— Марусик, может, перестанешь загадками говорить и объяснишь, с чего беситься начала? — Лера, наконец, решила, что лучшая защита — это нападение.

— Ты глаза разуй, идиотка, — шипела Мари.

Мужчины лишь ухмылялись, слушая перепалку девушек. Все они уже успели прилично выпить, как отметила про себя Марисса. И алкоголь вкупе с похотью делал их еще более опасными.

"Что делать? Лерку и Несика спасать надо. От этих типов добра ждать не приходиться. Меня он теперь точно уже не отпустит. Вон как смотрит. Как Том на Джерри", — но в голову, как назло ничего существенного не приходило.

— Ладно, мальчики. Нам с девочками уже пора. Приятно было пообщаться, — Мари решила, что это лучший способ заставить мужчин открыть карты.

Ринар рассмеялся.

— Ну, Марисса. Ты, вроде, дурой никогда не была. И подружки твои сами сюда пришли, их никто силой не тащил. Зачем так торопиться?

— Потому, что дурой никогда не была.

Рен покачал головой.

— Мари, вы пришли сюда с определенной целью. Я и мои люди — не мальчики. Все все отлично понимают. Чего ты дергаться начала?

Что-то объяснять ему сейчас было бесполезно. Это Мари четко осознавала. Так же как и то, что у него есть повод злиться на нее. Конечно, это его точка зрения. Но она была, и его в этом не переубедить.

— А пописать сходить можно? А то законы физики дают о себе знать.

Рен кивнул Мари, а затем Тушкану. Марисса, стараясь изобразить уверенную походку, направилась к двери. Костя шел за ней следом. Остановившись у дамской комнаты, она развернулась. Тушкан наступал ей на пятки.

— Костик, ты чего? За уши подержать хочешь?

— Давай по быстрому, — буркнул Тушкан.

— Ну, это как получиться, Костенька. Наша милиция нас бережет? — улыбнулась Мари во все тридцать с гаком.

— А те прикольно еще?

— Да нет, Кость, не прикольно. — Мари скрылась за дверью с буквой "Ж".

Инстинкт самосохранения подсказывал Мариссе, что ее первый порыв бежать со всех ног — это был идеальный вариант: "Может быть так и сделать? Все кинуться меня отлавливать, а про Несс и Лерку забудут. Надеюсь, девчонкам хватит ума смотаться и затаиться. Ну, хотя бы, пока они меня не поймают и не забудут про них", — Мари оставалось придумать, как воплотить ее план в жизнь. Окна в туалете не было — три кабинки и три раковины. Она удивлялась терпению Кости. Все обследовала, даже водичкой в лицо холодненькой поплескала. "Уломаю или нет? Ладно, надо попробовать, тут уже без вариантов", — Марисса выплыла нежной павой. Костя стоял и дымил. Интересно, какую по счету?

— Кость, ты хороший парень. Я знаю. Отпусти меня, а? Ну, пожалуйста. Я тебя очень прошу. Будь человеком.

— Ты че? Совсем крышак съехал? Нормально так придумала! Ты хотя бы представляешь, что он сделает, если я скажу, что про. л тебя? Давай двигай. Все, без базаров.

По дороге он тронул ее за плечо:

— Ты, это… Слышь. Поосторожней с ним. Он с тех пор, как ты уехала, вообще зверем стал. И до этого бешеный, а теперь…, - Костя многозначительно махнул рукой.

Марисса вернулась на старое место. В мозгу всплыли картинки: стоять, сидеть, к ноге. Как дрессированная собачка.

Мари опять забилась в угол. Подальше от него. Нет, уже не спрятаться, не скрыться. Опять темный взгляд, выжигающий насквозь. "Ну, давай, скажи, какую судьбу ты мне предрешил? Только девчонок не трогай, они не виноваты ни в чем".

Лера и Несс затихли. Мари не знала, что тут происходило в ее отсутствие, но только они, похоже, начали осознавать, что это все хорошо не закончиться.

Так как девушки сидели притихшие, испуганные, и развлекать их явно не собирались, мужчины заскучали.

— Поехали в гостиницу, — распорядился Рен.

Глава 2

Девушек вывели и распределили по машинам, которые стояли на стоянке недалеко от входа в клуб. Три больших черных внедорожника агрессивно урчали своими мощными движками, освещая галогеновыми фарами мокрый асфальт и серые унылые здания. Марисса оглянулась на подружек: Несс и Лера как-то обмерли, стали смирные и послушные. Они даже сопротивляться не собирались. Мариссу это больше всего бесило: всегда надо бороться до последнего, бороться, даже если все предопределено. "Без вас мне будет легче, ну давайте, сделайте что-нибудь", — мысленно умоляла их Мари. Надеялась она напрасно. Они покорно сели в машины, пугливо таращась на своих похитителей. Дверцы бесшумно захлопнулись, и машины покатили по улицам периферийного центра.

