Да, я это поняла, причем практически сразу. Поэтому и готова была практически на все, лишь бы перетянуть принца Ночного ужаса на нашу сторону. И будем откровенны — я понятия не имею, в чем был мой просчет. Акъяр принял вызов, явился во дворец кесаря, бросая уже собственный вызов и не мне, мы вполне мило беседовали… что пошло не так?! Где я ошиблась? Кесарь был прав, предупреждая об опасности игр с чувствами темных. Впрочем, чувства в целом никогда не были моей сильной стороной, мне в целом не следовало в это лезть. Вот только вариантов особо не было — так уж созданы мужчины, что их привязанность к семье можно уничтожить только одним способом — привязанностью к женщине. Что ж, по крайней мере я попыталась. А жизнь такая штука, что лучше сожалеть о содеянном, чем о том, что не успел сделать.

— Все так, — продолжая вытирать сочащуюся из-под его ногтей кровь, подтвердил кесарь. — И в чем-то твой просчет оказался верен — Акъяр со скандалом ушел из семьи, утратив всяческий интерес к устремлениям правящего рода и в целом к Тэнетру. Он вышел из этой весьма, до вчерашней ночи, увлекательной игры. А знаешь почему, нежная моя?

Помня все сказанное о принце Ночного Ужаса, предположила:

— У него появилась цель?

— Именно, — подтвердил кесарь, пристально глядя на меня.

Выразительно и с намеком.

— Нет… — прошептала, отказываясь верить в догадку. — Нет-нет-нет, только фанатичного темного мне сейчас и не хватало!

Тысяча дохлых гоблинов и беспрерывный Народный суд, это провал! Просто полный и абсолютный провал! И что мне делать?!

Я вскочила с постели, содрогнулась от продувшего казалось до костей ледяного ветра, вернулась, закутавшись в одеяло, села. У меня была паника. Просто паника! При этом никакого страха — за себя я не боялась совершенно, уже привыкнув к постоянной защите кесаря и чувству собственной неуязвимости в следствие этого, но, о, Великий Белый дух, борьба с Акьяром и усиление моей безопасности, во-первых, сожрет массу жизненно необходимого мне времени, а, во-вторых, жестко ограничит в передвижениях. Потому что Акьяр на «А», а значит противостоять ему в случае несомненных нападений смогут только Адрас и кесарь. Но вот на Адраса я бы сейчас рассчитывать не стала, Акьяр несомненно знает обо всех сильных и слабых сторонах брата и просчитает его на раз!

Дохлый гоблин!

— Да, в ситуации ты разобралась мгновенно, нежная моя, — кесарь осмотрел пальцы, кровотечение на которых действительно прекратилось, перевел взгляд на меня и сообщил: — Но, как и всегда, упустила важный, и во многом фактически решающий нюанс. Впрочем, в этом вся ты.

Он поднялся, прошел к выходу из пещеры и встал там, продуваемый ледяным ветром, и казалось совершенно этого не замечающий.

А я ждала приговора.

И он последовал.

— Из дворца без меня ни шагу. В те редкие моменты, когда я буду действительно занят, ты будешь находиться здесь, либо в одном из семи убежищ, к строительству которых я уже приступил.

Это конец. Это просто конец.

— Я предупреждал, нежная моя, — обернувшись и глядя на меня, напомнил император. — В любом случае ничего фатального не произойдет, это я тебе гарантирую.

— Ничего фатального?! — сорвалась на фальцет.

И я бы еще сорвалась на что-либо, но под ледяным взглядом кесаря погиб не один душевный порыв, мой постигла та же участь.

— Ладно, — нервно выдохнула, — и сколько времени вам потребуется на то, чтобы убить Акьяра?

Кесарь не ответил.

Несколько секунд ветер продолжал развевать его покрывшиеся на кончиках льдом пряди, овевать тело императора изморозью, припорашивать сорванными видимо с ближайшей снежной вершины снежинками, которые скользили по смуглой для элларов коже, не касаясь ее… Но одно движение владыки Эррадараса и снег завьюжил вихрем вокруг него, а на теле пресветлого словно из самого этого снега соткалась белоснежная рубашка, темно-серые мятые брюки сменились алебастрово-белыми, сапоги остались все того-же гранитного цвета, серый, сверкающий камзол довершил образ.

