— Сокол, Сокол, Сокол… — послышался Несмеяне шепот.

Судя по всему, разбойников эта птица страшно пугала, потому что уходили они поспешно. Но стоило последнему скрыться среди деревьев, как Светозар рухнул на телегу. И вокруг установилась тишина, и в этой тишине было слышно, как со свистом вырывается воздух из его рта.

— Свет, — тихо позвала Несмеяна.

Она была напугана. Не так, как обычно, это был какой-то совсем другой страх, который прежде ей испытывать не доводилось.

— Свет! — снова позвала она.

Надо было уходить. Это даже она понимала. Светозар зашевелился. Попытался сесть. Несмеяна кинулась помогать, поддержала под спину, дотронулась до его руки: та была холодной. По перекошенному лицу катился пот. Заглянула в глаза: белки покраснели.

Светозар шмыгнул носом, потом еще раз и еще.

— Да чтоб! — хрипло выдохнул он.

Он утерся рукавом рубахи, взглянул на него и снова выругался. Несмеяна посмотрела тоже. Рукав был испачкан в чем-то красном, словно в соке от ягод. Тогда она перевела взгляд на его лицо. От носа к щеке тянулась широкая бордовая полоса. Светозар снова упал спиной на солому.

— Слушай меня, — произнес он через силу. — Помнишь, где вчера ночевали? Уведи туда Ежевичку. Костер не разжигай. Там заговорено… Не даст в обиду…

— Свет… Тебя ранили?

Он вяло мотнул головой.

— Поспать… Не бойся… Если что… отец найдет…

И впал в забытье. Несмеяна снова несмело дотронулась до его руки. Теперь она была совсем ледяной. Как камень, что долго пролежал в сыром подполье. И Несмеяна испугалась еще сильнее, хотя казалось, сильнее уже нельзя. Но она осталась совсем одна.

Светозар сказал, что ей нужно вернуться на поляну, где они ночевали. Она помнила, что отсюда было уже недалеко. Этим утром они очень быстро добрались до ярмарки.

Ежевичка нервно перебирала ногами, фыркала.

— Тише, тише ты, — зашептала Несмеяна, успокаивая то ли себя, то ли ее. Зашептала, потому что говорить в полный голос было слишком боязно. — Сейчас пойдем.

Лошадь замотала головой. Несмеяна нашла в котомке яблоко, вылезла из телеги и, то и дело озираясь, поскорее скормила его ей. Та зачмокала большими черными губами, успокаиваясь, взглянула на нее огромными глазами. И Несмеяну вдруг как ударило: а ведь Светозар не захотел отдавать Ежевичку. Потому что живая, родная…

Несмеяна вернулась в телегу, подгребла соломы мужу под голову, накрыла его шкурой. Положила ладонь ему на грудь и убедилась, что та слабо, но вздымается. Светозар был жив. Он сказал, что ему нужно поспать. А значит, ей просто нужно было дождаться того момента, когда он проснется. Она еще раз сжала его ладонь: так ей казалось, что она не одна, потом натянула поводья. Ежевичка фыркнула и пошла вперед, благо поваленное дерево можно было обойти сбоку. Лес больше не казался Несмеяне безопасным местом. И неясно было, как это может быть. С самого детства она знала, что в лесу с ней ничего не случится. Разве что зверь какой встретится. Но злого человека боятся не приходилось, как и гостей из Навьего царства, хотя бабка Марфа сказывала, что до ее рождения порой пропадали и путники, и охотники, и молодцы, и девицы, и винили в том мавок да упырей. В лесу Несмеяна всегда чувствовала себя дома, а теперь же ей хотелось как можно быстрее уйти отсюда. Но Светозар сказал другое, и Несмеяна не решилась ослушаться, тем более идти ночью было глупостью. А если разбойники вернутся, а если снова нападут? Светозар уже не сможет защитить их. А она не сможет защитить его.

