— Не знаю, как их надо убить, да меня это не особо и интересует, — сказал он. — Я уверен, кто-то да придумает что-нибудь, что вас удовлетворит, Протектор. Но я думаю, что просто казнить этих бандитов — значит зря растратить потенциал.

— Что ж, продолжайте, мистер эффективный лейтер, — заметил Редрут, явно рассерженный намеком на свой садизм.

— Я думаю, что нашим гражданам будет интересен показательный суд, — продолжал Селидон. — Он даст нам шанс полностью разоблачить злодейство камбрийцев и подтвердить то, в чем наши пропагандисты их так долго обвиняли.

— Это также даст нам шанс, — перебил его Редрут, — обнаружить, какие у них есть союзники на четвертой планете и во всей системе Куры. А еще, — продолжал он с нарастающим возбуждением, — мы сможем вовлечь сюда союзников, которые у них наверняка есть на Лариксе. Никто в здравом уме не может сомневаться, что на центральных планетах кто-то еще ждет шанса начать свою собственную террористическую кампанию.

— Очень логично, — сказал один из адъютантов. — Вы опять попали в самую точку, Протектор.

Никто не обратил на него ни малейшего внимания.

— Да, — сказал Редрут, — после хорошего допроса они во всем признаются и подтвердят мои худшие подозрения о том, что среди нас есть предатели.

— Не говоря уже о том, — сухо заметил Селидон, — что это даст нам достаточно поводов объявить войну на тот случай, если придется оправдываться перед… посторонними.

— Хотите сказать, если вернется Конфедерация? — фыркнул Редрут. — Сомневаюсь, что это случится при вашей жизни или даже жизни ваших потомков. Но всегда хорошо иметь запасную стрелу в колчане, правда? Йонс, я снимаю вас с прежней работы и включаю в состав следовательской группы. Вы сможете сформулировать вопросы способом, знакомым этим террористам, не дать им лгать, а когда они заговорят — добиться, чтобы их добровольные признания были понятны как для наших сограждан, так и для Камбры.

— Вы делаете мне честь, Протектор, — сказал Ньянгу, слегка поклонившись.

Комната воняла. Это был просто бетонный куб без окон с запломбированным кондиционером и двумя мониторами на потолке, двойной дверью с решеткой в одном конце и четырьмя матрасами на полу. Четырех пленников раздели догола, тщательно обыскали и нашли все спрятанное. Потом им выдали серые комбинезоны с черным крестом на спине, который сильно напоминал мишень.

Дважды в день дверь открывалась, и стражники с пустыми лицами бросали внутрь пайки и воду, а время от времени и сомнительной чистоты перевязочные материалы для раненых. Других медицинских принадлежностей им не давали, а требования доктора о лечении Лир и Махим игнорировались.

Махим металась в полубессознательном жару. Моника, игнорируя собственные поверхностные раны, осторожно развернула повязку на ее ноге. Гарвин присел рядом с ней, разглядывая распухшую ногу. Лир поморщила нос, и Гарвин тоже почувствовал сладкий запах. Началась гангрена. Либо Джил Махим будут лечить, либо она потеряет ногу. Или умрет.

Махим открыла глаза.

— Жарко, — с трудом выговорила она.

— Похоже, температура тут не регулируется, — сказал Гарвин.

— Как мои дела?

— Как и следовало ожидать, — ответила Лир. — Потихоньку выздоравливаешь.

— Не вешай мне лапшу на уши, — сказала Махим. — Не забудь, меня учили на медика, — она вздрогнула от боли. — И у меня еще есть нос.

— Мы пытаемся добиться доктора, — сказал Гарвин.

Монтагна встала, подошла к двери камеры и закричала. Приглушенный голос из-за двери велел ей заткнуться.

— Милые ребятки, — сказала Махим. — Если бы они к нам попали, мы бы, по крайней мере, дали им умереть здоровыми, правда?

Гарвин попытался ободряюще улыбнуться, но получалось не очень.

— Отойдите от дверей, — прокричал кто-то.

Монтагна послушно отошла.

Янсма встал на ноги, гадая, не скажет ли им кто-нибудь, наконец, что происходит. С момента поимки все, что говорили им тюремщики, это отойти от двери и заткнуться.