В следующее мгновение пещера истаяла, обративший нашей, уже, к гоблинам, общей спальней, в центре которой на этот раз журчал фонтан, а у окна был сервированный к завтраку стол.

— Я жду тебя, нежная моя, — произнес кесарь, направившись к нему.

Медленно поднявшись с кровати, я, все еще зябко поеживаясь после ледяной пещеры, направилась ванную, размышляя о необходимости размещения кладки прямо в постели. Как минимум стоит спрятать под матрасом несколько книг, желательно из тех что являются образовательным минимумом в Эррадарасе. В таком случае, по крайней мере, скучать не придется. С другой стороны мне в любом случае скучно не будет, в крайнем случае слетаю с Тэхарсом договариваться с орками, думаю договоримся.

После теплой ванной я завернулась в банный халат и отправилась было завтракать, когда в дверь осторожно постучали.

Кесарь, попивающий воду за столом, мгновенно поднялся и направился к двери, молча указав мне на столик. Причем дверь он не просто открыл, подойдя к ней, он вовсе скрылся за ней, прикрыв за собой.

Не то, чтобы меня расстроила перспектива завтракать в одиночестве, но мне же потом как-то полагается одеваться. И в отличие от одежды Рассветного мира в этом самостоятельное облачение представлялось мне смутно.

Завтрак был традиционным — кубики сыра белого, зеленоватого, синеватого цвета, варианты джема самых забавных расцветок, кусочки рыбы, судя по виду сырой, белые, абсолютно белые словно вареные булочки.

Я развлекала себя тем, что пробовала каждый сыр, беря маленький квадратик и макая его в очередной джем. Выходило странно, и безвкусно… есть не хотелось совершенно. Хотелось встать и заорать изо всех сил, пнуть что-либо, закрыться в ванной комнате и бить, бить, бить стену изо всех сил…

Отчаяние, в десятки, сотни, тысячи раз более жуткое, чем в момент, когда я оказалась за пологом Готмира, просто душила.

Но я справлюсь. Должна. Так что без вариантов! И без истерик. Вперед и только вперед. Не оглядываясь, не сомневаясь, не отчаиваясь.

Открывшаяся дверь вернула кесаря. Тот, пройдя через спальню, сел напротив меня, окинул взглядом горку надкушенных сырных кусочков в разноцветном желе, посмотрел на меня, усмехнулся, укоризненно покачав головой, и произнес:

— Гармония, нежная моя, во всем нужна гармония.

Он взял кусочек черного тонкого хлеба, расположил на нем кусочек сырой рыбы, полил все это темно-вишневым соусом, и подал мне. Не став возражать, попробовала, кивнула, полностью удовлетворившись вкусом, и прожевав, спросила:

— Что вы намерены делать далее?

— Собрал военный совет, — задумчиво ответил император, создавая бутерброд, подобный тому который сделал для меня. — Поэтому до середины дня ты можешь передвигаться по дворцу совершенно свободно, в императорской канцелярии тебя уже ожидают. Понимаю, что ты привыкла иметь возможность управления на местах, но до решения возникшей проблемы это не представляется возможным.

Далее завтрак протекал в полном молчании. Кесарь ел быстро, явно торопясь, мне следовало бы поторопиться тоже, но я все не знала, как бы сформулировать вопрос… к счастью не пришлось.

— Просто скажи «рабыни», — несколько раздраженно произнес Араэден.

— Рабыни! — громко сказала я.

Тот час же открылась дверь и совершенно бесшумно явилось человек пятьдесят.

Молча посмотрела на кесаря. Тот, невозмутимо сообщил:

— Пятьдесят пять рабынь.

Вновь переведя взгляд на девушек, исключительно из вредности пересчитала — сорок девять. Сорок девять запуганных, бледных, местами, в смысле ладонями подрагивающих.

— Так, я не поняла, — произнесла пересчитывая повторно, — почему недобор? Где еще шестеро?

Рабыни дрогнули.

Я же вдруг вспомнила сказанное Тэхарсом «Полетят головы», и медленно, очень медленно повернулась к кесарю. Его императорское владычество продолжал совершенно невозмутимо завтракать, совершенно и полностью игнорируя мой взгляд. Я продолжала смотреть. Он молчать. Я понимала, что предъявляю сейчас претензии к тому, кто не принимал их на свой счет в принципе, считая себя истиной в последней инстанции, и все же…