Я знаю, что ухаживал решительно. Я знаю, что после нескольких месяцев проверки её, проверки себя и, наконец, сдачи, я выложился на полную катушку. Я знаю, что мы прошли путь от нуля до шестидесяти после стольких отрицаний, навёрстывая упущенное время, но это был единственный способ, который я знал.

Это был единственный способ, который я хотел, должен был любить её.

Аврора, она заставила сорок лет одиночества исчезнуть в мгновение ока.

Почему бы мне не принять солнечный свет после всей этой тьмы?

Почему бы мне не провести с ней все свои дни, держась за вечность?

И теперь я могу.

Она сказала "да".

Я никогда не чувствовал себя более счастливым, более умиротворённым, более радостным по поводу нашего мира и будущего, чем в тот момент.

Риск окупился.

У меня есть моя королева.

— За тебя, Аксель, — говорит Майя, прочищая горло. — Ты нашёл свой второй шанс, ты обрёл покой. Пусть ты всегда будешь держаться за него, за неё, вечно. — Затем она смотрит на Аврору с искоркой в глазах. — И ты, Аврора. Я сразу поняла, что ты должна быть в этом доме. Я знала, что ты создана для этой работы, потому что я знала, что у тебя как раз то количество нахальства и красоты, которое может проникнуть в сердце Акселя. Я знала, что ты будешь не только прекрасной няней для девочек, но и встряхнёшь всё вокруг, встряхнёшь этого короля, поможешь ему найти свой путь. И именно это ты и сделала.

Я поднимаю бровь, одновременно очарованный и удивлённый. — Ты пыталась играть в сватовство?

— Я не пыталась, дорогой племянник. Это сработало. — Она поднимает подбородок, всегда аристократка. — И я бы хотела получить за это все заслуги.

Аврора закатывает глаза, но краснеет. — Раз уж ты собираешься стать моей тётей и свекровью, то можешь получить все заслуги, какие захочешь. Я знаю, на чьей стороне я должна оставаться.

— Ты очень мудрая девушка, — говорит Майя. — Добро пожаловать в семью.

Мы все дружно поднимаем бокалы, и я смотрю в глубокие карие глаза Авроры, пока она делает глоток.

Добро пожаловать в семью, — думаю я. Добро пожаловать в нашу совершенно новую жизнь.

— Итак, теперь, когда это произошло, — говорю я им, — теперь, когда Аврора навсегда станет частью нашей жизни, я думаю, что завтра мы должны навестить маму. Все мы.

Стелла кивает. — У меня вылет во второй половине дня, я могу сделать это утром. — Она смотрит на Майю. — Что ты думаешь? Думаешь, это хорошая идея?

— Это хорошая идея, прежде всего, — говорит Майя. — Я позвоню медсёстрам утром и узнаю, как она. Но если ничего не получится, тогда мы попробуем ещё раз. — Она кладёт свою руку на мою руку. — Я знаю, ты думаешь, что твоя мама не знает о твоём присутствии или ей всё равно, но я обещаю тебе, что чем чаще ты будешь навещать её, тем лучше будет. Для тебя. Она может чувствовать любовь, даже если не знает, кто ты, а для тебя никогда не поздно начать восстанавливать отношения. И если ты сможешь начать с Авророй рядом, я думаю, это изменит всё к лучшему.

Я киваю, допивая оставшийся бокал, позволяя ему дойти до моего сердца. В этом мире вторых шансов я обязан дать нашим отношениям ещё один шанс, как для себя, так и для мамы.

Внезапно нас прерывает визг поросёнка, и Майя ехидно замечает, как Стелла вскакивает, едва не расплескав шампанское.

— Я пойду проверю девочек, — говорит Майя, и когда Аврора собирается сделать это, Майя протягивает руку, чтобы остановить её. — Вам с Акселем нужно побыть наедине, чтобы всё обдумать. — Она дёргает головой в сторону двери. — Пойдём, Стелла, поможешь мне окружить этих монстров.

Они выходят из комнаты, а я поворачиваюсь к Авроре, обхватывая её руками за талию. — Ты слышала? Нам нужно побыть наедине.

Аврора улыбается, эта улыбка всё ещё пытается поставить меня на колени. — Мне всегда не помешает побыть с тобой наедине.

