— Черт вас всех возьми! Ну почему я? Я простой ученый. Я ни хрена не понимаю в политике и стараюсь держаться от нее подальше. Вначале на меня напали террористы, потом я попал под обстрел в Центре, теперь похищение и шпионские разборки. Когда это все закончится, — он нагнулся вперед и обхватил голову руками. — Зачем все это?

— Зачем? Тебе ведь Тьери все объяснил. Про черную дыру, про сейсмическую активность и прочие последствия ее прошлого появления. Про Краузе.

— Ты знаешь, что у меня была встреча с французской разведкой? — не отрывая рук от лица промычал Ник.

— Знаю. Мы в некотором смысле в этом деле партнеры.

— Все. Хватит, — Ник со стоном отчаяния откинулся на спинку кресла. — КГБ, ЦРУ, французская контрразведка… Я так больше не могу.

— А больше и не надо. Мы уже на месте, — выглянув в окно, сказала Татьяна и открыла дверь машины, которая, въехав на подсвеченную мягким светом фонарей территорию, остановилась у входа в небольшую ухоженную виллу.

Не дожидаясь, пока с крыльца спустится охранник, Ник открыл дверь машины, выбрался наружу и сделал глубокий вдох. Запах опавшей, чуть подопревшей под зимними женевскими дождями листвы ворвался в легкие, вытесняя из головы последние ошметки дурмана, оставшиеся после парализатора. Не обращая внимания на подошедшего вплотную охранника, он огляделся. Вилла была старой постройки, маленькая, врезанная в пологий склон холма, спускающегося к южному берегу Женевского озера. Плотная посадка из высоких туй, кипарисов и какого-то вечнозеленого колючего кустарника окружала ее по периметру с трех сторон, полностью скрывая происходящее на территории от посторонних взглядов. Только со стороны старинных, ручной ковки парадных ворот туйки и кустарник были аккуратно подрезаны, открывая великолепный вид на ночное Женевское озеро, в котором плескались разноцветные блики огней от дорогих отелей, стоящих на противоположном берегу. На фоне практически полной тишины эта картина зачаровывала своим спокойствием и мирной, будничной красотой. Даже не верилось, что где-то там, дальше, за чертой города располагался источник смертельной угрозы, созданный лучшими умами мира, — Большой адронный коллайдер, вокруг которого сцепились в жестокой схватке самые мощные разведки мира.

Он набрал полные легкие воздуха, задержал дыхание и, стараясь сохранить в памяти это мгновение, закрыл глаза.

— Красивый вид, не так ли, — услышал Ник позади себя знакомый голос и резко обернулся. По небольшой лестнице к нему не торопясь спускался Тьери. — Я сожалею, что вы опять попали в передрягу, но американцы в последнее время стали абсолютно непредсказуемы. Они используют довольно жесткие методы и вынуждают нас поступать так же. Спасибо нашим русским друзьям — помогли, подстраховали, а так бы беды не избежать.

— О! Встреча старых друзей, — из машины выбралась Татьяна и пересела на сидение рядом с водителем. — Ну, вы тут поболтайте, а мне еще надо подчистить концы.

Машина аккуратно развернулась на небольшой площадке у парадной лестницы и, глухо рыкнув не в меру мощным для такой малютки движком, скользнула в темноту в услужливо открывшиеся ворота.

— Пойдемте, — разведчик тронул молодого ученого за плечо. — У нас впереди еще длинная ночь.

— Вы работаете с русскими? — удивленно спросил Ник, когда они вошли внутрь.

— Мы готовы работать со всеми, для того чтобы обеспечить безопасность Франции. Русские вышли на доклад американскому Президенту. Это они провели базовый анализ расчетов и подтвердили выводы, сделанные американцами. Это они передали всю информацию по коллайдеру нам.

— Но почему вам? — спросил Ник, подымаясь по ступенькам на второй этаж.

— Потому что Франция — единственная страна в Европе, сохранившая независимость своей разведки. Разведслужбы Англии и Германии давно потеряли самостоятельность и стали придатком ЦРУ или еще какой-нибудь американской спецслужбы. А мы — нет. Мы не стали обслуживать чужие интересы. Поэтому русские и обратились к нам. Ну, еще потому, что у нас были давние хорошие контакты, к налаживанию которых приложил руку и ваш отец.

Они вошли в просторный каминный зал, выполненный в английском стиле начала прошлого века, обитый панелями из полированного красного дерева и обставленный дорогой мебелью под старину. Навстречу из глубокого кожаного кресла поднялся высокий худощавый мужчина и протянул Нику руку.

