Через полчаса Пьеро поднялся. Передышка закончилась, и погоня продолжалась с прежней настойчивостью.

Она длилась до полуночи. Выбившись из сил. Пьеро уже был готов отказаться от своей затеи, как вдруг заметил, что непослушное четвероногое вошло в пещеру.

– Ага! На этот раз тебе не убежать! – воскликнул он и, опустив голову, ступил во мрак.

Не успел он сделать и ста шагов, как почувствовал, что чья?то рука опустилась на его плечо и неведомый голос сказал в самое ухо:

– Входи, Пьеро. Добро пожаловать. Мне надо с тобой поговорить.

– Кто это? – спросил Пьеро, дрожа всем телом.

– Не бойся, дружок! – продолжал тот же голос. – Это я, старая нищенка.

– Старая нищенка? – переспросил он, несколько приободрясь.

– Да, дружок. И мне необходимо с тобой поговорить.

– Вы мне оказываете очень большую честь, добрая женщина, – ответил Пьеро, верный правилу вежливо разговаривать с бедными людьми. – Но сначала скажите мне, пожалуйста, не видали ли вы моего осла?

– Видела, мой мальчик. Я даже отвела его в одно весьма сытое стойло, где он сможет, не очень скучая, дождаться окончания нашей беседы.

Узнав, что его осел не потерялся, Пьеро подпрыгнул от радости:

– Ах, какое счастье!

И, уже обратившись к старой женщине, сказал:

– Теперь я вас слушаю, добрая женщина! Я весь – внимание. Хотя, по правде говоря, было бы намного лучше, если бы мы отложили наш разговор до другого раза. Место и время…

– Тебе кажутся неподходящими?.. Будь спокоен, дружок. Я ждала, что ты придешь сегодня вечером, и все подготовила.

С этими словами старая нищенка стукнула своей палкой по камню, на который опиралась, и вся пещера вдруг раздвинулась, а вместо мрачного грота, где продвигаться можно было только на ощупь, возник фантастически красивый дворец такой белизны, какая может лишь пригрезиться или существовать в волшебной стране.

Это было огромное здание, высеченное в мраморной горе. Его усеянный алмазами купол покоился на двойном ряду алебастровых колонн, между которыми висели гирлянды опалов и жемчуга, цветов лилий, магнолий и апельсинового дерева. Тысячи фантастических узоров, вырезанных гениальной рукой, украшали колонны. Они обвивали капители и поднимались к выступам карнизов.

Повсюду были видны фонтаны. Их струи взлетали на головокружительную высоту и алмазным дождем падали в бассейны из горного хрусталя, где резвились, плавая вокруг спавших лебедей, крошечные рыбки, покрытые серебряными чешуйками. Изготовленный из цельного куска перламутра пол был покрыт ковром из шкур горностаев; по нему были разбросаны жасмины, митры, нарциссы и белые камелии; на каждом цветке дрожала капелька прозрачной росы.

Но что было совершенно невероятным – хотя я уверен, что уж мне?то вы, дорогие дети, поверите! – так это то, что все предметы обладали некоей светозарной прозрачностью: весь дворец излучал мягкий, спокойный и радостный свет, и можно было подумать, что это был дремотный свет луны, струящийся ночью на темно?зеленый покров земли.

В центре, на массивном и богато изукрашенном троне, восседала хозяйка дворца – прекрасная фея. Ее лицо было белым, словно фарфор, а улыбалась она столь нежно, что невозможно было не полюбить ее с первого же взгляда!

Это была та добрая фея, волшебница из озера, которую, дорогие дети, вы знаете еще и как маленькую красную рыбку и старую нищенку.

Она сидела, задумчиво подперев щеку ладонью, окутанная легким прозрачным облаком. Затем встала.

– Подойди поближе, дружок, – ласково подозвала она Пьеро, стоявшего в нескольких шагах. Но он даже не шелохнулся, ослепленный волшебным видением, а глаза его были раскрыты так же широко, как у статуи «Восторг», что у небесных врат.

– Подойди же ко мне, дружок, – повторила волшебница, указав на первую ступень трона.

И, поскольку Пьеро продолжал стоять, как вкопанный, она спросила:

– Ты боишься меня? Неужели в богатом облачении я хуже, нежели в лохмотьях бедной побирашки?

– О нет! Оставайтесь такой! – воскликнул Пьеро, молитвенно сложив руки. – Вы удивительны в этом прекрасном одеянии!

Он сделал несколько шагов к трону и распростерся у ее ног.

