– Миссис Берд, бабушка сказала, вы с сестрой проведете с ней весь сезон.

– Да, она необычайно добра к нам.

У юной леди, которой еще не исполнилось и двадцати лет, были темно-каштановые волосы и глаза такого же цвета, как у брата. Но если выражение ее лица говорило о невинности и открытости миру, то облик герцога был сдержанным и суровым. Взглянув на Люка, Розамунда почувствовала смущение и тревогу.

– Бабушка добра только к тем, кто этого заслуживает. Уверена, вы об этом знаете. Я жду не дождусь, когда она, наконец, оттаскает Августину Фелпс и ее несносного барона за уши. Просто чудо, что это не случилось до сих пор. Думаю, она просто не хочет даже намека на скандал перед венчанием.

В одном все Сент-Обины были удивительно схожи: они говорили то, что думали, и терпеть не могли глупцов. Розе хотелось бы, чтобы она могла позволить себе то же самое. Однако дни, когда она могла беседовать с кем-либо, не обдумывая каждое слово, давно уже канули в Лету.

– Вы когда-нибудь были в Лондоне?

– Нет, никогда, леди Мэдлин. – Розамунда понимала, что столь странный ответ требовал разъяснения, но не хотела говорить об этом.

– Пожалуйста, называйте меня просто Мэдлин. И, надеюсь, вы мне тоже разрешите обходиться без лишних формальностей.

– Конечно, если хотите, – тихо ответила Розамунда.

Яхта немного накренилась на левый борт, когда отходила от пристани, и ветер почти сразу надул паруса. Три матроса сворачивали швартовы.

– Вы прекрасно проведете время, когда уедете в Лондон вместе с бабушкой и остальными дамами. Обязательно заставьте брата показать вам достопримечательности, в первую очередь Тауэр. И пусть он сводит вас в театр. Но больше всего мне нравится Воксхолл ночью. Это потрясающе. Вы должны делать все, что положено – есть клубнику, запивая ее шампанским, и танцевать под звездами и фонарями, стоящими между деревьями.

– Я и не думала, что его светлость тоже поедет.

– Обязательно! Люк никогда не живет в сельских поместьях долго. Это возвращает его… В общем, он предпочитает город. Кроме того, Ата нигде не остается надолго без него, – сообщила Мэдлин.

Питер Мэллори, лорд Лэндри, подошел к невесте, обнял ее и закружил по палубе, позабыв о приличиях. Юная леди засмеялась, и ее счастливое лицо заставило Розамунду грустно улыбнуться.

Лорд Лэндри отбросил со лба вспотевшие волосы и снова нахлобучил на голову старую соломенную шляпу.

– Я здесь делаю всю работу. Неужели так будет всегда после свадьбы? Скажи. Я должен знать, что меня ждет!

Мэдлин с напускной скромностью подняла глаза на будущего супруга.

– Думаю, что да. Миссис Берд как раз объясняла мне, как важно для супружеского счастья с самого начала установить основные правила. – Мэдлин покосилась на Розамунду и подмигнула ей. – Первое из них заключается в том, что мужчина обязан трудиться целый день, а дама – прогуливаться вокруг, играя роль нежного цветка, чтобы мужчина чувствовал себя сильным и обязанным ее защищать.

Лорд Лэндри захохотал.

– Насколько я понимаю, твой брат запретил тебе лазать на мачту и помогать матросам ставить паруса. Не волнуйся, дорогая. После свадьбы тебе не придется бездельничать.

Мэдлин надула губки.

– Люк сказал мне, что единственный мужчина, которому я должна подчиняться, – это он. Он уже сто раз повторял, что я должна немедленно вернуться домой, если ты будешь заставлять меня делать то, что мне не нравится.

– Вот еще новости! Негодяй думает, что он по-прежнему мой командир. Ну ничего, скоро я положу этому конец.

Лорд Сент-Обин возник из ниоткуда и, лениво растягивая слова, сказал:

– Ты никогда не сделаешь ничего такого, что заставило бы ее уехать, если будешь точно знать, что тебя ждет.

Лорд Лэндри закатил глаза.

– Я бы лучше еще раз схватился с французами, чем столкнулся с излишне заботливым братом.

– А я всегда был убежден, что брак превращает нормальных людей в грубых животных. Осмелюсь предположить, что миссис Берд со мной согласится. – Люк покосился на молчащую Розамунду, но потом снова повернулся к товарищу. – Остается надеяться, что ты исключение.

