Донован встал к ней так близко, что она ощущала его дыхание у себя на губах.

– Наклони голову вперед, золотце.

Он стал вынимать шпильки из ее волос, и ей показалось, что пальцы у него дрожат. Она, конечно, ошиблась: он ведь искусен в распускании женских волос. Запустив руки в ее волосы, он застонал. Еще мгновение – тяжелые светлые пряди упали на спину Виолы.

– Ты очень красивая женщина, золотце, – прошептал он и снова поцеловал ее.

Его губы странствовали по ее лицу и вниз по шее. Голова ее закинулась назад, в то время как ощущения захватывали ее все больше.

– Ляг на спину, золотце. – Она подчинилась его повелительному голосу инстинктивно, и он снял с нее панталоны.

Ветерок коснулся ее колен. Уильям дотронулся до сокровенного места и стал целовать его. Виола задохнулась от потрясения и от удовольствия, а Донован продолжал изучать ее тело так, словно дорогу на Эльдорадо. Виола корчилась и стонала от его ласк. Похоть сжигала eе.

Донован доводил ее до безумия, и она задыхалась. Он пробуждал к жизни неведомые ей прежде чувства.

– Мистер Донован, прошу вас, – шептала она.

– Да.

Взрывы экстаза повторялись у Виолы вновь и вновь. Наконец пауза позволила ей открыть глаза. Медленная волна жара поднялась к ее щекам.

– Мистер Донован, прошу вас, – умоляла она, но не могла выразить, о чем она просит.

– Ты сдаешься, ты горишь, золотце. Ты готова? – И он потерся о нее. Она закрыла глаза. Ей хотелось большего.

– Прошу вас, – повторила она. – Мистер Донован, прошу вас, возьмите меня. – Ее рука стыдливо погладила его по руке.

– Ах, золотце, против тебя ни один мужчина не устоит. – Легкий ирландский акцент смягчал его глубокий голос. Он отодвинулся, и она увидела его оснастку во всей красе и полной готовности. Она задрожала от страха и предвкушения.

Тут он открыл с легким щелканьем какую-то коробочку и что-то оттуда вынул. Момент спустя он ловко надел очень тонкую пленку на своего дружка и укрепил на месте тесемкой.

– Так вот какое французское письмо? – спросила она, не подумав, а потом покраснела так, что стала просто багровой.

Он сверкнул глазами.

– Ты догадлива, золотце. Но я предпочитаю его более старое название – кондом. И ты тоже будешь его так называть.

Виола кивнула, а Донован занял свое прежнее положение, целуя и теребя ее груди, пока она не почувствовала, что сходит с ума.

– Мистер Донован, зачем вы меня так мучаете? Прошу вас, сделайте что-нибудь.

Его фырканье походило на сдержанный стон. Он вошел в нее, стараясь держать себя в руках.

Она лежала рядом с ним, и ее дыхание постепенно выравнивалось. Его палец теребил ее сосок. Медленно тело Виолы перешло от ноющей боли к мучительной жажде большего.

– Мистер Донован, прошу вас…

– Спокойнее, золотце, спокойнее, – уговаривал он. – Не нужно портить прекрасный момент своей горячностью. – Его ирландский акцент стал явно сильнее, но Виоле хотелось от него удовлетворения, а не самообладания.

– Донован, черт возьми, шевелись же, – схватила она его за плечи.

– Золотце, я и понятия не имел, что ты умеешь выражаться так вульгарно, – протянул он.

Виола обхватила его ногами и услышала, что он застонал. Она вздохнула с облегчением, когда он вошел в нее глубже, поощряемый ее движениями и стонами. Все ее чувства обострились, поглощенные запахом кожи, звуками соблазняющего голоса, ощущением рук, обнимавших ее…

Ее бедра выгибались в отчаянном желании удовлетворения. Внезапно что-то произошло. Донован выдохнул какое-то слово на языке, которого она никогда еще не слышала, обхватил ее руками, а она радостно приняла его целиком.

– О да, – простонала Виола и потерлась носом о его плечо. Она жаждала его следующего движения. – О да, Донован.

И он начал двигаться.

– Еще, Донован, еще! Ну пожалуйста! – просила она. Пот капал с обоих, тела ударялись друг о друга.

– Ну же, ну, – умоляла она. Восторг наполнял каждую клеточку ее тела. Она утратила всякую способность артикулировать слова под влиянием чувственной страсти.

