— Виктор — чиновник устало вытер лысину платком — На пару слов.

Мы зашли в номер, сели в кресла. Марков щелкнул зажигалкой, закурил. Я поморщился. И ведь ничего не сделаешь — курить в номерах тут норма. Как и в ресторанах. Везде стоят пепельницы, курильщикам полное раздолье.

— Что-то случилось? — я открыл бутылку с минералкой, налил воды в два стакана.

— Случилось — вздохнул Марков, принимая от меня стакан — Ты зачем австрийцам райдер свой выслал?

Чиновник достал из внутреннего кармана вчетверо сложенный лист бумаги. Точнее несколько листов.

— Я когда это увидел… у меня глаза на лоб полезли. Еле уговорил не поднимать скандала.

— А в чем скандал?

— Вот — Марков пошелестел документами — Пункт 36. Организаторы должны обеспечить наличие в гримерных помещениях артистов двух ваз с конфетами M&M. Если среди них будет хоть одна коричневая конфета, организаторы теряют права на шоу, с полной компенсацией всей группе. Скажи. Ты с ума сошел?? Хорошо, что австрийцы приняли это за шутку.

— Это не шутка.

— Тогда что? — Марков резким движением затушил недокуренную сигарету — Витя, ты же комсомолец, советский человек. Ведь это даже не барство, а бред. «Ешь ананасы, рябчиков жуй…»

— Я сделал это вполне сознательно.

— Тем тебе хуже. А если бы райдер дошел до Григория Васильевича? Или еще хуже, до Суслова?

— Я бы им объяснил — я спокойно глотнул минералки — Что мы планируем много гастролировать по миру. Причем я думаю над серьезными сценическими спецэффектами. Например, в ходе некоторых песен специальные газовые баллоны будут выпускать пламенные факелы.

Глаза Маркова округлились.

— Техническая подготовка к выступлению становится очень сложной, наш американский продюсер подсчитал, что для гастролей по Штатам нам понадобится минимум три трейлера! И мне требуется, чтобы организаторы внимательно читали весь райдер. Посмотрите, например, 17-й пункт. Там сказано, что «на пространстве в шесть метров должны быть равномерно расположены десять розеток на девятнадцать ампер». Так вот, отсутствие коричневых M&M's говорит о том, что организаторы внимательно читали весь райдер. А это значит, что концерт пройдет так, как мы планировали. Без срывов и безопасно.

Чиновник обалдело покачал головой.

— Ну ты даешь… Если все так… Тогда ладно.

— Вить, вот, надень — в гримерку зашел Леха и протянул мне черную повязку. Я автоматически взял ее и начал крутить в руках. Позади моего кресла стояла наш стилист Света и вносила лаком последние штрихи в мою шевелюру. В зеркале гримерки отражался стройный, широкоплечий парень в белых джинсах и белом пиджаке, надетом на черную шелковую футболку. Майка была вышита огромными красными звездами. Все очень стильно и необычно. Должно произвести впечатление даже на взыскательную западную публику. Черная повязка в мой образ ну никак не вписывалась:

— Что это?

— Руководство велело всем нацепить — Леха показал повязку на правом рукаве своего пиджака — Типа скорбим вместе с американцами. Они все на прием заявились с повязками. Я выглядывал из-за кулис.

— А я не скорблю — я бросил повязку на пол и под одобряющим взглядом Светы прошелся по гримерке. Вроде все сидит хорошо, нигде ничего не мнется.

— Да, брось, Вить — «звездочки» уже согласились, Львова прикрепит им повязку на рукава платьев — «Мамонт» наклонился и поднял скорбный атрибут.

— Еще раз. Я не скорблю. И своей группе не дам. Ты знаешь, где Романов?

— Сейчас спрошу Вячеслава — Леха вышел, а я тяжело вздохнул. Предстоит битва.

Через пять минут переговоров по рации, сотрудник 9-ки проводил нас в отдельный кабинет, где Романов повязывал сам себе под смокинг черную бабочку. Рядом стоял помощник в военной форме военных связистов, в кресле сидел курил Пельше.

— Ну что там у тебя, только быстро — бабочка у Романова никак не хотела повязываться.

— Образ солистов группы утвержден еще в Москве — я набычился — Мы семь кругов ада прошли прежде чем нам все согласовали. Теперь требуют нацепить вот это.

