Симплициссимус сообщает о своем чтении в Липпшгадте: «Бесподобная „Аркадия", по коей я хотел научиться красноречию, была первой, склонившей меня от правдивой истории к любовным сочинениям, от истинных происшествий к героическим стихам». Это упоминание отчасти указывает на литературное развитие самого Гриммельсгаузена. По-видимому, он рано познакомился с «Аркадией» – «пастушеским романом» Филиппа Сиднея, переведенным на немецкий язык в 1629 г. Валентином Теокритом, а в 1642 г. переработанным Опитцем.

В «Симплициссимусе» Гриммельсгаузен иронически упоминает и о рыцарском романе «Амадисе Гальском», который был любимым чтением Дон Кихота. Написанный во второй половине XV в. «Амадис» разрастался за счет нескончаемых продолжений и в 1559 – 1594 гг. появился в немецком переводе в 24 томах. (Шестой том был переведен Фишартом, снабдившим его стихотворным предисловием). По этому роману побродяжка Кураже учится галантному искусству комплиментов. В заключении первой книги «Чудесного птичьего гнезда» Гриммельсгаузен выражает надежду, что его повесть позволит скоротать время с большей пользой, нежели чтение «Амадиса». Но Гриммельсгаузен нигде не ссылается на произведения, к которым он стоял ближе всего – на плутовские романы.

В противоположность аристократическим жанрам галантно-рыцарского и пастушеского романа плутовской роман был жанром демократическим, отражавшим социальные противоречия, которые в эпоху первоначального накопления особенно рано и остро обнаружились в Испании. Испанский плутовской роман пришелся по вкусу в Германии, способствовал оживлению реалистических тенденций бюргерской литературы XVII в. Однако в испанском плутовском романе были и внутренне противоречивые тенденции, особенно сказавшиеся на судьбе и формировании этого жанра в Германии, куда он был занесен деятелями контрреформации, вносившими в занимательную фабулу моралистическую и религиозную проповедь, нанизывавшими на пикаро моралистические рассуждения и религиозные концепции, которые оставались вне героя и его судьбы.

Первым плутовским романом, появившимся в Германии, был «Бродяга Гусман из Альфараче» (1599), вышедший в 1615 г. в Мюнхене [996]. Первая часть «Гусмана» – перевод одноименного испанского романа Матео Алемана с морализующими вставками и примерами из немецкой жизни (о комедиантах, невоздержанности и пьянстве и т. д.). Переводчиком был Эгидиус Альбертинус (1560 – 1620) – немецкий католический писатель. Вторая часть немецкого «Гусмана» целиком сочинена Альбертинусом. Это уже не повесть о приключениях пикаро, а трактат морально-аскетического содержания, в котором резко усилена религиозно-схоластическая тенденция, намечавшаяся и в испанском «Гусмане». В конце книги Гусман встречается с отшельником, который читает ему длиннейшие поучения, пересыпанные латинскими цитатами, и склоняет совершить паломничество в Иерусалим. После смерти Альбертинуса была выпущена под псевдонимом Мартин Фрейденхольд и третья часть «Гусмана» (1632), [997] где герой, выполняя обет, отправляется в Александрию, терпит кораблекрушение, попадает в рабство, бежит в Триполи, промышляет торговлей целебными снадобьями, пробирается в Венецию, сводит знакомство с алхимиками, разоряется, бежит в Амстердам, нанимается в солдаты Вест-Индской компании, посещает различные страны, в том числе Японию.

Фрейденхольд пытается соединить тенденции первой и второй книг «Гусмана», но побеждает вторая. Действие романа иссякает и теряется в море описательного материала. Внешне занимательная фабула служит лишь предлогом для рассуждений о разнообразных предметах – алхимии, изготовлении зеркал, действии планет и т. д. Текстуальные совпадения, в том числе зачина «Симплициссимуса» с «Гусманом» Фрейденхольда, долгое время заставляли видеть в нем источник «Симплициссимуса». Лишь позднее выяснилось, что Фрейденхольд беззастенчиво списывал целые дискурсы у Гарцони и таким образом у обоих авторов оказался общий источник. [998] Гриммельсгаузен, конечно, знал и «Гусмана» Альбертинуса – Фрейденхольда, заимствовал оттуда некоторые мотивы.