Хлопнула внешняя дверь, во внутренней проскрежетал ключ. Она открылась, и… вошел Ньянгу Иоситаро.

Гарвин и Лир пришли в себя быстрее всех. Они знали, куда исчез Ньянгу. Но другим солдатам знать этого не полагалось, так что им ничего не сказали. Монтагна ахнула, а Махим села.

— Босс… — успела она выговорить прежде, чем Лир ткнула ее в распухшую ногу, и Махим с криком боли упала назад и одновременно заметила, что Иоситаро был одет в темно-коричневую форму, не имевшую никакого отношения к Конфедерации.

За ним были трое вооруженных охранников, одна из них очень красивая женщина, и невысокий лысоватый человек, напоминавший университетского профессора.

— Я Эб Йонс, — сказал Ньянгу. — Лейтер Эб Йонс. Протектор Редрут назначил меня наблюдать за вашим допросом и подготовкой к суду над вами как военными преступниками.

— Мы не совершали никаких преступлений, — ответил Гарвин. — И мы были в форме, пока ваши громилы нас не раздели и не обобрали.

— Не совершали преступлений? — с удивлением отозвался «профессор». — Убийство, массовое убийство, попытка убийства, разрушение государственной собственности, нападение на государственных служащих, попытка мятежа, заговор против законного правительства, воровство, владение запрещенными приборами, и так далее, и тому подобное… Помните, между Камброй и Лариксом и Курой нет войны. Вы просто обычные преступники. Вас будут допрашивать, пока вы не поймете, что лучше сообщить имена ваших сообщников на Куре, а также агентов на Лариксе. Потом вас и остальных отдадут под суд и осудят. Суд будут транслировать на всю систему Ларикса и Куры для сведения тех, кто не полностью убежден в злодейских замыслах Камбры. Затем вас, возможно, передадут и на ваши планеты для предотвращения дальнейшего бандитизма.

— Этот господин, — сказал Иоситаро, — ваш главный следователь, доктор Петтеу Мьюсс. У него ученые степени в медицине, хирургии, фармакологии и психологии. Вне всякого сомнения, вы признаетесь. Для этого мы готовы использовать любые необходимые средства — как физические, так и химические. Моя роль здесь проста: я много лет провел на D-Камбре и хорошо знаком с вашим обществом и армией. Так что не стоит пытаться лгать мне, доктору Мьюссу или его помощникам. Такое антисоциальное поведение будет сурово наказано.

— И почему ты стал предателем, Йонс? — прорычал Гарвин, изображая крайнее возмущение.

— Вряд ли меня можно назвать предателем, — отозвался Ньянгу. — В системе Камбры я оставался гражданином Конфедерации, потом отказался, и мне было предоставлено гражданство Ларикса и Куры. Вам бы лучше не тратить время, обвиняя меня в измене, а обдумать свои собственные преступления. Чем больше вы будете сотрудничать, тем лучше с вами будут обращаться.

— Как сейчас? — Гарвин обвел рукой пустую комнату.

— Это просто камера для задержанных, — пояснил Ньянгу. — Вас переведут на флагманский корабль Протектора Редрута. Вас осмотрит врач и назначит вам необходимое лечение. Вам будут выданы стандартные военные пайки, если только ваше собственное поведение этому не помешает.

Ньянгу грозно уставился на четверку пленников:

— Мы не хотим, чтобы кто-то из граждан в момент суда пожалел вас из-за вашего вида. У меня все. Доктор Мьюсс?

Профессор внимательно оглядел каждого солдата. Он нагнулся над Махим, посмотрел на ее ногу, сочувственно поцокал языком. Махим холодно смотрела на него.

— Работа будет интересная, — сказал он. — Четыре проблемных пациента, которые участвовали в одних и тех же антиобщественных преступлениях. Да, следствие будет интересное, очень интересное. Я жду возможности лучше узнать каждого из вас. — Он приятно улыбнулся и опять подошел к Ньянгу.

Ньянгу повернулся к женщине:

— Коммандер Стиофан, распорядитесь, чтобы во время перевода наше подразделение безопасности усилило обычную охрану.

— Да, лейтер.

— Вы двое, — обратился Ньянгу к А и Б, — проследите, чтобы перевод прошел гладко.