– Поднимись, друг мой, – с очаровательной улыбкой на устах сказала фея. – Поговорим… Я намереваюсь попросить тебя об одной большой жертве. Станет ли у тебя мужества ее принести?

– Я ваш раб, – отвечал Пьеро. – И все, что вы мне прикажете, я исполню из любви к вам.

– Очень хорошо, дорогой Пьеро. Меньшего от твоего доброго сердца я и не ожидала. Но прежде выслушай меня внимательно.

И улыбнувшись своей ласковой улыбкой, так украшавшей ее бледное лицо, она продолжила:

– Во мне ты видишь друга маленьких детей. Хочешь ли и ты любить их так же?

– С радостью! И всей душой! – ответил Пьеро, вспомнив о камзоле, подаренном детьми города, принадлежащего принцу Азору.

– Хочешь ли ты посвятить свою жизнь их счастью и удовольствию?

– Да! Хочу! – решительно заявил Пьеро.

– Но учти – малыши не всегда благоразумны. У них, как и у взрослых, бывают хорошие и плохие дни. Иногда они капризничают и не слушаются, делая все наоборот. Они причинят тебе немало страданий.

– Я готов! – мужественно произнес Пьеро.

– Хорошенько обдумай все, дружок. Ведь уже с завтрашнего дня тебе придется взяться за дело, требующее самоотречения, жертвенности, отказа от всего, что ты до сих пор любил; тебе надо будет покинуть эту страну и вырастивших тебя стариков, а также короля, королеву и Цветок Миндаля.

– Цветок Миндаля? – прошептал Пьеро. – И ее я тоже должен покинуть?

– Ты уже сомневаешься, малыш? – взволнованно проговорила фея, нежно сжимая в своих ладонях руку потрясенного Пьеро.

Тот молчал.

– Будь спокоен, дружок, – продолжала она. – Я тебя поддержу и утешу. А за все страдания, перенесенные из?за любви к детям, ты будешь щедро вознагражден.

Пьеро не отвечал.

– Ты уже страдаешь, как я вижу… Что ж, дружок, – тронув Пьеро за плечо, сказала добрая волшебница, – погляди туда.

Тот поднял глаза и его задумчивое лицо преобразилось.

Прямо перед собой Пьеро увидел театр, сверкавший золотом и залитый светом, до верха заполненный детьми. Вид этих светловолосых голов и розовых лиц, голубых и черных глаз – всех этих смеющихся детей, расцветших в лучезарной атмосфере театра, словно корзина распустившихся под жаркими лучами солнца цветов, доставили Пьеро неизъяснимое удовольствие.

Увлекаемый волшебной силой, он взошел на сцену.

Увидев его, дети радостно закричали и захлопали в ладоши. Затем зал наполнился веселым и звонким, подобным утреннему щебету птиц, смехом. К ногам Пьеро дождем посыпались букеты и венки.

Он хотел что?то сказать, но от волнения у него пропал голос, и он смог лишь приложить руки к губам и послать детям тысячу воздушных поцелуев.

Театр исчез.

– Ну что, друг мой? – спросила фея. – Ты все еще сомневаешься?

– О нет! – живо ответил Пьеро, смахнув дрожавшую на реснице слезу. – Я готов отправиться завтра же!

Не успел наш славный герой произнести эти слова, как мраморный зал рассеялся, а сам он оказался сидящим на спине доброго Мартина у выхода из пещеры.

Обет был дан. Пьеро поклялся приносить детям радость.

Глава XII ОДОЛЖИ МНЕ ПЕРО, НАПИСАТЬ ПАРУ СТРОК

В тот же вечер королева была торжественно доставлена во дворец, куда ее принесли в паланкине тридцать два раба?негра, которых пришлось отодрать за уши, чтобы после нескольких месяцев безделья заставить возвратиться к исполнению своих обязанностей.

Ее величество держала в руках красивую серебряную клетку, где, грустно чирикая, поглядывал на голубое небо воробей?беглец.

Король ехал на высоком белом рысаке, стараясь держаться как можно ближе к паланкину. Он был счастлив вновь, после длительной разлуки, видеть королеву и не сводил с нее влюбленных глаз.

На следующий день Золотое Сердце обвенчался с Цветком Миндаля и получил во владение земли принца Азора. Свадьба была сыграна с той пышностью, которая принята в сказках, когда король женится на пастушке или принцесса выходит замуж за пастуха. Фея из озера явилась во дворец с первыми лучами солнца на колеснице, в которую были впряжены два белых, как снег, лебедя. Своим волшебным посохом она благословила влюбленных и обещала быть крестной матерью их первенца.