Охранники уже начали тихо переговариваться, поглядывая на меня с очевидным подозрением, когда, наконец, Джейни вынырнула из лифта. Она выглядела ошеломляюще: в первую очередь поражали глаза с огромными изумительными ресницами, губы были красными, жалящими. Она плыла, как манекенщица, руки в вязаных перчатках кремового цвета спрятаны в карманах коричневого мехового пальто с большим двойным воротником, шею закутывал светло-коричневый шарф. На голове – меховая шляпка с полями, чуть сдвинутая набок. Через плечо перекинута маленькая сумочка кремового цвета.

Я прислонился к колонне. Она подошла ко мне и взглянула с задорной, прелестной улыбкой.

– Я задержалась... Мне нужно было выполнить ряд заданий мистера Дейли.

– Трахнутого Дика Дейли, – вставил я. Я сказал это негромко, но голос усилило эхо в коридоре, и охранники повернулись и взглянули на меня изумленно.

Но Джейни шокировать было не так-то легко.

– Может быть, я когда-нибудь и пересплю с ним, если только он не помолвлен, – сказала моя невеста и улыбнулась еще обворожительнее.

Она повернулась и пошла к двери, я – за ней.

Уже на улице я взял ее под руку и сказал:

– Ты меня заставила дожидаться из-за того, что я подставил тебя пару раз за эти дни?

Теперь в улыбке обнажились прелестные зубы. – Угадал. Но к тому же мне нужно было сделать кое-какую работу. И нужно было освежиться. Ведь не каждый день мы ходим в ресторан при «Бисмарке».

– Нет, конечно. Собственно, я там никогда и не был.

– А я там сто раз бывала на ланче с мистером Дейли.

– Ну и врунья ты, Джейни.

– Согласна.

На пересечении Ла-Саль и Рэндолф отель «Бисмарк», перестроенный в 1927 году на месте прежней гостиницы, господствовал над Немецким кварталом, где клубы, магазины и пароходные конторы смыкались с западной частью района Риалто-Театр. Швейцар в униформе отеля ввел нас внутрь, и мы прошли по широкой, покрытой красным ковром лестнице через просторный холл в главный обеденный зал. Мы сдали пальто в гардеробную, и Джейни без шубки оказалась еще красивее. На ней были надеты мягкая шерстяная кофта рыжего цвета с небольшим вырезом углом и белой отделкой и шелковая юбка с поясом. Она оставила на себе шарф и шляпку. Мы вошли в зал.

– Собираешься обольстить еще кого-нибудь? – прошептал я ей, идя за метрдотелем к нашему столику.

– Конечно, – ответила она громко. Потом добавила шепотом: – Но шарф и шляпка только для тебя, дорогой.

– Ты так добра ко мне.

– Знаю.

Мы сели за столик на двоих у стены и стали разглядывать помещение, пока парень в белом пиджаке наливал в стаканы воду со льдом. Стены были из орехового дерева с ручной резьбой, по обе стороны от камина висели гобелены; с потолка свисали бронзовые люстры. Но ожидал я не этого: все было слишком современным, в стиле арт-деко[15]. А в «Бергоффе», где мы с Джейни иногда обедали, было слишком суетно; он был знаменит своими свиными ножками и тушеной капустой, но не атмосферой.

Здесь я надеялся застать атмосферу старых добрых времен, а вместо этого получил немецкий модернизм. Изменилась сама идея Германии, и это отразил обеденный зал отеля «Бисмарк».

Ну что ж, я сегодня уже был в одном неординарном старосветском ресторане, и так как не каждый день ем в двух лучших заведениях, то решил себя побаловать.

Немного поболтав во время еды (мы оба заказали венский шницель с картофельными оладьями), Джейни, наконец, расслабилась и перестала скрывать свое любопытство. Видно было, что о моей новой работе она хотела услышать все и с трудом сдерживала свое нетерпение.

Но только когда она уже ела сырный торт с клубникой, я, допивая кофе, наконец заметил:

– Не думаю, что тебе понравится моя новая работа. Она ухватила кусочек торта с вилки, слегка повела плечами и улыбнулась:

– Не можешь же ты ожидать, что дядя Льюис вознесет тебя прямо на вершину. Такое делается не сразу.