Я кинул на стол перед Романовым повязку.

— Ну и в чем проблема? Я тоже ее надену. Арвид Янович ваша где?

— В мусорке — Пельше выпустил вверх длинную струю табачного дыма.

— Даже так? — Романов внимательно посмотрел на старика — В чем же дело? Мы же дали согласие.

— Это Черненко дал свое согласие. Без обсуждения. Переговоры еще не начались, а мы уже прогнулись перед американцами.

— Ты тоже так думаешь? — Генеральный повернулся ко мне.

— Да, думаю. — Я с вызовом посмотрел на Романова — Бжезинский был редкостной сволочью. Русофобом и ярым антисоветчиком. На его совести если не военные преступления, то уж точно многочисленные попытки их организовать и спланировать.

— О мертвых либо хорошо, либо ничего — Романов покачал головой — Хватит сводить счеты с трупами.

— Правильно поговорка звучит так — я уселся рядом с Пельше на стул — О мертвых либо хорошо, либо ничего кроме правды. А правда заключается в том, что все мы станем жить безопаснее после его смерти. Земля ему стекловатой. Именно такие фанатики-антисоветчики нажимают ядерную кнопку и начинают атомную войну.

Романов покосился на помощника, к руке которого был пристегнут черный пластиковый чемоданчик. После того, как айфон оказался в руках Пельше и Веверса работы по системе «Казбек» были ускорены. Похоже, что офицер в форме связистов как раз и отвечает за ядерные коды запуска ракет, которые находятся вот в этом простом дипломате из дешевого пластика. Интересно, а как он работает в Австрии? Нужны же специальные радиоантенны. Или он еще не доведен и его и взяли сюда, чтобы проверить работу так сказать в боевых условиях? Надеюсь у Устинова, что остался в СССР «на хозяйстве» и в отсутствие Романова замещает его посту главы Политбюро, тоже есть такой же чемоданчик. То, что у Устинова есть твердая рука, которая если что — не дрогнет — я знал точно.

— Что же делать? — Генеральный, наконец, закончил с бабочкой и стал как и я десять минут назад, вертеть в руках черную повязку — Черненко, конечно, поторопился с этим решением. С другой стороны злить американцев не хочется.

— Сейчас они на нас наденут повязки, потом скажут — ваши песни слишком веселые. Меняйте репертуар. А там дело и до договора дойдет… Нельзя прогибаться. Хотят сами «скорбеть» — пусть. Но нам пусть не указывают. Да и австрийцы, я думаю, не в восторге.

Я посмотрел на Пельше, ожидая поддержки, тот согласно кивнул.

— Хорошо — Романов вздохнул и бросил повязку в корзинку — Поставим себя с самого начала жестко. А Черненко …пусть в гостинице останется. Скажем, что он неважно себя чувствует.

Я мысленно потер руки. Ага… из-за Бжезинского переволновался. Нет, ну отлично получилось! Романов все больше и больше дистанцируется от старой гвардии. Еще полгодика и он жестко почистит Политбюро от людей Брежнева. Все эти «кремлевские старцы» — Сусловы, Черненки, покойный Громыко — только тормозили развитие страны. Пора прибраться в доме. Избавиться от хлама.

— Слышал новый анекдот? — на обратном пути в гримерку Леха ткнул меня локтем в бок — Про еврейскую эмиграцию, что разрешил Романов.

— Нет — я мысленно прогонял слова новой песни. Облажаться нельзя, в слушателях и зрителях сам президент США.

— В Москву приезжает иностранная делегация — «мамонт» оживился — Ей надо показать, как все у нас хорошо. Дали объявление, что в продмаге будут продавать черную икру по 50 коп килограмм. Ну, с утра набежала дикая очередь, несмотря на мороз.

Но икры то никакой нет, надо что-то делать. Вышел секретарь райкома в окружении милиции, объявляет: «Евреи выходят из очереди и уходят» Ну, евреи ушли. Очередь стоит. Через час секретарь райкома объявляет: «Иногородние — на выход»; еще через час — «Беспартийным не продаем» и так далее. Наконец к 11 часам вечера у магазина остался один человек — ветеран войны, член партии, инвалид, ударник производства, из рабочих, русский, прописан на Тверской, не разведен, не был, не состоял, не привлекался, фамилия Иванов.