Сумерки сгущались в черноту. Но вскоре Несмеяне показалось, что она нашла верное место, и она свернула туда. И снова не иначе как чудом просвета между деревьями оказалось достаточно, чтобы прошла телега. Но дороги не было, и телега уже не шла так ровно как в прошлый раз, когда поводья держал Светозар, мотало и подбрасывало, и очень скоро Несмеяна слезла с нее, потому что начало тошнить и внутри все заболело. Она вовсе не была уверена, что идет правильно, но как выбираться тоже не представляла. Губы тихонько шептали молитву богам. И в тот момент, когда Несмеяна уже решила, что заблудилась, боги ее услышали, просвет впереди стал шире и показалась знакомая полянка. Она ходила вокруг нее. Ежевичка вышла за деревья и остановилась. Принялась жевать траву. Несмеяна снова забралась на телегу и припала ухом к груди мужа. Он дышал все так же поверхностно, но дышал. Тогда она соскочила с телеги и распрягла лошадь. Та благодарно ткнулась носом ей в ладонь, поела еще немного, попила воды из родника, что тут же бежал из-под камней, улеглась и заснула. Несмеяна спать не могла. Какой глупой ей теперь казалась ее мечта снова услышать сказку про звезды. А ведь Светозар не хотел ехать в ночь, предлагал остановиться на подворье, это она уговорила… Несмеяна всхлипнула, потом утерла слезы рукавом. Залезла к мужу под шкуру, обняла, надеясь, что он согреется от ее тепла и ему станет легче. Снова прислушалась к сердцу. Оно билось, и это хоть чуть-чуть да успокаивало. Она все напоминала себе, что он сам сказал, что ему просто нужно поспать, а значит, он обязательно проснется. До этого все свои обещания Светозар аккуратно выполнял.

Так Несмеяна и пролежала всю ночь, всматриваясь в темноту, прислушиваясь. Но то ли поляна и впрямь была заговорена, то ли боги их хранили, никто к ним не вышел. На рассвете Несмеяна не справилась с собой и забылась сном. Проснулась от легкого движения рядом, подпрыгнула, метнулась к мужу… и наткнулась на его взгляд. Схватила поскорее за руку. Светозар уже не был таким холодным как вчера. Кожа снова была теплой. Он сжал ее ладонь в ответ.

— Здравствуй, — шепнул он, внимательно разглядывая ее.

За все время своей замужней жизни Несмеяна просыпалась в одной постели с мужем всего несколько раз. Отчего-то Светозар вставал совсем рано и тут же убегал. И по вечерам предпочитал ложиться в кровать, когда она уже спала.

— Свет! — обрадовалась Несмеяна и заплакала.

— Ну, тише, — попросил он. — Все хорошо. Нечего плакать. Ты молодец, привела нас сюда.

Потом закашлялся.

— Воды…

Несмеяна поспешно достала воду, помогла ему приподняться, напоила, поддерживая голову. Светозар пил осторожно, маленькими глотками, а потом снова обессиленно откинулся назад, словно это простое действие забрало у него все силы, что он накопил, пока спал.

— Что с тобой? — спросила она. — Ты болен?

Он слабо мотнул головой.

— Пройдет.

Прикрыл глаза, и, кажется, снова стал впадать в забытье, но Несмеяна испугалась, что вновь останется одна, затормошила его.

— Свет! Свет, не бросай меня.

Он поморщился, поймал ее за руку.

— Зачем я тебе? — прошептал он. — Умру — освободишься. Родители из дома не погонят. А вдовой сама сможешь решить, за кого идти.

— Что же ты говоришь? — ужаснулась она. — Нельзя так, не гневи богов!

— А зачем я вам всем? — вдруг разозлился он. — Ничего у меня не выходит… За что не возьмусь, все через пень-колоду… У Борислава с Тихомиром любое дело ладится, а я… Ты была права, когда не хотела за меня замуж… А мне почему-то казалось, что я готов о тебе позаботиться… А в результате из-за меня тебя едва не…

Он замолчал, и не дождавшись иных слов, Несмеяна замотала головой.

— Что ты? Ты же спас нас, отбил от разбойников!

Светозар гулко и горько рассмеялся.

— Сброд это был, а не разбойники. И они приняли меня за отца, вот что нас спасло. А я нас в лес потащил. Тебя потащил. Потому что хотел, чтобы как вчера… Я даже напитать амулет не смог…

Он рыкнул и снова замолчал. И может быть надо было перестать спрашивать, но Несмеяна боялась, что тогда он вновь уснет.

— А что это было у тебя на руке? Как угольки…

Светозар скривился.

— Моя магия… Здесь я тоже кривым уродился. Ведун из меня слабый, не чета отцу и братьям. И силы почти что нет. Бориславу и Тихомиру много досталось, а мне вот — крупицы. И все что я могу — ребячьи игры. А коли что серьезное сотворить надо, то то мне уже не под силу. Потому и не обращаюсь в птицу. Вот Тихомир даже зверем обернуться может. Борислав тоже много может, только ему учиться неинтересно. А было бы интересно, далеко бы пошел, он все на лету схватывает. А я могу лишь смотреть и запоминать. Вот так. И угольки, что ты видела вчера на моей ладони, должны были быть одним шаром, словно яблоко, но и они взяли не только то, что у меня было, но и то, чего не было… Но я должен был попытаться…