Я наклоняюсь и нежно целую её, сначала осторожно, потом, когда её рот открывается навстречу моему, тёплый и сочный, я чувствую, как меня охватывает непреодолимое желание, мои руки обхватывают её спину и притягивают её к себе. — Давай, — шепчу я ей в губы. — Пойдём, завершим эту помолвку.

Она покусывает мою нижнюю губу, слегка потягивая. — Я не уверена, что это так работает.

— Это работает, когда ты пытаешься сделать ребёнка, — напоминаю я ей. — Тик-так.

Она отстраняется и шлёпает меня по груди. — Говори за себя, старик! — усмехается она. — Я здесь молодая и плодовитая.

— Ну, тогда у меня не так много времени, не так ли? — говорю я, хватаясь за сердце. — Это старое сердце может отказать в любой момент.

Она забавно качает головой и смеётся. — Ты такой придурок; ты знал это о себе? Из короля мудаков в короля придурков.

Я хватаю её за руку. — Как насчёт "Король оттрахающий тебя по полной"?

Прежде чем она успевает запротестовать, я вытаскиваю её из гостиной и поднимаюсь по лестнице в мою — нашу — спальню.

Я закрываю за нами дверь, запираю её, а затем начинаю раздеваться.

— Вау, — говорит она, глядя, как я раздеваюсь, и её взгляд задерживается на моём члене, твёрдом и готовом к работе. — Ты действительно не теряешь времени.

— Довольно энергичный для старика, — говорю я, предлагая ей раздеться. Я бы и сам это сделал, но у меня есть дурная привычка рвать вещи, особенно эти её милые блузки.

— Мне кажется, ты только что придумал каламбур на тему песни Offspring и даже понятия не имеешь, — говорит она, давясь от смеха. (прим. пер. — в оригинале фраза Акселя звучит так: "pretty spry for an old guy", что напомнило Авроре строчку из песни Offspring «Pretty Fly» — "pretty fly for a white guy".)

— У меня есть идеи. Разденься, мать твою.

— Да, Ваше Величество.

Она выходит из брюк, в считанные секунды снимает рубашку, затем медленно расстёгивает кружевной лифчик и трусики, демонстративно отбрасывая их в сторону.

У меня есть долгая минута, чтобы насладиться ею.

У Авроры прекрасное тело. Изогнутые бедра, великолепные сиськи, кожа, как крем. Тело, которое я знаю лучше, чем своё собственное. Я трогал, облизывал и пробовал на вкус каждую её частичку, пока её кожа не отпечаталась в моём сердце. Я не могу перестать хотеть её. Я не могу поверить в свою удачу.

Она одаривает меня лукавой улыбкой, её глаза пляшут от нетерпения, а затем садится на кровать.

Я следую за ней, пробираясь по ней, пока не оказываюсь между её пышных ног, и она смотрит на меня большими карими глазами. Я протягиваю руку и смахиваю прядь шелковистых волос с её лица, обхватив её челюсть, глядя ей в глаза. Мне кажется, что я вижу в них её сердце.

— Не могу поверить, что ты станешь моей женой, моей королевой, — умудряюсь сказать я, чувствуя себя так, словно меня в любую минуту могут свалить набок сегодняшние эмоции.

Она смотрит на меня сквозь свои длинные тёмные ресницы, и я чувствую, как жар в моей груди усиливается. Её обычно дерзкое выражение лица смягчается, и её внезапная нежность совершенно обезоруживает.

Затем появляется её фирменная нахальная ухмылка, и она тянется вниз, её ладонь скользит по моему животу, пока не захватывает край моего члена, твёрдого и жёсткого, как цементный брусок.

— Не забывай о будущей матери твоих детей, — говорит она.

Боже, помоги мне. Желание войти в неё, посеять своё семя, подарить ей ребёнка, опьяняет меня. Когда её рука умело обхватывает мой член, мои глаза почти закатываются назад.

— Это невозможно забыть, — умудряюсь сказать я, необузданная похоть и потребность начинают нарастать во мне. Мои пальцы сильнее вдавливаются в её челюсть, я наклоняюсь и целую её, прижимая её рот к своему, мой язык танцует с её языком, разжигая огонь.

— Аксель, — говорит она мне в губы.

Моё имя звучит так хорошо, но всё же я должен её подразнить. — Разве так положено обращаться ко мне?

— Так вот на что будет похож брак?

— Только когда ты плохо себя ведёшь.