Теперь он двигался все быстрее и быстрее и наконец, запрокинув голову, закричал.

Довольная Виола тоже достигла вершин наслаждения.

Она медленно приходила в себя, почувствовав, как по ее ногам провели прохладным полотенцем, успокаивая нежную кожу. Она замурлыкала, машинально раздвинув ноги.

– Славная девочка, – промолвил его голос.

Она впервые посмотрела на того, кто держал полотенце в руке.

– Мистер Донован, что вы делаете?

– Готовлю тебя к следующей поездке, золотце.

– Следующей поездке? Когда?

– Как только ты освежишься и будешь готова, золотце.

– Сегодня вечером?

– Конечно. – Он снова обмакнул полотенце в холодную воду. – Ты меня волнуешь, и я буду наслаждаться тобой при любой возможности. А ты ожидала чего-то другого?

Виола удивилась, но не подала виду.

– Нет, сэр. – Неудивительно, что он тратит столько денег в заведении миссис Смит, раз у него такой мощный аппетит. И все же первое знакомство с ним прекрасно, как долларовая бумажка.

Она улыбнулась своим воспоминаниям и бросила быстрый взгляд на его дружка. Дружок отдыхал.

Наконец Донован бросил полотенце в тазик и отнес и то и другое в ванную. Виола перевернулась на бок, чтобы наблюдать за ним, и когда он вернулся, потянулась за простыней.

– Золотце, – остановил он ее. – Разве я велел тебе прятаться от меня?

Ее рука виновато замерла.

– Нет, сэр.

Донован откинул тонкую простыню, отчего она задрожала. Сев рядом с ней, он стал небрежно теребить пальцем ее сосок, глядя на нее. Сосок сразу же вспомнил о том, что произошло сегодня днем, и затвердел от предвкушения.

– Твои груди слишком роскошны, чтобы их прятать, золотце, – пробормотал он.

Виола молчала. Она всегда считала себя худощавой и относила к женщинам, смотреть на которых мужчинам не доставляет никакого удовольствия. Сердце у нее забилось.

– Ты будешь прикрывать себя только тем, что я тебе дам, золотце. Ты поняла? – Донован посмотрел на нее, вытворяя рукой всякие чудеса с ее пылкой плотью.

Она заморгала, не задумываясь о его словах. Они казались довольно безобидными. Очень трудно думать, когда его пальцы ласкают ее тело.

– Да, сэр, поняла.

– Славная девочка, – похвалил он и прижался к ней губами. Она задохнулась и выгнулась ему навстречу.

А Донован наслаждался ее грудями, словно только сейчас их увидел…

Уильям спокойно лежал в постели с Виолой, прислушиваясь, как она спит. Ее восхитительный задик уютно прижимался к нему, точно теплая подушка для его дружка. Луна проникала сквозь занавески и струила на Виолу свой мерцающий серебристый свет.

Он медленно погладил ее, наслаждаясь контрастом между атласной кожей и сильными, гибкими мышцами. Ей действительно удалось сцепить пятки у него на пояснице. Он сможет изучить со своей маленькой гедонисткой кое-какие неизвестные позиции, может быть, такие, о которых он и сам знает только понаслышке.

Или, может, он будет проводить недели, обучая ее самым простым методам. Брать ее так часто, что она запомнит его навсегда, за кого бы ни вышла замуж.

Он молча выругался, и гэльские фразы выразили всю его ревность к неведомому человеку. Его рука скользнула на ее грудь, принявшись ее ласкать. Она принадлежит ему, черт побери, ему.

От его прикосновений грудь у нее затвердела.

– Моя Виола. – Он оскалил зубы в улыбке, которая напоминала рычание, поцеловав ее в шею и прижимаясь губами к самой чувствительной точке.

Она задохнулась и застонала:

– Мистер Донован.

Он быстро натянул «французское письмо» и, подложив подушку ей под бедра, прошептал:

– Моя девочка, моя самая славная кобылка в мире! – И не успела она и слова сказать, как он вошел в нее.

– Донован, – простонала она еще раз.

– Моя, вся моя, – проревел он. Его выпады становились все тверже и быстрее. Разум его, приученный к дисциплине за многие годы, отбросил всякую мысль о ней с другим мужчиной. Он никогда еще не имел дела с женщиной, которая вызывала бы у него такое отчаянное неистовство, превращая его скорее в животное, чем в человека. Она принадлежит ему, по крайней мере сейчас.