– Ну, поскольку я один с охотой ожидаю свою судьбу, надеюсь, ты по крайней мере мне посочувствуешь.

Герцог фыркнул.

– Я протащу тебя под килем и утоплю, если ты не сделаешь мою сестру безумно счастливой. Можешь заказывать себе могильный камень уже сейчас – позже у тебя не будет на это времени.

Розамунда опустила голову, чтобы скрыть улыбку. Интересно, почему он так циничен, когда речь идет о семейных отношениях? Это у нее есть все основания не испытывать теплых чувств к супружеству, но Люк, пожалуй, ее переплюнул.

– Власть укорачивает память, – изрек лорд Лэндри и покачал головой. – Как, однако, быстро некоторые индивиды забывают о братских узах. Разве не я без колебаний присоединился к тебе, когда ты неожиданно решил, что уйти в море и участвовать в жестоких сражениях – именно то, что больше всего выведет из равновесия твоего отца?

Розамунда замерла. Ей не надо было видеть лицо герцога, чтобы понять: его друг переступил черту. Возможно лорд Лэндри мог говорить так с герцогом с глазу на глаз, но в присутствии гостей…

– На самом деле, – спокойно ответил Люк, но его голос мог заморозить насмерть, – ты, как всегда, все переиначил, для собственного удобства. Если ты как следует постараешься, то обязательно вспомнишь – мой отец спал и видел, чтобы я отбыл на войну. Только он почему-то видел меня в конной гвардии. Хотя, полагаю, ему было абсолютно все равно, где я буду служить, на суше или на море. Если бы вы с Роули пили меньше сивухи, то ни за что не стали бы прятаться вместе со мной на борту первого же корабля, направляющегося в бой.

Наступила тишина. Слышался только плеск воды и скрип такелажа.

Молчание нарушила Мэдлин:

– Я думаю, у каждого из нас судьба могла сложиться иначе. Меня, например, отправили в школу мисс Доулфул…

– В школу мисс Дилфорд, – уточнил Люк.

– Ну да, в школу мисс Дилфорд для молодых леди. По-моему, папа считал, что тебе надо многому научиться, а мне получать ежедневную дозу проповедей, вышивания и ужасных уроков игры на фортепиано.

– Мне даже думать не хочется, – сухо сказал Люк, – сколько денег было выброшено на ветер.

– Я предпочла бы слушать пушечную канонаду вместе с вами.

Ветер трепал волосы герцога, обрамляя густыми черными локонами его угловатое суровое лицо. Он не обращал внимания на Розамунду, и она почувствовала неловкость – никому не нравится быть лишним. Беседу прервал вопль одного из матросов.

– Проклятие! Роули ведет нас на мель! – воскликнул Люк и поспешил к рулевому.

Мэдлин тихо заговорила с женихом, словно не замечая стоящую рядом Розамунду.

– Ты должен быть с ним добр, Питер. Отец всегда насмехался над ним, говорил, что он слабый и бесхребетный человек, вечно витающий в облаках. Я отлично помню, хотя была совсем маленькой, как Люк исчез вместе с вами. Отец стремился уничтожить в нем поэта, сделать суровым и грубым.

– А как к этому относилась ваша мать?

– Я не помню! – Мэдлин побледнела. – По-моему, она всегда была очень тихой и спокойной.

– Правда? – улыбнулся лорд Лэндри. – Совсем как ты, моя дорогая! – И он звонко чмокнул невесту в нос.

Та шутливо оттолкнула его и снова заулыбалась.

Розамунда отошла от счастливых влюбленных, чувствуя себя неуютно. Их беседа стала слишком личной. Да и вообще с самого начала прогулки она ощущала себя не в своей тарелке. Она не принадлежала к этому кругу. Строго говоря, она вообще ни к какому кругу не принадлежала и нигде не была нужна. И это было хуже всего. Юной девушкой она точно знала, какое место занимает в этом мире, но став взрослой, поняла, что благополучие и безопасность всего лишь иллюзии.

Розамунда прошлась по палубе и села на неизвестно откуда взявшийся здесь стул. Люк Сент-Обин стоял у штурвала, молчаливый и собранный. Рядом с ним находился мистер Браун. Роза задумчиво уставилась на пенные шапки небольших волн, сверкающие на солнце.