Среди придворной челяди герцога был один молодой и красивый оруженосец по имени Крок, прекрасно сложенный, сильный и полный юношеского огня; ему был поручен уход за любимыми конями господина. Крок гонял их на пастбища, иногда далеко в глубь леса, и часто отдыхал под дубом, на котором жила фея. Она благосклонно глядела на чужестранца и ночной порою, когда он дремал у корней ее дуба, навевала ему сладкие грезы и вещие сновидения, чтоб он знал, какие события ждут его на следующий день. Если же случалось коню заблудиться и Крок, потеряв его след в чаще, засыпал в тревоге, то видел во сне скрытую тропинку, ведущую туда, где пасся пропавший конь.

Чем больше земель захватывали поселенцы, тем ближе придвигались они к обиталищу феи. В силу своего дара предвидения она знала, что ее дереву грозит смерть от топора, и решила поделиться своей тревогой с гостем. Однажды, в лунный летний вечер, пригнал Крок на пастбище свой табун позднее обычного и поспешил на ночлег к высокому дубу. Дорога к нему огибала богатое рыбой озеро, в серебристых водах которого в виде блестящего конуса отражался золотой серп луны; и над этой освещенной частью его, на противоположном берегу, взору Крока представился образ девушки, которая, казалось, прогуливалась, наслаждаясь прохладой. Странное видение поразило молодого воина. «Откуда взялась эта девушка, — подумал он, — одна, в такой глуши, в ночную пору?»

Но необычайное явление это возбудило в юноше не страх, а скорее любопытство и желание познакомиться с ним поближе. Он ускорил шаг и, не спуская глаз с незнакомки, привлекшей его внимание, скоро достиг места, где впервые заметил ее под дубом. Теперь, когда он увидел ее вблизи, ему показалось, что это прозрачная тень, а не живое существо. Он остановился удивленный, холодная дрожь пробежала по его телу, но вдруг услышал нежный голос, как бы пролепетавший ему навстречу:

— Подойди сюда, дорогой чужеземец, и не бойся. Я не призрак и не обманчивая тень. Я — лесная фея, обитательница дуба, под густыми ветвями которого ты так часто находил покой. Это я убаюкивала тебя сладостными грезами и предвещала тебе грядущее. А если лошадь или жеребенок отбивались от табуна, я указывала место, где надо искать их. А теперь, в ответ на мою благосклонность, окажи мне взаимную услугу: будь защитником этого дерева, так часто укрывавшего тебя от непогоды и солнечного зноя, не дай убийственному топору твоих собратьев, опустошающих лес, ранить его благородный ствол.

Эти нежные слова рассеяли робость молодого воина, и он ответил ей:

— Богиня ты или смертная, кто бы ты ни была, требуй от меня чего хочешь, и я исполню все, что в моих силах. Но я ничтожный человек из народа, всего лишь слуга своего господина — герцога; не сегодня-завтра он может приказать мне пасти коней в другом месте. Как смогу я тогда защитить твое дерево в лесу? Однако, если такова твоя воля, я готов оставить службу у герцога и жить под сенью твоего дуба, чтобы оберегать его всю жизнь.

— Сделай так, — сказала фея, — и ты не раскаешься.

Сказав это, она исчезла, а на вершине дуба что-то зашелестело, словно легкий вечерний ветерок запутался в ветвях его и зашевелил листву. Крок постоял еще некоторое время, восхищенный представшим ему небесным видением. Такого нежного создания, такого стройного стана и прелестного лица ему никогда еще не доводилось встречать среди приземистых славянских девушек. Наконец растянулся он на мягком мху, но сон бежал его глаз, и лишь на заре он очнулся от опьянения сладостной мечтой, такой для него новой и неведомой, как первый луч света для прозревшего слепорожденного.

Ранним утром он поспешил ко двору герцога, отказался от службы у него и, собрав пожитки, с ношей на спине тут же пошел обратно в глухой, но сулящий блаженство лес, и голова его кружилась от радостных грез.