Необходимо указать на связь «Симплициссимуса» с дидактико-сатирическим обозрением Ганса Мошероша «Диковинные и истинные видения Филандера фон Зиттенвальда» (1640 – 1643) [999], являющимся переработкой испанского источника «Сновидения» Франсиска Кеведо (1580 – 1645), воспользовавшегося восходящей еще к средневековой традиции формой аллегорических картин для создания сатиры на современную Испанию. Сохранив и даже усилив условный характер «Сновидений», Мошерош внес мотивы, близкие к немецкой бюргерской сатире XVI в., и разбавил их колоссальной ученостью. Используя гротескный аллегоризм Себастьяна Брандта и изощренную словесную технику Фишарта, Мошерош все дальше уходил от своего образца и. наконец, в «Видении», названном им «Солдатская жизнь», окунулся в страшную действительность Тридцатилетней войны, бушевавшей в Германии. «Филандер» Мошероша разошелся в нескольких изданиях, пополняясь все новыми «видениями», и вызвал подражания, а вернее сказать, подделки [1000]. Пиратскими перепечатками и подделками особенно прославился франкфуртский издатель Шёнветтер. Одна из книг, выпущенных им от имени Филандера, называлась «Новые видения и дискурсы о диковинных вещах на свете» (1648): она содержала «беседы» некоего «Expertus Rupertus» со своими спутниками yа время двенадцатидневного путешествия по Испании [1001]. Это собрание дискурсов энциклопедического содержания: «о высоте Пиренейских гор», «о книгопечатании», «о ночных танцах» (сходбищах ведьм), «об искусных ворах» (с включением древнеегипетской новеллы о Рампсените) и пр Среди географических сведений сообщается, что в Москве свирепствуют такие морозы, что «слюна на лету смерзается в бисер, прежде чем упадет на землю». Эти поддельные «продолжения» дали Гриммельсгаузену такое обилие мотивов и характерных выражений, что А. Бехтольд даже высказал предположение, что автор «Симплициссимуса» имел дело только с поздней пиратской перепечаткой и никогда не держал в руках оригинала Мошероша.

Позднее стала выясняться связь «Симплициссимуса» с другими литературными произведениями. Правда, еще в 80-х годах XIX в. Ф. Бобертаг указал на некоторую близость «Симплициссимуса» к «Франсиону» Сореля [1002], но тогда был известен лишь один немецкий перевод этого романа (1668), что делало маловероятным использование его в том же году. Лишь в 1957 г. М. Кошлиг установил существование немецкого издания «Франсиона» 1662 г. и предположил, что Гриммельсгаузен нашел в нем мотивы, послужившие для создания фигуры Юпитера, материал для парижского эпизода в «Симплициссимусе» и даже имя злодея Оливье. Прообразом Юпитера якобы послужил выведенный в романе Сореля полупомешанный поэт-педант Гортензий, которого насмешники убедили, что он избран королем Польши, а некоторые дополнительные черты дал другой персонаж – полубезумец-полушут Колие [1003]. И хотя вряд ли «Симплициссимус» в такой степени «накладывается» на роман Сореля, параллельное рассмотрение их может быть плодотворно.

Еще сложнее обстоит дело с «Дон Кихотом». В первой половине XVII в. роман Сервантеса большого интереса в Германии не возбуждал. Он появился в немецком переводе лишь в 1648 г. и заключал только первые 23 главы первого тома [1004]. Переводчик Иоахим Цезарь в предисловии противопоставляет его «книжкам о сражениях» («Schlachtbucher»). т. е. рыцарскому роману, и прежде всего «Амадису». Он характеризует «Дон Кихота» как «дурацкое произведение» («Narrenwerck») и тем самым сближает его с такими книгами, как «Смех и дело» И. Паули и «Корабль дураков» Себастьяна Брандта (1494), т. е. соотносит со старой немецкой традицией XVI в., на фоне которой он отчасти и воспринимался [1005].