Но настают времена, когда мы используем свои истории иначе. Они уже не помогают нам загонять себя в рамки или продолжать оставаться неудачником, с их помощью мы, напротив, понимаем, почему мы о себе такого мнения. Мы вскрываем пробелы и искажения в представлениях о самих себе. Воспринимая их именно так, мы можем обнаружить ментальные ограничения, сдерживающие нас, когда мы уже выросли, и внушающие нам ложную веру в то, что мы не способны достичь своих целей или воплотить в жизнь мечты. Теперь наши рассказы служат мощным позитивным катализатором и стимулом к переменам. Они могут даже исцелять — если мы поделимся ими с теми, кто пережил подобные эмоциональные травмы.
Уверена, вам доводилось слышать истории о настойчивости, упорстве, решимости, бесстрашии; о людях, отважившихся проникнуть в темную ночь души и выйти просветленными. А как насчет случаев, когда кто-то сражался с раком и вышел победителем или преодолел неимоверные трудности и построил жизнь, которой желал бы каждый из нас? О таких ситуациях рассказывать вновь и вновь не просто нужно — обязательно, ибо они воодушевляют других. Мы все нуждаемся в ежедневной дозе мотивации, чтобы радоваться жизни и здоровью. Такого рода истории трогают душу и наполняют отвагой не сдаваться, когда тучи над головой сгущаются.
Остерегаться нужно лишь тех историй, которые побуждают жалеть себя, быть жертвой и зарождают в нас разрушительные чувства — уныние, беспомощность, отчаяние, разочарование, ненависть и гнев. Такие рассказы не сослужат нам хорошую службу, потому что мы воспользуемся ими в качестве оправдания и уже не сможем реализовать свой истинный потенциал. Они подрывают веру в себя, мы застреваем в моделях поведения, мешающих нам рискнуть и попробовать что-то новенькое. Это сюжеты, питающие наши страхи, терзающие эмоции и не дающие быть самими собой. Они вызывают боязнь пропилить себя и заявлять о своих потребностях. Эти истории нужно менять, поскольку рано или поздно они осядут в теле в виде какой-то болезни или недуга.
Наше развитие и становление — процесс воистину экстраординарный. Мы приходим в этот мир открытыми, наивными и невинными. Все, что мы делаем, для нас ново. Жизнь дарит радость, благоговение, удивление и восхищение; мы находим огромное удовольствие в делах абсолютно простых. В младенчестве мы кричим от восторга, впервые услышав собственный голос и обнаружив в себе способность смеяться, можем долго и пристально разглядывать движения своих рук и пальцев. Малышами веселимся, когда дотягиваемся до стола, и заливаемся смехом, сделав первые шаги.
Мы оглядываемся, чтобы посмотреть, видит ли нас кто-нибудь, и учимся распознавать выражение родительских лиц — так ли радостно и им. Если они хлопают в ладоши и подбадривают нас, нам хорошо, и мы хотим ходить и ходить, пока не научимся твердо и самостоятельно стоять на ножках. Если же нас ругают за то, что мы касаемся стола и хватаем все подряд, познав радость самостоятельного передвижения, нас охватывает смятение от смешанных посланий. Мы начинаем понимать, что их радует, а что нет. Однако в этом возрасте, когда осознание того, что доставляет родителям радость, возрастает, мы все равно сосредоточены на своих собственных потребностях и получении того, чего мы хотим, и тогда, когда хотим. Если нужно, мы вовсю пользуемся эмоциями как средством показать, что желаем этого. Нас ничем не остановить.
В возрасте от трех до шести лет все кардинально меняется. Мы вступаем в фазу социализации — когда нужно перестать быть центром Вселенной и начать делить предназначенное только нам внимание с другими. В результате мы втягиваемся в борьбу за внимание и ищем похвалы, признания, одобрения и приятия с целью получить любовь и испытать довольство собой.
Наша мотивация смещается с собственных желаний к удовлетворению потребностей других. Мы узнаем, что для всего есть время и правила, и обнаруживаем: наши желания удовлетворятся лишь в том случае, если мы научимся ладить с другими и подстраиваться под их нужды. Наши истерики больше никто не терпит, нас бранят за то, что сходило нам с рук еще совсем недавно. Наша эмоциональная реакция начинает отражать чужую: родительскую, братишек-сестренок, нянечек и воспитателей.