Марисса сидела на заднем сидении рядом с Реном. Чаще он ездил с водителем, чтобы спокойно решать свои дела по мобильному или копаясь в ноуте. Мариссе больше нравилось, когда он вел машину сам. Она вспоминала, как сидела возле него на переднем сидении авто, когда они ездили в "Кленовую рощу" или на дачу к Алексу. Сильные и одновременно нежные руки на руле, красивые, с длинными пальцами, четкие уверенные движения. Впрочем, все, что он делал, все его действия отличались какой-то легкостью и непринужденностью. Какой-то кошачьей грацией, что ли. Нет, скорее очарованием дикого зверя, хищника.

Ринар поглядывал на Мари, хмурился. Под темнотой его глаз, острым, проникающим в самую душу взглядом девушка чувствовала себя неуютно. Ей было страшно. За себя, но больше за Несс и Леру.

Мысли в голове Мариссы метались, обгоняя одна другую: "Я что-то должна сделать, но что? Как выручить девочек из этой гребаной ситуации, в которую они попали по своей же глупости. Все Лерка со своей авантюрной жилкой и любовью к халяве. Я догадывалась, что рано или поздно она вляпается во что-то подобное, но вот чтоб так. Еще и Несс втянула в историю. Ну, о чем она думала, подсаживаясь к группе брутальных дядечек? Да у них на лбу крупными буквами высвечивается — бандюги. Но это все лирика. А делать-то что?" — если бы Мари знала. В голову не приходило ни одной мало-мальски приличной идеи: убежать не удастся, пройденный этап. "На жалость и альтруизм рассчитывать было бы глупо. Но что-то попытаться сделать было все-таки нужно. Нельзя же просто так: как коровы на бойню", — терзалась Мари.

Машины въехали во двор небольшой гостиницы. Несс и Леру вытащили из машины. Марисса выскользнула сама, не дожидаясь призывов к действию. Если она сейчас что-то срочно не придумает, потом будет поздно — нервы девушки были на пределе. Повинуясь внезапному порыву, она рванула к Ринару. Положив ладошки ему на грудь и пристально глядя в глаза, начала свой речитатив.

— Рен, Рен, отпусти их, пожалуйста, ну отпусти. Ну что тебе с этого? Зачем? Они же ничего тебе не сделали, они не виноваты. Ты злишься на меня, знаю, злишься. Возьми меня, делай что хочешь, только их отпусти.

Это непроницаемое выражение, ледяной взгляд. Его глаза, цвета темного шоколада в минуты ярости становились совсем черными. Было страшно потеряться в их глубине. Лед и пламя, холодная ярость. Это было хуже всего. "Как через это пробиться, как достучаться до него. Ну, осталось же в нем хоть что-то человеческое?" — лихорадочно соображала девушка.

— Ринар, ну Ринар, — голос Мариссы срывался от переполняющих ее эмоций. Она пыталась подавить всхлипы: "Только не истерить, не паниковать. Тогда все пропало. Он же стоит, слушает. Значит не все еще потеряно. Хоть и смотрит как на щенка, который скулит у его ног и непонятно чего хочет".

— Ну, чего ты добиваешься? Я все сделаю. Хочешь, я буду твоей игрушкой, твоей рабыней, твоей вещью? Я буду послушной, очень послушной. Правда. Я буду выполнять все твои приказы, слова не скажу. Все, все что хочешь. Только отпусти девочек. Пожалуйста, ну пожалуйста. Умоляю.

Мариссу душили рыдания: "А что, если ему все это не нужно, если он потерял ко мне уже всякий интерес и хочет лишь одного — отомстить. Такие, как он, не прощают. Я бросила его. Наверно ни одной женщине, которые когда-либо у него были, даже в голову это не приходило. Обычно бросал он. Даже не бросал, просто забывал, как о надоевшей вещи. Я же ушла, даже не обернувшись. Но он сам мне это позволил. Мы договорились. Он обещал отпустить и сдержал слово. Я не взяла ничего из того, что он покупал или дарил, проигнорировав пачку денег, которую он пренебрежительно бросил мне, как бы за услуги. Пытаясь унизить. Я ушла, нет, даже не уходила. Я бежала, летела, летела на крыльях вновь обретенной свободы. И никогда больше не пыталась его увидеть, выкинула его из головы, постаралась все забыть. Я долго выкладывала стену вокруг воспоминаний этого кусочка моей жизни кирпичик за кирпичиком. Этой безумной, дикой истории, которая со мной произошла. Чего мне это стоило, чтобы вернуться опять к нормальной жизни. Стараться не думать об этом кошмаре. Не думать о нем. Пренебрежение к его царственной особе. Это хуже, чем преступление против человечества. Какое наказание он определит мне? Неужели моя сестричка, пребывающая в святой наивности, понесет кару за мои грехи. Что я еще могу? Мне больше нечего предложить ему. Нечем откупиться. У меня ничего нет. Больше ничего уже нет".