ХЛЕБНЫЙ-ВЕЕР. Мой бывший муж возненавидел меня. Рычал, кидался, мы с ним четыре месяца не контактировали, и я уже вздохнула свободно: наконец-то избавилась… Несколько дней назад прокрутила для верности самообгон — удушающий, страшный, как с петлей, удавкой, которая на моей шее годами была… Симпатяга у меня получился — «хлебный веер». Вдруг три дня назад звонит, красавец. Вспомнил мое имя ласкательное и говорит: «А что у тебя с мобилкой?» Он впервые на домашний телефон позвонил, обычно рявкал по мобилке и отмораживался. А тут: «Девочка, ласточка, может, у тебя мобилка села, может, тебе деньги передать…» И вот появляется с деньгами и подарками: «Я без тебя не могу, как угодно, но мы должны быть вместе. Пусть ты не будешь мне женой, но хочу только с тобой, вдвоем». Говорю, что я не готова к таким беседам, вообще не готова к контактам с ним. Слушать не хочет… Сегодня перехватил меня на пути сюда — видите, я опоздала, он меня просто не пускал: «Я все понял, все осознал, прости меня…» И такое творил, что я от него еле отбрыкалась, вырвалась…
Б. Ну что ж… Вы освободили человека от его собственных, внутренних удавок — вот он и отвечает вам благодарностью. Могли не делать этого, никто вас не заставлял, все оставалось бы, как прежде.
Х-В. Как же теперь быть? Я отвыкла от него, не хочу возвращаться к старому…
Б. Новая проблема? Значит, новый самообгон. А в принципе, не обязательно возвращаться: ваши отношения могут приобрести иной, взаимопитательный характер. Не супруги, а друзья, сотоварищи, поддерживающие друг друга на симоронской трассе.
ЧЕРЕП-ЙОРИКА. У нас есть сотрудник, который постоянно жует. Это ужасно. Причем сидит много народу в коллективе, большая комната, приходят журналисты, разные люди. И он постоянно плямкает. У него перед компьютером разложены нож, хлеб, он жует и плямкает. Хотя у нас не разрешается в комнате, люди выходят в кафе, в коридор… В общем, кошмар. И мы сели всей группой, смотрим на него и плямкаем так же, один к одному… Удивительно, неделя прошла, человек вообще, по-моему, не ест. Я видела, что один раз он вышел покушать на лестницу То есть разительное изменение.
СЭР. Я ехал на машине, мне надо было остановиться, поставил ее где-то, прислонил. Взял воду, тряпку, помыл. И только закончил, подходит милиционер и говорит: «Гражданин, вы остановились в неположенном месте и тем более в неположенном месте помыли машину, с вас штраф, машину заберем, номера снимем и т. д.». Я говорю: «Хорошо, что я должен делать?», он: «Пишите объяснение — как все произошло». Хорошо. Я вспоминаю про самообгон, беру бумагу пишу: «Такого-то числа, в такое-то время я поставил машину, отлучился на некоторое время, потом подхожу, смотрю, — машина моя вымыта, возле нее стоит милиционер с тряпкой мокрой, лицо его сияет, отражая сияние вымытого капота, и он даже пританцовывает от удовольствия…» Подаю ему объяснение. Читает. Багровеет на глазах. Ну, думаю, сейчас выдаст… Вспоминаю, сколько у меня денег с собой — хватит ли на штраф… Вдруг он начинает издавать какие-то звуки. Я сначала не понял, испугался: лицо красное, квакает, что ли… Оказалось, это он так хохочет. Спазмы. Чуть не падает. Я его подхватил, он говорит: «Не надо. Откуда это у вас?» — «От Симорона», говорю. «Передайте Симорону привет». Инцидент был исчерпан.