Но даже пройдя всю эту перестройку, наш внутренний ребенок остается любопытным, непреклонным, мятежным и готовым открывать новое. В качестве примера возьмем обучение езде на велосипеде. Мысль о новеньком двухколесном друге приводит нас в восторг, ведь это первый вкус свободы, независимости и осознания, что нам что-то подчиняется. Когда мы впервые взбираемся на «велик», мы чувствуем себя в безопасности — родители нам сказали, что есть вспомогательные колесики, которые не дадут нам упасть. Мы понимаем, что на эти колесики можно положиться, они помогут устоять и ехать вперед. Когда их отцепляют, мы пытаемся научиться держать равновесие и управлять этой машиной. Мы падаем, встаем и пробуем снова, пока не освоим искусство езды на велосипеде. И не важно, что иногда приходится плакать, — мы не сдаемся. Мы лишь тогда падаем духом и обижаемся, когда кто-то говорит, будто мы ведем себя не очень хорошо, и мы усваиваем: плакать — это плохо, раз за это ругают.
В возрасте от 6 до 13 лет нас настигает новая волна проблем и испытаний: это период, когда мы наиболее впечатлительны и восприимчивы к мнениям и взглядам других, даже совсем незнакомых людей. Вообще-то большинство историй, которые мы затем пересказываем всю жизнь, уходят корнями именно в этот период — именно Сейчас закладывается наша самооценка, уверенность в себе, чувство собственного достоинства и будущее самовосприятие. Как раз в эти годы обусловленность и делает свое «грязное» дело по отношению к нашей индивидуальности и самовыражению, ведь тогда мы и совершаем сознательный выбор подавить своего внутреннего ребенка. Мы усваиваем, что выражать эмоции или говорить о своих потребностях не всегда приветствуется и одобряется, а порой и вовсе бывает неуместно. Наши представления о любви и ожидания начинают вырисовываться только в отношении к нам тех, кто старше.
В этом возрасте мы также начинаем искать признания, поддержки и одобрения, в которых так нуждаемся, вне семьи. Мы хотим нравиться и слышать от других, что мы особенные, умные, одаренные, веселые, любезные, находчивые и талантливые. Именно в это время наши истории становятся нашей идентичностью. Если нам говорят, что мы хорошие дети, способные ученики, приятны в общении, симпатичны или даже красивы, перспективны и вообще далеко пойдем, мы охотно верим и у нас формируется здоровое представление о самих себе. Если же, наоборот, нам говорят, будто мы тупые, безнадежные, неполноценные, смутьяны, отвратительные ученики, неудачники в социальном плане, неспособны сделать правильный выбор или просто недостаточно хороши — или что никогда ничего в жизни не достигнем, — мы им тоже верим и у нас складывается нездоровое восприятие себя.
В результате мы живем, опираясь на — или спотыкаясь об — эти мнения всю последующую жизнь. Если наши представления о себе здоровы, то «здоровы» и наши истории, и наоборот: нездорово самовосприятие — ему под стать и наши рассказы о себе. Однако, сколь бы замечательным ни было наше детство и связанные с ним истории, у каждого из нас найдется по меньшей мере одна тема, с которой мы боремся и о которой то и дело повествуем, когда не удовлетворены собой. Правильно это или нет, справедливо или несправедливо, но это период в жизни, когда ожидания других и их собственные нездоровые истории влияют на нас больше всего и служат самосбывающимися предсказаниями нашей зрелости.
Видя, как обусловленность влияет на нас и наши истории, нетрудно догадаться, почему мы всю жизнь с чем-то боремся и страдаем и почему все эти байки оказывают столь сильное воздействие на наше здоровье. Легко понять, как каждое событие, ситуация и сюжет, возникшие в этот период, становятся источниками мыслей, которые раз за разом возникают в наших головах в зрелом возрасте. Они цементируют идеи, питают наше представление о себе и влияют на мировосприятие в целом. Эти мысли начинают определять то, как мы переносим трудности и справляемся с неприятностями, формируя, таким образом, установки, верования, привычки и зоны комфорта — они и побуждают нас пересказывать одно и то же по тысяче раз.