Между тем в его отсутствие один бывалый человек, по профессии мельник, выбрал крепкий, прямой ствол дуба, пригодный для мельничного вала, и пришел со своими работниками спилить его. Пугливая фея лишь застонала, когда большая прожорливая пила вонзила свои стальные зубья в ствол — фундамент ее жилища. Она сидела на самой верхушке дерева и тоскливо смотрела вдаль, отыскивая взглядом своего верного защитника; но ее зоркие глаза нигде не могли его обнаружить. Фея так перепугалась, что совершенно утратила свойственный ей дар предвидения и не смогла предугадать ожидающую ее участь. Так дети Эскулапа[65], составляя прогнозы другим, не доверяют себе, когда смерть стучится в их собственную дверь.

Но в это время Крок уже настолько приблизился к месту катастрофы, что визг пилы пронзил его слух. Этот звук в лесу не предвещал ничего хорошего. Как на крыльях помчался он к дубу и с ужасом увидел, что дереву, которое он взял под защиту, грозит гибель. Обнажив меч и подняв копье, он в бешенстве набросился на мельника и его дровосеков и прогнал их прочь. Те приняли его за горного духа и не помня себя от страха обратились в бегство. К счастью, рана, нанесенная дереву, оказалась не смертельной и через несколько лет зажила, не оставив и следа.

Вечером, на досуге, новый поселенец выбрал местечко для своего будущего жилища, отмерил шагами участок под маленький сад и мысленно еще раз прикинул, как ему получше расположить все в этом отшельническом уголке, где он намеревался скоротать дни свои в полной разлуке с людьми, в угоду призрачной подруге, не более реальной, чем календарная святая, избранная благочестивым монахом для религиозного поклонения. И здесь, на берегу озера, вдруг появилась фея и обратилась к нему с очаровательной улыбкой:

— Благодарю, добрый чужеземец, что ты не допустил насильственной гибели от руки твоих собратьев дерева, с которым тесно сплетена моя жизнь; ибо ты должен узнать, что хотя мать-природа и наделила мой род тайной силой и познаниями, но судьбу нашу она связала с ростом и продолжительностью жизни дубов. С нашей помощью король лесов высоко вздымает свою величавую крону над деревьями и кустарниками неблагородных пород. Мы способствуем обращению его соков в стволе и ветвях и даем силу бороться с непогодой и столетиями сопротивляться разрушающему действию времени. Зато и наша жизнь связана с его жизнью. Старится дуб, предназначенный нам судьбой в спутники жизни, старимся и мы вместе с ним. Гибнет он, умираем и мы, подобно смертным, впадая в мертвый сон до тех пор, пока, согласно закону вечного движения, которому подчинено все живое, случай или скрытое предопределение природы не соединит наше существо с новым ростком; он разовьется благодаря нашей животворящей силе и через долгие годы, превратившись в могучее дерево, вновь возвратит нас к радостям жизни. Теперь суди, какую услугу ты оказал мне своей помощью и как я благодарна за это. Требуй награды за свой благородный поступок, открой сокровеннейшее свое желание, и оно тотчас же исполнится.

Крок молчал, более поглощенный созерцанием прелестной феи, чем ее речью, из которой мало что понял. Она заметила его смущение и, желая помочь ему, сорвала сухую тростинку, росшую на берегу пруда, и, переломив на три части, сказала:

— Выбери или возьми наудачу одну из этих трубочек. Первая заключает в себе почести и славу, вторая — богатство и уменье мудро наслаждаться им и третья — счастье в любви.

Юноша потупил взор и проговорил:

— Дочь небес, если ты хочешь удовлетворить желание моего сердца, то знай, что оно не скрыто ни в одной из твоих тростинок. Мое сердце жаждет большей награды. Что такое слава, как не вспышка гордости? Что богатство, как не корень алчности? И что такое любовь, как не западня страсти, сковывающая цепями благородную свободу сердца? Мое жаждет лишь одной награды: дозволь мне после бранных трудов обрести покой под сенью твоего дуба и слушать из нежных уст твоих мудрые поучения, открывающие тайны будущего.

— Ты просишь многого, — возразила фея, — но и заслуга твоя не мала, а потому — будь по-твоему. Завеса спадет с твоих телесных глаз, и они увидят сокровенные тайны скрытой премудрости. Но, вкушая сладость плода, не бросай кожуры, ибо мудрецу воздают величайшие почести, и он один богат, — только он умеет довольствоваться малым; он наслаждается и нектаром любви, не отравляя его нечистыми губами.