— Знакомьтесь, профессор Драгин, — представил незнакомца Тьери. — Он ведет операцию с российской стороны.

— Доктор Ривье, — Ник немного стушевался от того, что его знакомят с важным разведчиком из страны, которую он все время считал противником Франции.

— Проходите, — рукопожатие русского было крепким и каким-то сухим, как будто рука была вырезана из старого дуба. Он сделал приглашающий жест в сторону журнального столика, стоящего у камина в окружении кожаных кресел. — Нам надо многое объяснить и уточнить кое-какие детали.

— Господа, я не понимаю интереса к моей скромной персоне, — с опаской осмотрев полутемный каминный зал, Ник опустился в кресло.

— Все очень просто, — Драгин подбросил в камин несколько бревен, осторожно пошевелил их длинными металлическими щипцами и опустился в кресло напротив Ривье. — Теперь, когда доктор Ван Перрен был захвачен экотеррористами, вы руководите следующим запуском коллайдера.

— Как? Когда его захватили? — взволнованно перебил Ник русского.

— Э… Захват происходит прямо сейчас, — русский бросил небрежный взгляд на массивные старинные часы, стоящие рядом с камином. — К его дому подъедет уже знакомая вам карета скорой помощи, Ван Перрена погрузят в нее, и она двинется в сторону Лозанны и дальше в горы. По дороге на большой скорости она пробьет ограждение и свалится с обрыва. Будет большой взрыв, машина, террористы и несчастный доктор Ван Перрен полностью сгорят. Во всяком случае, так некоторое время будет думать полиция, до того момента, пока не проведет генетическую экспертизу и не выяснит, что ученого там не было.

— Это ужасно! — побледнев, воскликнул Ник. — Как вы можете так жестоко распоряжаться человеческими жизнями!

— Доктор Ривье, ситуация с последнего нашего разговора несколько изменилась, — вмешался Тьери. — Я бы даже сказал, она изменилась кардинально. Вы сейчас руководите запуском, поэтому постарайтесь воздержаться от истерик и выслушайте нас до конца.

— Но почему я? — изумился Ник.

— Так решил Ван Перрен перед тем, как выехать из дома сегодня вечером. Не без нашей помощи, конечно, — спокойно продолжил Драгин. — Он подтвердил свое решение письмом, которое находится у вас в электронной почте. Письмо скопировано всем задействованным в эксперименте, и некоторые из них уже подтвердили свое согласие. По-моему, все логично, вы ведущий физик-экспериментатор коллайдера, идея о выравнивании векторов протонных пучков ваша, сам Ван Перрен трагически погиб от рук террористов. Практически весь директорат эвакуирован из научного центра по соображениям безопасности. И со стороны ЦЕРН никаких препятствий для эксперимента не будет.

— Это ужасно! — повторил Ник, обводя всех широко открытыми от страха глазами.

— Ужасно что? — переспросил русский, с интересом посмотрев на ученого.

— То, как вы обращаетесь с Ван Перреном! То, как Татьяна хладнокровно расстреляла санитаров в скорой помощи!

— Вы так считаете? — брови Драгина поползли вверх, сделав его лицо немного печальным. — Позвольте вам кое-что объяснить, молодой человек. Первое: если бы не Татьяна, на месте Ван Перрена в горящей карете скорой помощи, рухнувшей в ущелье, были бы вы. Второе: доктор Ван Перрен был завербованным агентом ЦРУ, готовившим невиданных масштабов теракт. Те трое в скорой помощи были проплаченными американской разведкой наемными убийцами, забравшим сегодня вечером жизни троих гражданских. Все они понимали, в какой игре участвуют, и знали, что эта игра может им стоить жизни. Может быть, их несколько удивило наше столь радикальное вмешательство, но это нисколько не снимает с них ответственности за свои действия. Поэтому ни я, ни месье Тьери не считаем произошедшее ужасным, — он бросил быстрый взгляд на своего французского коллегу и, секунду помолчав, продолжил: — Хотите знать, что мы считаем ужасным? Ужасно то, что США с помощью коллайдера решили уничтожить Европу. Ужасны сотни разрушенныхевропейских городов и миллионы жизней простых европейцев, положенных на алтарь американской исключительности. Ужасно то, что для достижения своих целей Америка уже давно не считается ни с международным правом, ни с нормами человеческой морали, ни со своими обязательствами перед пусть формальными, но все еще союзниками по НАТО. Ужасно то, что США присвоили себе единоличное право определять, что такое добро и зло, кто достоин жить, а кто нет. Ужасно то, что некогда свободная и, в общем-то, демократическая страна превратилась в плутократическую диктатуру, угрожающую всему человечеству. Вот это ужасно!