Хороший вопрос…– по губам Тэрумото скользнула улыбка. – Если Керк-сан позволит, я бы сказал, что у старых людей свои причуды. Наш почтенный хозяин необщителен и нелюдим. Ему не нравится, когда на него глядят. А солдаты глядели. Каждое утро, когда он бегал к озеру.

– Даже кошка имеет право глядеть на короля, – вымолвил Каргин, подумал и добавил:

– А как же мы? Ты, я, Арада, Симе и все остальные? Мы ведь тоже глядим.

– Мы – другое дело. Мы не чужие. Мы из его дома.

– Принадлежим ему?

– Что-то вроде того, Керк-сан.

За поворотом тропы открылся пляж – полоска желтого песка, стиснутая утесами, мотавшиеся по ветру кроны пальм, пара легких решетчатых домиков с натянутым между ними тентом и шезлонгами на деревянном помосте.