МУСА-МУСА. У нас на этой неделе произошло катастрофическое событие в семье. Из дому ушел мой младший брат, 17 лет. Ушел в свой лицей, и вот сутки его нет, нет и на следующий день. Накануне получил от учителей за прогулы, вот, думаем, это его и обидело. Мы подали в розыск. Сами понимаете, какое состояние у нас всех… Одну ночь не спали, не спим вторую, слезами давимся… Свалились незаметно. Ночью я проснулась, опять плачу… «Нет, думаю, плакать это, конечно, хорошо, надо что-то делать существенное». Ну и давай обгоняться — разыгрывать свои страдания: подушки нагромождать друг на друга, одеяло набрасывать на стол, ну и так далее… В конечном итоге слепила из одеяла Мусу-Мусу такого и уснула. И вдруг где-то за десять минут до пробуждения… я как бы еще не проснулась… такое возникло ощущение, даже не могу передать дословно, будто я спала тревожным сном, и тут кто-то резко, в долю секунды изменил эту программу. И у меня душа наполнилась каким-то спокойствием, стопроцентной уверенностью, что все будет хорошо, что он придет и все будет нормально. Потом я окончательно проснулась и первая мысль: «Ну да, это мне приснилось что-то хорошее, а сейчас все вернется, и опять буду переживать». Представьте — нет. Я вообще не переживала, ходила спокойно, дела делала и маму успокаивала: «Подожди, сейчас откроется дверь — и он придет». Пришел где-то к десяти утра. Я ему говорю: «Андрюша, что тебя побудило вернуться, почему ты не приходил и вдруг явился?» Он отвечает: «Я был в интернет-кафе и играл (это сетевая всемирная игра, он просто повернут на этой игре)… И вот на всех компьютерах стали появляться откуда-то письма для меня одного содержания: «Немедленно возвращайся домой, тебя ищут, ждут». Ребята вокруг кричат: «Вернись домой, идиот, вся сеть требует!». Слушаю брата и спрашиваю: «А во сколько это было? Когда письма начались?» Он говорит: «Ну, в районе где-то четырех часов утра». Я вспомнила: когда я проснулась, на часах было около четырех… У меня один вопрос: откуда все эти чужие люди в сети узнали, что мы ждем его?
Б. Когда мы поднимаемся к симоронской вершине, пространство симпатизации охватывает всех, кто задействован в наших мыслях, ощущениях, даже если мы ничего не знаем о них, а они — о нас. То есть народ, писавший вашему брату письма, тоже симпатизировался и включился в это коллективное мероприятие вместе с вами. Не то чтобы в голове у них возникло точное видение: вот, сидит сейчас этот юноша в интернет-кафе, а дома у него волнуются… Нет, это выглядело просто как элемент, атрибут игры, в которой все они участвовали, выраженный в такой форме.
МОЯ-МАЛЕНЬКАЯ-ЯАКА. После того занятия, когда мы работали со своими куклами, приезжаю домой… О-па! Папаша наш — полный аут, лежит с температурой, не может встать, потому что не следит за собой, не занимается своим здоровьем. Обычно у меня активная позиция. Сначала всех надрать за уши хорошо, а потом уже лечить и все остальное. На этот раз никого не собираюсь лечить — пошли вы все в баню. Займусь собой, своими чувствами… Уединяюсь с куклой, демонстрирую с ее помощью свое негодование… Она, естественно, делает это весьма выразительно — лучше, чем я сама. Вдруг отмечаю, что недовольство куда-то ушло, все как бы стало нормально. Сделала из куклы симпатягу Яаку. И папенька наш выздоровел лежа, не принимая никаких таблеток, ничего не делая, и в понедельник пошел уже на работу… Хотя еще сутки назад у него такой был кашель — мы боялись, что дом вот-вот рухнет от сотрясений.
Пережили это дело, и, мало того, он стал интересоваться: а что вы там, в своем Симороне, делаете? Не понимаю, говорит, как выздоровел: колдовство, что ли?… Для него вообще как бы смешно о таких вещах спрашивать. Непрошибаемый…
Наступает вторник. Дочке моей надо идти на занятия, а она цвета своей пижамы. А ну-ка, меряй температуру… 38,8. Вызываем врача, назначают нам кучу антибиотиков, уколы, все, что положено. Ну, я опять к своей куколке на свидание: какая же она глупая, как могла допустить такое! Кукла с ужимками иллюстрирует мои заявления… На этот раз как-то быстро все произошло, даже симпатягу нового не сотворила — осталась та же Яака. Каково было мое удивление, когда наутро у дочки — уже 36 и 7… Я, конечно, все понимаю: если я симпатизировалась, рядом со мной и другие могут. И все же так однозначно… Проходит еще пара дней, заболевает второе мое дитя, великовозрастное. Ну теперь у меня спокойное совершенно состояние. Достала свою Яаку, глянула на нее — подмигнула. На следующий день вчерашняя больная идет на работу. Все хорошо, не правда ли? Но я недовольна: почему обстоятельства провоцируют меня каждый раз на новый тур спектаклей с куклой? Я, правда, не теряю самообладания, как это обычно происходило раньше. Но все же…