– Джейни, я ведь ничего не говорил о том, что мой дядюшка даст мне работу.

Положив вилку на тарелку, она, распахнув огромные карие глаза, взглянула на меня так, что еще мгновение – и я утонул бы в них.

– Не понимаю. Ты ушел из департамента. Что еще?..

– Ты же знаешь, о чем я мечтал...

– А я знаю?

– Ну, во всяком случае, я думал, что – да, черт возьми. Будучи моей невестой, предполагается, что ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой.

Она задумалась, играя кольцом с бриллиантом.

– Я знаю, что ты всегда мечтал открыть свое дело. Но это так непрактично...

– Но это как раз то, что я собираюсь делать.

– Хочешь сказать, что собираешься быть «тайным оком»? Как Рикардо Кортес в той пьесе, что мы с тобой видели?

– Собираюсь, но вряд ли у меня будет смокинг и целый штат секретарш, как у Кортеса.

– Думаю, ни того, ни другого.

– И я не собираюсь становиться тем, чем стал уже давно. Я, какой ни на есть, сыщик. Она крошила ложечкой пирожное. – Я знал, что тебе все это не понравится, – сказал я. – Разве я сказала, что расстроена?

– Нет, но я же вижу...

– А ты не думал попросить о работе дядю Льюиса?

– Нет.

– Ну хорошо, а почему ты все-таки ушел из департамента?

– А как ты думаешь?

– Из-за того, что ты впутался в это дело с Нитти?

Я еще толком не рассказал ей всей истории... Может, стоит ей рассказать, что случилось на самом деле. Если совсем скоро она станет моей женой, я обязан ей доверять. Ей надо было рассказать обо всем этом уже несколько дней назад.

И я рассказал.

Как только я замолчал, она сердито затрясла головой.

– Они схватили тебя и даже не объяснили, что затевают! Негодяи! – Она снова тряхнула головой. – Но почему из-за этого надо уходить?

– Ты не понимаешь? Не понимаешь, почему они выхватили именно меня? Она пожала плечами.

– Думаю, из-за дела Лингла.

– Совершенно верно.

– И они ждали от тебя свидетельства в свою пользу на суде.

– Я и свидетельствовал в их пользу.

– Если бы ты давал показания, оставаясь в полиции, ты смог бы из этого что-нибудь вытянуть. Зачем же уходить и, помогая им все покрыть, ничего с этого не поиметь?

– Потому что я получил взамен лицензию на практику частного сыщика.

– Ох!

Я рассказал ей о встрече с Сермэком: это произвело на нее впечатление. Эта часть рассказа пришлась ей по душе. Тогда я рассказал о Нитти, это тоже произвело на нее впечатление, но несколько другое – она, казалось, немного испугалась. А когда я рассказал о Дэйвсе, это ей понравилось по-настоящему.

– Что с тобой происходит, Нейт? Почему ты не воспользовался преимуществами предложения Дэйвса?

– Три тысчонки за то, что я буду пасти на Выставке каких-то карманников, будут легкими деньгами. Это может сделать первый же год моего бизнеса очень успешным, даже если ни единый клиент не переступит через порог агентства.

– А ты не можешь отхватить от Дэйвса с дядей что-нибудь получше, какую-нибудь настоящую работу, в банке, или в бизнесе, или еще что-нибудь?

– Нет, и думать нечего, Джейни. Я уже в бизнесе. Я – президент детективного агентства А-1. Ты не хочешь меня поздравить?

Она без всякого выражения уставилась в центр стола, где горела свеча в серебряном светильнике в стиле деко.

– А что будет с нашим домом? Где мое место во всем этом?

– Те деньги, что я отложил, пока в банке. Я еще на них не посягал. Но думаю, годок придется подождать и поглядеть, как у меня пойдет дело. Если с заработком будет полный порядок и мне не придется нырять в заначку, мы сможем начать подыскивать дом. Ты согласна?

Она подняла на меня глаза и улыбнулась.

– Конечно. Мне хочется одного – чтобы тебе было хорошо, Нейт.

– Тогда доверься мне.

– Я верю.

– Хочешь посмотреть мой офис?

– Конечно.

– Пойдем, тут недалеко. Это около «Стандарт Клаба», за углом, но, если хочешь, я возьму такси.

– Не надо. Давай пройдемся.